Пламя любви - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 32

В голосе ее прозвучал такой энтузиазм, что все невольно рассмеялись.

— Бесполезно, Мона, — проговорил Майкл. — Отговаривать тетю Аду коллекционировать людей — такое же бессмысленное занятие, как убеждать алкоголика бросить выпивку.

— Не слишком-то изящное сравнение, — упрекнула его миссис Уиндлшем, — но понимаю, что ты имеешь в виду. А теперь, леди Карсдейл, не расскажете ли вы мне все-все-все о здешних жителях? А ты, Майкл, иди погуляй часок-другой, просмотри счета или еще чем-нибудь займись — в таком разговоре ты совершенно бесполезен.

— Ладно, тогда я вас оставлю, — сказал Майкл. — Мона, не рассказывай ей слишком много: узнав о местных жителях всю подноготную, тетя заскучает и быстро уедет, а я хочу, чтобы она погостила подольше.

— Прекрати мне так откровенно льстить! — воскликнула тетушка.

Как только Майкл вышел, она повернулась к Моне:

— Милый мальчик, но изящных манер ему всегда недоставало. И отец его был такой же. Неудивительно, что и сын таким вырос.

— Каким «таким»? — не поняла Мона.

— Крутым и неприветливым, — ответила миссис Уиндлшем. — Разумеется, за внешней шероховатостью скрывается застенчивость; все Меррилы таковы, но ни за что в этом не признаются.

Мона улыбнулась.

— Трудно в это поверить, — ответила она. — Майкл — и застенчивость: по-моему, они друг с другом совсем не сочетаются.

— Вот тут вы ошибаетесь, — ответила тетушка. — Майкл и застенчив, и чувствителен. Особенно в детстве таким был. Потом-то нарастил себе толстую кожу, точь-в-точь как дерево обзаводится грубой корой. Держу пари, вы с этой его «корой» особенно хорошо знакомы.

— Я? — воскликнула Мона. — Почему это вы думаете, что со мной Майкл особенно застенчив?

— А разве нет? — спросила миссис Уиндлшем.

И взглянула на Мону так проницательно, что та невольно рассмеялась.

— Сдаюсь! — воскликнула она. — Вижу, я столкнулась с настоящим экспертом-психологом. Вы правы: я всю жизнь дразнила Майкла, но мне казалось, что его это только забавляет. Честно говоря, поэтому я от него и не отстаю — все надеюсь, что однажды он взвоет и запросит пощады.

— Ну разумеется! И еще говорят, что мы цивилизованные люди, — вздохнула миссис Уиндлшем. — Воспитание воспитанием, но жестокие инстинкты глубоко укоренены даже в лучших из нас. Так, значит, вы дразните и изводите Майкла, стараетесь вывести его из равновесия — и забавляетесь этим? Увы, дорогая моя, мужчины и женщины везде одинаковы!

— Вы меня пристыдили, — проговорила Мона.

— Вовсе нет, — ответила миссис Уиндлшем. — Вы опускаете глаза и краснеете, но в глубине души радуетесь тому, что так действуете на Майкла. Надеюсь, однажды он отбросит свою стеснительность и задаст вам трепку, какой вы заслуживаете!

— Может быть, уже и задал, — ответила Мона.

Ей вспомнился тот поцелуй в Длинной галерее — долгий, грубый, оскорбительный поцелуй, за который Майкл потом извинялся.

— Очень приятно это слышать, — сказала миссис Уиндлшем. — Однако, сдается мне, он обошелся с вами слишком мягко. В глазах у вас, когда вы дразните Майкла, вспыхивает огонек, который не сулит бедному мальчику ничего хорошего. Впрочем, не важно: прожив здесь пару дней, я узнаю гораздо больше и о нем, и о вас. А теперь расскажите мне, кто еще обитает в этом равнинном и довольно-таки пустынном краю!

По дороге домой Мона улыбалась, вспоминая неуемное любопытство миссис Уиндлшем. Ее новая знакомая обладала быстрым и проницательным умом: Мона увлеченно следила за тем, как из мелких деталей чужой жизни она восстанавливает общую картину.

«Непременно схожу к ней завтра, — думала Мона. — Как похоже на Майкла — скрывать от всех такую чудесную тетушку! Любопытно, какова история ее собственной жизни? Интересно было бы послушать…»

Однако тут же она напомнила себе, что должна соблюдать осторожность. Если уж миссис Уиндлшем захочет что-то выяснить о человеке, от ее проницательного взора и острого ума ничто не укроется! Хотя в то же время Мона инстинктивно ощущала, что тетушке Майкла можно доверять.

Размышляя над этим разговором, она обратила внимание на то, что миссис Уиндлшем внимательно ее слушала, но почти ничего не рассказывала сама. Прекрасная слушательница, она не утомляла собеседника собственными рассуждениями, если же и говорила что-то, то ее замечания были неизменно кратки, метки и били прямо в цель.

«Как видно, у старости есть свои хорошие стороны, — размышляла Мона. — И все же никому не хочется стареть!»

В первый раз после смерти Лайонела она вдруг поняла, что совсем не хочет умирать. Жизнь простиралась перед ней — разноцветная, многообещающая жизнь, в которой еще оставалось место и радости, и надежде.

«Что это — я становлюсь разумнее или просто старше? — спросила она себя. — Или, может быть, и то и другое?»

Что-то бодро напевая, она открыла дверь Аббатства. В холле было совсем темно: миссис Вейл и няня уже закрыли окна черными досками. Мона включила свет и увидела на столе письмо, адресованное ей.

«Кто бы это мог мне писать?» — удивилась она. Может быть, адвокаты Неда сообщают, что в банке ее ждут деньги? Хорошо бы…

Она взяла в руки конверт… и вдруг застыла как вкопанная. Мелкий косой почерк казался удивительно знакомым. Где же она его видела?

Нет, нет, это невозможно! Должно быть, она ошиблась! Но, дрожащими пальцами разрывая конверт, Мона уже знала, что глаза ее не обманывают — так пишет лишь один человек на всем белом свете.

Свое знакомство с Чар Стратуин Мона помнила так ясно, словно все произошло вчера.

Это было в Каире, на скачках. Стоя в очереди за свои выигрышем, Мона заметила неподалеку женщину, впившуюся в очередь счастливчиков алчным и тоскливым взором.

Женщина была очень некрасивой — тощая, нескладная, в бесформенном туссоровом [9] костюме мужского покроя, с панамой на голове.

Возраст ее определить было затруднительно: такие высохшие изможденные лица свойственны женщинам самого разного возраста, проведшим много лет на Востоке, — особенно тем, кто злоупотребляет выпивкой по вечерам.

Мона разглядывала ее, и вдруг женщина поймала ее взгляд и улыбнулась. Устыдившись своей невежливости, Мона улыбнулась в ответ. Женщина немедленно двинулась к ней.

— Повезло вам сегодня? — проговорила она скрипучим голосом, вполне гармонировавшим с ее обличьем. — А мне вот не повезло. Может, что подскажете на следующий забег?

Мона взглянула на открытку, куда записала для себя клички скаковых жеребцов. Ставить на этих лошадей посоветовал ей Лайонел, — следуя его советам, она почти всегда выигрывала.