Невеста и Чудовище - читать онлайн книгу. Автор: Нина Васина cтр.№ 52

– Текила, а ты расскажешь мне, где была, пока я ездил тогда за «Скорой»? – тихо спросил Байрон.

И я подумала, что Лизавета могла говорить сыну о том, что она делала и где бывала в коме. Поэтому ответила решительно:

– Нет.

Он кивнул, как будто ничего другого и не ожидал.

– А на охоту со мной еще будешь ходить? Или...

– Конечно, – обрадовалась я. – Только с тобой! Клянусь. Если... тебя это не напрягает.

– Меня твой вид жутко напрягает, – странным голосом сказал Байрон, снимая ружье и расстегивая пояс. – Я даже идти не могу, – он рывками, тяжело дыша, начал стаскивать с меня джинсы.

Толкнул на землю, чтобы я стала на четвереньки. И мы судорожно занялись этим прямо на обочине, в сотне метров от первых деревенских домов. Рядом валялось ружье и убитый заяц. Где-то в лесу лаял эстонец – далекий тусклый колокольчик в шуме ветра.

Прошло еще тринадцать лет. Мы с Байроном сидим в кафе в Амстердаме. Напротив – небольшая гостиница. Мы прослушиваем номер на втором этаже и едим булочки с кофе. Столики стоят на тротуаре. К заграждению неподалеку прислонены наши велосипеды. Голый мим, выкрашенный бронзовой краской, пристает к прохожим. Его замерзший окрашенный член уныло покачивается, когда мим застывает скульптурой. Наш объект в номере на втором этаже разговаривает по телефону. Ее зовут Касабланка, и на завтра она записана на аборт в клинике Зейбешталля. «Аборты. Большие скидки для наркоманок и суицидников» – такое вот милое объявление в Интернете. Раздел «анонимное лечение».

Касабланка волнуется и просит по телефону девушку подвезти ей до двенадцати «героя», а то жизнь стала «совсем неперевариваемым дерьмом». Потом она звонит по другому номеру и разговаривает на английском. Заказывает билет до Петербурга на послезавтра.

Я посмотрела на часы на башенке через площадь. Одиннадцать десять. Байрон кивнул и встал.

– Если ей подвезут героин, разговор не получится.

Я кивнула:

– Иди в номер, а я подожду курьера и задержу его.

– Ее, – поправил Байрон и пошел к гостинице.

Сижу и смотрю на окна на втором этаже. Одно открыто. В проеме виден силуэт темноволосой девушки. Вот она дернулась и отошла. Открыть дверь Байрону?

Закрываю чемоданчик с аппаратурой. К гостинице подъехал мотоциклист. Он снимает шлем, освободив копну густых вьющихся волос, и становится ясно, что это – она. С миндалевидными глазами и арабским профилем. Устанавливает мотоцикл и осматривается, делая несколько шагов к двери. Иду к ней не спеша, смотрю в упор. Девушка занервничала и вернулась к мотоциклу.

– Убирайся! – говорю на английском.

Девушка нервничает, садится на мотоцикл. Начинает что-то объяснять на плохом французском. Касабланка должна ей деньги, обещала отдать сегодня.

– Уходи. Ты ничего здесь не получишь. Я вызову полицию.

На втором этаже раздался шум. Мы обе посмотрели вверх. Касабланка вылезла в окно и ухватилась за поручень наружной пожарной лестницы. Я отбежала назад, чтобы лучше видеть. Девушка завела мотоцикл и быстро уехала. Касабланка уйдет по крышам, это понятно. Девушка-курьер знает, где она спустится вниз. В окно высунулся Байрон. Посмотрел на лестницу.

Я отбежала к велосипедам, поставила возле них чемоданчик и покачала головой – даже не думай лезть! И для разгона отошла еще на несколько шагов назад.

Когда Касабланка долезла до верхней ступеньки пожарной лестницы и подняла голову, я протянула ей руку с крыши и цепко захватила запястье Холодная ладошка дрогнула.

Спустились мы по чердачной лестнице. Вернулись в номер. Байрон собирал ее вещи в небольшую дорожную сумку.

– Чай будете, девочки? – спросил он и подмигнул Касабланке.

Она дрогнула:

– Русские?.. Что вам нужно?

– Представляешь, – улыбнулся Байрон, протягивая нам две чашки, – она меня в глазок приняла за Федьку. Сама открыла. Получилось без шума. Мы что, так похожи?

– Похожи, – вздыхаю я. – Ты такой же, как двадцать лет назад.

– А вот ты, любовь моя, молодеешь с каждой охотой, – Байрон захватил мои волосы в кулак и близко посмотрел в глаза. – Извини. Я не ожидал, что она сразу – в окно...

– У меня нет денег, – сказала Касабланка, осторожно присев с чашкой в кресло. – У меня нет ничего для вас.

– Вот тут ты ошибаешься, – заметил Байрон, отпустил мои волосы, пригладил их и кивнул на девушку: – Хорошенькая, да?

– Ничего, – согласилась я. – Отмоем, вылечим, полюбим – красавицей писаной станет.

– Какой еще... писаной?.. – начала приходить в себя девушка. – Еще скажите – каканой! Ваш язык... Я не все понимаю правильно, что вам нужно?

Я вкратце объяснила девушке, что нам нужно. Девушка впала в ступор. Пришлось и Байрону объяснять.

– Я не должна делать аборт? – начало доходить до нее со второго раза. – Потому что вы родители Федора? Вы хотите моего ребенка?

– Очень, – проникновенно произнес Байрон. – Никаких абортов. Мы поедем в санаторий и будем проходить с тобой курс лечения от наркомании и... всего остального, что у тебя найдут. Мы будем рядом. Всегда.

– Да, – кивнула я. – По очереди. То есть лечиться будешь ты, а мы с Байроном будем помогать тебе. Читать стихи, петь песни, рассказывать сказки.

– И про Аленький цветочек? – уточнил Байрон.

– И про Аленький цветочек, – кивнула я.

– Я много знаю о революции во Франции, – добавил Байрон. – Падении Римской империи, Чингисхане...С нами не соскучишься!

Касабланка смотрела затравленно – глазами попавшего в капкан зверька.

– Зачем вы это делаете? – шепотом спросила она.

– Мы хотим внучку, – ответила я. – Ты назовешь ее Ульяной. Это будет правильно.

– Ульяной?.. – девушка удивилась и от этого расслабилась. – Что еще за Ульяна? Это имя такое? Первый раз слышу. Сейчас девочек называют географическими именами.

– Это как? – поинтересовался Байрон.

– Гавана или Венеция, – невеста нашего сына первый раз подняла глаза и спокойно посмотрела на нас по очереди.

– Ты хотела назвать девочку Венецией? – улыбнулась я. – Мне нравится.

– Я не хотела... То есть я не знаю, кто там – девочка или мальчик...

– Девочка, – сказала я.

– Можешь не сомневаться, – кивнул Байрон.

Лицо Касабланки просветлело. Она заглянула в себя и потаенно вздрогнула от осознания намеченного на завтрашнее утро убийства.

Я постаралась отвлечь ее от подступивших слез:

– Можно назвать дочь Венеция-Ульяна, – это очень красиво.