Игра вслепую - читать онлайн книгу. Автор: Эйлет Уолдман cтр.№ 22

Интересно, почему?

– После того, как ты выпила таблетки, ты ходила на собрание? – Я, в отличие от нее, могла называть вещи своими именами.

Она пожала плечами и громко отхлебнула из кружки.

– В общем, нет. Но они вроде как сами приходят. Все ребята, которые вылечились от зависимости, приходят в гости и пытаются меня взбодрить. Можно подумать, они что-то понимают. Никчемные неудачники.

Я поставила кружку на кофейный столик, где уже обитали несколько засохших чашек.

– Бетси, а ты не думаешь, что как раз они-то и понимают? Наверняка, у них тоже были проблемы, но они выстояли.

Она закатила глаза.

– А что с работой? Когда тебе надо возвращаться туда? – спросила я.

– Я не вернусь.

– Что?

– Я ушла с работы. Она мне никогда не нравилась. Сейчас меня это не волнует. Родственники Бобби забрали у меня все вещи и хотят выкинуть из квартиры, но кое в чем я оказалась умнее.

Я никогда не видела ее такой злющей, но старалась не судить строго. Я вспоминала Кюблер-Росса. Возможно, гнев – это стадия горя, через которую проходит каждый.

– В самом деле? – сдержанно поинтересовалась я.

– Ага. Остался наш свадебный счет. Хотя мы хранили деньги отдельно, у нас был общий счет для расходов на женитьбу. Родители Бобби о нем не знают, они считали, что мои родители дадут нам денег на свадьбу, – как будто она состоится. Как только я поняла, что эти ев… скряги собираются обобрать меня до нитки, я сняла все деньги со счета.

Она на самом деле хотела сказать «эти евреи»?

– Сколько там было? – спросила я. Нескромный вопрос, но Бетси не смутилась.

– Почти пятнадцать штук баксов. Особенно хорошо то, что большая часть этой суммы не моя. Когда мы открыли счет, я положила около пяти тысяч, но потом мне пришлось их потратить на того дорогого адвоката, которого ты нам посоветовала. Так что все эти пятнадцать тысяч – сбережения Бобби, и теперь они мои. Он бы порадовался, я знаю. – Очень довольная собой Бетси глотнула еще своего зелья.

Для родителей Бобби пятнадцать тысяч – ничто. Но для Бетси это достаточная сумма, чтобы какое-то время позволить себе не работать.

Бетси осушила кружку до дна и посмотрела на меня. На верхней губе у нее остался шоколад, и я с трудом сдержала порыв достать детскую салфетку и вытереть его.

– Что ты выяснила? Узнала какие-нибудь сплетни об этих мерзких Кацах?

Мне все неприятнее становилось слушать, как Бетси плюется ядом в людей, которые чуть не стали ее родственниками. Правда, и они к ней не слишком хорошо относились. Но она получала удовольствие от своей ненависти.

– Нет, – сказала я, – нас ведь не сплетни интересуют.

Она снова пожала плечами.

– Хотя мне кажется, я нашла родную мать Бобби.

Она оживилась:

– Правда? И кто она? Он с ней встречался? Какая она? Она замужем? Чем занимается ее муж? Они богатые?

Теперь мне стало совсем не по себе. Зачем ей знать, сколько денег у матери Бобби? Мне не хотелось вдаваться в подробности. Она не мой клиент, и я решила, что не обязана ей все рассказывать. Я ей ничего не обещала, а просто хотела понять, что случилось с моим другом, как он умер.

– Я пока еще не уверена, что это она. Когда что-нибудь узнаю, расскажу, хорошо? – ответила я.

– Как хочешь, – отозвалась Бетси, явно потеряв интерес.

Исаак проснулся, когда я с грохотом спускала коляску по ступенькам. Как только я посадила его в машину, он захныкал. Даже любимая музыка – «Лучшие хиты „Коустерс“» – его не успокоила. Я решила заключить с ним сделку и посулила полчаса на площадке, если он обещает потом хорошо себя вести и поехать со мной на взрослую встречу.

Как только мы дошли до площадки, Исаак устремился к качелям. Девочка, которая сидела на них, не захотела уступить ему место, и он ее столкнул. Я подбежала к девочке, подняла ее и отдала маме, та выхватила ребенка у меня из рук. Исаак был временно удален с поля и особо не возражал. Я отпустила его при условии, что он станет «делиться». И он сделал это, «разделил» чужой совок – вырвал игрушку из рук малыша, прицелился ему в голову и завопил: «Пиф-паф! Ты убит!» Потом ткнул совком в мальчика. Сильно.

Меня с моим чудесным ребенком тут же выслали в дальний пустой угол площадки. Я беспомощно улыбнулась мамашам, которые недобрыми взглядами проводили нас в изгнание, и крикнула: «Зато у меня очень послушная дочка!» Я же не виновата, что мой сын ведет себя как отравленный тестостероном член Всемирной федерации борьбы. Мамаши одарили меня напоследок презрительными взглядами и крепостной стеной выстроились вокруг своих идеально послушных детишек, большая часть которых – мальчики, без сомнения, воспитанные более умелыми родителями, успешно поборовшими половые стереотипы.

Тем временем мой монструозный сын забрался ко мне на колени и начал крепко и нежно меня целовать.

– Ты моя любимая, – сказал он мне.

– Ты тоже мой любимый, но, пожалуйста, не обижай других детей.

Я вздохнула и тоже поцеловала его. Его щеки и шея оставались еще нежными и мягкими, как у младенца. Я фыркала ему в щеку и щекотала его губами, а он хохотал. Ну как такой сладкий мальчик может так безобразно себя вести?

Мы немного поиграли в своем углу и пошли на горку. Две мамаши быстро схватили и унесли своих девочек подальше от нас. Исаак пребывал в блаженном неведении по поводу своей отверженности. Он вскарабкался по лестнице и с радостным воплем скатился с горки.

Неужели дело в том, что он мальчик? Руби такая упрямая, несдержанная и своенравная, но в целом послушная. Конечно, с ней тоже всякое бывало, но она никогда не лупила детей по голове элементами оборудования детской площадки. Исаак когда-то казался очень покладистым и до сих пор удивлял меня своей нежностью. Но в нем было столько же агрессии, сколько воды в Миссисипи, и она так же легко могла выйти из берегов. Я уверена, мы с Питером воспитываем обоих одинаково. Так в чем же дело? В таинственной Y-хромосоме? Или в самом Исааке? Наверное, у него просто такой характер, и все мои усилия заставить его измениться, походить на сестру, не только безнадежны, но и вредны для него. Может, вместо того чтобы пытаться подавить его чудесный живой темперамент, который приносит мне столько радости, – если только не выплескивается на доверчивых детей, – лучше просто направить его энергию в мирное русло. Например, на неодушевленные предметы.

Через полчаса, о которых мы договорились, Исаак охотно ушел с площадки. Ему надоело играть одному. Я снова пристегнула его к автомобильному сиденью, включила неизменных «Коустерс», и мы поехали в Тихие Аллеи. Я не задумываясь взяла Исаака с собой «на дело». Во-первых, мне не с кем было его оставить. Питер всю ночь работал над «Пронзающим» и вряд ли проснется до заката. Однако мои действия объяснялись не только этим. Есть что-то в матери с малышом, что располагает к доверительной беседе. Любая женщина, которая хоть раз ходила с ребенком на площадку, может это подтвердить. Матери многое рассказывают друг другу, даже если они не знакомы. Я уже не помню, сколько раз мне доверяли самые сокровенные тайны совершенно чужие женщины, пока наши дети резвились на карусели. Должна признать, что с ребенком-ниндзя я реже становилась поверенной в подробностях интимной жизни, чем со славной Руби на коленях, но поскольку у Сьюзен Салливан не было мальчика, которого Исаак мог бы дубасить, я решила, что все в порядке.