Приключения Кавалера и Клея - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Чабон cтр.№ 152

Они проехали еще четырнадцать этажей в специальном экспрессе, когда Ренси вдруг негромко, с явной неохотой произнес:

— Там сироты.

— Сироты? — повторил Клей. Рука его обвивала шею сына в отцовской демонстрации упрека, замаскированного под легкую озабоченность. Такое объятие говорило: «Погоди, вот только вернемся домой…» — А они там откуда?..

— Да, кстати, сержант, — осведомился капитан Харли. — Откуда они там?

— Ну, это самое… гм, ну, в общем, непохоже было, что этот джентльмен в синем… это самое, костюме… в общем, что он собирается там показаться, — промямлил Ренси. — А мелкие сопляки аж из самого Уотердауна прибыли. Это десять часов на автобусе.

— Итак, аудитория, — проговорил Харли. — Из малолетних детей. Просто идеально.

— А ты? — спросил Либер у мальчика. — Ты тоже озадачен?

Мальчик пристально на него посмотрел, затем кивнул.

— Тебе надо собраться с мыслями. Том, — сказал Либер. — Нам потребуется, чтобы ты переговорил со своим дядей.

— Не родным дядей, — уточнил Сэм Клей и откашлялся. — Двоюродным.

— Может статься, ты смог бы поговорить со своим двоюродным дядей насчет тех приютских, — вмешался Ренси. — А то для меня это в новинку.

— Насчет приютских, — повторил капитан Харли. — Насчет сирот. — Он потер искалеченную половину своего лица. — Догадываюсь, там еще и монашка есть.

— Падре, — уточнил Ренси.

— Н-да, — отозвался капитан Харли, — это уже нечто особенное.

Двадцать две сироты из приюта святого Винсента де Пола сгрудились на продуваемой всеми ветрами крыше, в доброй тысяче футов над улицами Нью-Йорка. Серый свет был размазан по небу, точно мазь по бинтовой повязке. Тяжелые стальные молнии темно-синих вельветовых детских курточек (прошлой зимой, заодно с двадцатью новехонькими парами галош, пожертвованные универмагом Уотертауна) были до отказа застегнуты, не пуская внутрь апрельскую прохладу. Двое сопровождающих, отец Мартин и мисс Мэри Кэтрин Макомб, кружили возле детей подобно паре бдительных овчарок, голосами и ладонями пытаясь вселять в них уверенность. Глаза отца Мартина слезились на резком ветру, а толстые руки мисс Макомб покрылись гусиной кожей. Двое служителей приюта были достаточно стойкими людьми, но теперь все вышло из-под контроля, и они невольно повышали голос.

— Назад! — в сто первый раз взвизгнула мисс Макомб.

— Будьте же милосердны, — адресуясь к прыгуну, взмолился отец Мартин. — Сойдите оттуда.

Потрясение ясно проглядывало в лицах детей. Они неуверенно моргали. Медленная, тусклая и темная подлодка их жизни, экипажем которой они были, внезапно всплыла на поверхность. Кровь их сделалась чем-то вроде смертоносного жидкого азота. Никто не смеялся и даже не улыбался. Впрочем, для детей развлечение — всегда дело серьезное.

На восемьдесят шестом этаже, на самом верху толстого бетонного парапета, точно яркая дырка с неровными краями, кривым зубилом пробитая в небесах, балансировал улыбающийся мужчина в маске и индигово-золотистом наряде. Темно-синий шелковый костюм так и лип к его долговязой фигуре, радужно переливаясь. На нем также имелись золотистые спортивные трусы, а спереди на груди была толстая золотая аппликация в виде отмычки, вроде инициалов на форме почтальона. Еще мужчина носил пару золотистых сапожек, довольно бесформенных, на тонкой резиновой подошве. Спортивные трусы казались слишком мешковаты, а сзади у них имелась белая полоска, словно их владелец однажды неудачно прислонился к свежевыкрашенному дверному косяку. Трико сплошь шло складками и было растянуто на коленях, куртка скверно обвисала на локтях, а резиновые подошвы неказистых сапожек растрескались и почти сплошь покрылись сальными пятнами. Широкая грудь мужчины была окольцована тонким шнуром с тысячами крошечных узелков, продетым под мышками, образуя петлю. Дальше шнур тянулся через весь променад к стальному зубцу орнамента в виде солнечного луча, что выпирал с верха обзорной платформы. Мужчина потянул за узловатый шнур, и тот исправно выдал негромкий звук в тональности ре минор.

Да, этот мужчина устраивал представление для всех детей и полицейских, что собрались у него под ногами, лестью и угрозами побуждая его оттуда слезть. Он обещал им демонстрацию того сорта, который, даже в эпоху, весьма скудную на супергероизм, по-прежнему зачастую обнаруживался на страницах комиксов.

— Вот увидите! — кричал мужчина. — Человек может летать!

Далее он продемонстрировал всем крепость эластичной веревки, сотканной из восьми отдельных жил. Каждая такая жила была в свою очередь изготовлена из сверхдлинных и сверхтолстых резиновых полосок, которые были специально подобраны им в магазине «Идеальный офис». Полицейские по-прежнему придерживались своих подозрений, но уже не очень знали, чему верить. Полночно-синий костюм с символом отмычки и каким-то странно-голливудским лоском порядком воздействовал на здравость суждений стражей порядка. К тому же здесь имела место еще и профессиональная манера Джо, по-прежнему почти безупречная, невероятно искусная, да еще столько лет не находившая себе применения. Уверенность фокусника в том, что он спрыгнет с крыши, нырнет на добрых 162 фута в направлении безумно далекого тротуара, после чего его вновь утянет вверх колоссальная резиновая лента, чтобы он одарил лучистой улыбкой собравшийся на крыше народ, казалась просто абсолютной.

— Дети не смогут увидеть, как я полечу, — с обманным блеском в глазах сказал Джо. — Позвольте им подойти к краю.

Дети охотно с этим согласились и поднажали. Мисс Макомб и отец Мартин в ужасе принялись их удерживать.

— Джо! — воскликнул Сэмми. Он заодно с разнообразными полицейскими в форме и в штатском в смешении машущих рук притопал на продуваемый всеми ветрами променад. Всю компанию вел предельно настороженный Томми Клей.

Увидев, как этот мальчик, его родной сын, присоединяется к разношерстной толпе, собравшейся на обзорной площадке, чтобы понаблюдать за тем, как будет выполнено самое опрометчивое и нереальное из обещаний, Джо вдруг вспомнил сентенцию, которую однажды выдал его старый учитель Бернард Корнблюм.

— Только любовь, — сказал тогда старый фокусник, — может взломать пару вставленных друг в друга замков Брамаха.

Это замечание Корнблюм сделал в самом конце последнего регулярного визита Джо в дом на Майзеловой улице, втирая немного мази на основе календулы в сырую, шелушащуюся кожу у себя на щеках. Вообще-то в течение финальной части каждого очередного урока Корнблюм говорил очень мало — просто сидел на крышке самого обычного соснового гроба, купленного им у местного гробовщика, курил и непринужденно просматривал номер «Ди Кайт». Тогда как внутри гроба, связанный и скованный, свернувшийся в клубочек, Джо втягивал ноздрями отчаянные глотки воздуха с запахом сосновых опилок и время от времени производил краткие, но поистине титанические усилия. Единственными комментариями Корнблюма в такое время обычно бывали громкие выхлопы из его заднего прохода. Старый фокусник дожидался тройного стука изнутри, который извещал его о том, что Джо освободился от наручников и цепей, выкрутил три фиктивных болта с отпиленными от стержней головками и уже готов появиться. Временами, однако, если Джо оказывался недостаточно расторопен или если соблазн воображаемой публики становился слишком велик, Корнблюм начинал вещать на своем весьма убогом, пусть даже и беглом немецком. В подобных случаях, впрочем, он всегда ограничивался чисто профессиональными темами. К примеру, с нежностью и любовью вспоминал представления, во время которых — по невезению или по глупости — ему едва удавалось спасти свою жизнь; или же, в деталях скучных и поистине апостольских, припоминал одну из тех трех золотых оказий, когда ему повезло увидеть представление своего пророка, Гарри Гудини. Но лишь в этот последний раз, как раз перед неудачным прыжком Джо в мрачную Влтаву, болтовня Корнблюма увела его с тропы профессиональной ретроспекции в тенистые, лиственные рубежи сугубо личного.