Сезам, закройся! - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Хмельницкая cтр.№ 37

– Я думаю, – сказала Марина Яковлевна, чей третий глаз выплясывал над ее головой какой-то немыслимый танец, – что все дело в неземной красоте Пчелкиной. Которая, кстати, совершенно рукотворное чудо. Хочу напомнить, что сама по себе Соня – самая обычная дурнушка с торчащими вперед кривыми зубами и большими ушами. Так что ваша, Виктор, галантность тут несколько не к месту.

– Чушь собачья, – сказал Коршунов, – Соня хороший человек, а я все равно обречен. Еще полчаса без воды, и мне конец.

– Тогда пойдем вместе, – сказала Соня.

– Скатертью дорожка, – пробормотала Марина Яковлевна, надеясь, что ее никто не слышит.

Зинаида Валериевна встала со стула.

– Ладно уж, – сказала она громко, – живите, юные голубки, милуйтесь. А я, пожилая женщина, уже хорошенько пожившая на свете, пойду отвлекать крыс.

– Надо же, какие доблесть и благородство, – улыбнулась Василиса Егоровна. – Жизнь – это самое ценное, что у нас есть, – добавила она.

– А как же ум, честь и совесть? – не согласился Коршунов.

В этот момент дверь, обитую пупырчатой кожей доцента Зергутова, потряс сильный удар. Крысам надоело ждать, когда откроются двери приемной, и они решили ускорить этот процесс.

Еве было совсем худо. Мозгоед продолжал вяло ворочаться в ухе. К счастью, его силы таяли, но Ева, из уха которой продолжала течь кровь, также чувствовала себя все хуже и хуже.

– Я скоро утону, – сказала она, глядя на поднимающуюся воду. – Интересно: зачем Утюгову понадобилось меня еще и топить? По-моему, это перебор.

Она стояла с трудом. Ногам, погруженным в ледяную воду, было ужасно, до боли, холодно.

– Как бы мне оставить послание? – задумалась Ершова. – Я кое-кого подозреваю и хочу об этом сообщить. Впрочем, даже выбей я послание на стене, вряд ли кто-то когда-то откачает отсюда воду и прочитает текст.

«Надо было вовремя написать это в донесении», – горько подумала Ершова.

Впрочем, она боялась, что ее отзовут из института и вскроются ее проблемы с внешностью. Вздохнув, Ева потрогала жесткую черную шерсть на своем плече.

– Снявши голову, по волосам не плачут, – сострила девушка, чувствуя, как холодная вода поднимается все выше. – Я не хочу умирать, – сказала она тихо, – но меня почему-то никто не спрашивает.

Ершова уже совершенно не надеялась на спасение.

В здании НИИ ярко светились огни. В темном лесу, в котором было не видать ни зги, куб института выглядел совершенно чуждым элементом – эдаким приземистым многоглазым чудовищем. Полковник и Комиссаров подошли к забору и посмотрели на широкий бетонный двор, где стояли лужи. Ветер растянул тучи на небе, и в просвет между облаками светил месяц. Все выглядело мирным и спокойным. Внезапно тишину прорезал отчаянный крик. Рязанцев и стоявшее рядом с ним черное чудовище подскочили от неожиданности и посмотрели туда, откуда доносился шум.

По бетонным плитам к лесу бежал человек. Его белый лабораторный халат развевался. Из-под ног взлетали тучи брызг. А за мужчиной, настигая его, мчалась огромная белая крыса.

– Боже правый, – тихо сказал полковник и протер глаза.

Впрочем, он уже ничему не удивлялся.

Комиссаров метнулся вперед, как пружина. В три прыжка он добежал до крысы и перекусил ей позвоночник. Раздался хруст, и останки монстра упали в лужу, окрасив ее кровью. Потом полковник и бывший директор НИИ наклонились над пострадавшим. Но ему, к сожалению, помощь уже была не нужна. Человек был мертв. Он лежал на бетонных плитах, как большая поломанная кукла, глядя вверх на небо широко раскрытыми глазами, в которых отражался смертный ужас.

– Ему около пятидесяти, – сказал полковник. – Ты его знаешь?

Пес присмотрелся и отрицательно покачал головой. Рязанцев перекрестился и прочитал молитву. Сердце в его груди колотилось как бешеное. Потом полковник подошел к мертвой крысе и осмотрел ее.

– Жуткий монстр, – сказал он. – Да, в институте очень большие проблемы.

Откуда-то из глубины здания раздались выстрелы, потом крики.

Комиссаров тоже подошел к огромной мертвой крысе и внимательно рассмотрел ее, а потом поднял на Владимира Евгеньевича свои умные глаза.

«Похоже, ситуация в НИИ вышла из-под контроля, – подумал он, – впрочем, это было неизбежно. При том количестве уродов, которых бездумно клепала команда Утюгова, преследуя сиюминутные преступные цели, любая случайность должна была привести к трагедии. Так, видимо, и случилось».

Неслышной тенью Степан помчался по двору к пожарному выходу. Полковник бесшумно бежал за ним. Они подошли к двери, Рязанцев вскрыл замок, и они оказались в ярко освещенном коридоре первого этажа института. Там царила обманчивая тишина. Комиссаров почувствовал, как в родных стенах на него накатывает ностальгия, но расслабляться было нельзя, и зверь вновь собрался, сфокусировав внимание на звуках и запахах.

– Нам надо найти Еву, – сказал полковник зверю, прислушиваясь. – Но я не представляю, где она может быть. Обыскать весь НИИ мы не сможем. Она отправила мне SOS, и затем связь с ней прервалась.

Пес сел на задние лапы. Он думал.

– Если у Евы возник конфликт и ее раскрыли, – продолжал говорить полковник, – то ее, наверное, куда-то заперли. Тут есть подвал?

Зверь кивнул и встал. Подземные этажи действительно были самым подходящим местом для поисков.

– Пойдем, проверим, – сказал полковник. – А еще хорошо бы встретить по пути какого-нибудь живого сотрудника и выяснить, что здесь происходит.

В этот момент пес негромко зарычал. Рязанцев обернулся. По коридору шла огромная крыса с красными, налитыми кровью глазами. Владимир Евгеньевич вскинул руку с пистолетом. Комиссаров присел, сжавшись, как пружина. Крыса прыгнула. Она давно уже не встречала сопротивления и расслабилась. В тот же момент полковник выстрелил. Пуля попала крысе прямо в глаз. Почти одновременно Степан прыгнул вперед и сомкнул огромные челюсти на позвоночнике зверя. Раздался хруст, и мертвая крыса тяжело упала на пол.

«Минус два, – подумал Комиссаров, удивляясь, до чего же мерзкий вкус у генетически модифицированного зверя. – Интересно, сколько их тут всего?»

Он зубами ухватил полковника за рукав и потащил его к лифтам. Лестниц на подземных этажах не было. Отключив лифт, можно было мгновенно отрезать подвальные помещения от любого доступа.

– Солнце, воздух и зеленая трава – это такая роскошь, – сказала Лариса вслух. – Мы этого не замечаем: воздухом дышим, траву топчем, от солнца прячемся, но, когда посидишь вот так в тесной, темной, мокрой камере, начинаешь больше ценить простые человеческие радости.

Вода доходила ей уже до бедер. Девушка щелкнула зажигалкой. Мозгоеды панически барахтались и лезли друг на друга.

– К сожалению, даже если один из вас останется в живых, то будет существовать риск передачи измененных генов нормальным муравьям, – сказала Ильина, – и тогда людей ждут большие неприятности. Лучше я бы в свое время руки себе отрезала, чем создавать этих мелких мерзавцев, – вздохнула она.