Бесприютный - читать онлайн книгу. Автор: Фред Варгас cтр.№ 31

Он задумчиво уселся за стол и стал ждать Люсьена. Он не верил, что тот придет. Он бы – не пришел, если бы его так оскорбили. Но в Гнилой лачуге, похоже, к оскорблениям относились не так, как в мире нормальных людей, и это оставляло надежду. Однако то, что было принято у евангелистов, не было нормой для Луи.

Луи рисовал на чистом листе восьмерки, оттачивая в голове версию «ритуальной серии» убийцы. Могли ли стихи Нерваля придать решающий смысл серии? Конечно нет. Это смешно. Чушь. Да, сложность этих стихов могла завладеть умом какого-нибудь фанатика, помешанного на знамениях и символах. Но для убийцы этого мало.

Нет. Нет… Разве что… Разве что не убийца выбрал стихи, а они его выбрали. Луи записал эти слова на листе с восьмерками и дважды подчеркнул. Может, это сами стихи выбрали убийцу? Если так – все возможно. Все остальное – бред, а вот это – возможно. Поэма выбирает убийцу, она сваливается на него, преграждает ему путь. Маньяку кажется, что его нашла сама судьба. И он следует ее указующему персту.

– Вот черт! – воскликнул Луи.

Какую же чепуху он несет! Когда это было, чтобы стихи выбирали себе жертву? Луи бросил карандаш на стол. И тут в дверь позвонил Люсьен.

Они кивнули друг другу, Луи освободил стул от кучи газет и посмотрел на Люсьена. Вид у того был бодрый, и в его пристальном взгляде не было заметно ни обиды, ни досады.

– Ты хотел меня видеть? – сказал Люсьен, откидывая прядь со лба. – Ты слышал? Улица Звезды. В яблочко. Заметь, у убийцы не было выбора. Однажды ступив на этот путь, сойти с него трудно. Система всегда ограничена строгими правилами. Как в армии, все должно быть четко по уставу.

Люсьен говорил с ним, даже не упомянув о вчерашнем, и Луи оставалось только следовать его примеру. Он расслабился.

– Расскажи, как ты рассуждал? – попросил он.

– Я уже говорил вчера. Это единственный ключ к ларчику. Я имею в виду «ларчик» убийцы, его безумную замкнутую систему.

– Откуда ты узнал, что речь идет о какой-то системе?

– Но ты же сам говорил Марку, что это определенное количество жертв, а не бесконечная цепочка.

– Да, верно. Кофе хочешь?

– Пожалуй. А если есть точное число, значит, есть система и есть ключ к ней.

– Согласен, – кивнул Луи.

– И этот ключ – стихи. Это ясно как день. Луи налил кофе и сел за стол, вытянув ноги.

– И это все?

– Все.

Луи был немного разочарован. Он обмакнул кусок сахару в кофе и съел его.

– И по-твоему, – скептически заговорил он, – убийца – поклонник Нерваля?

– Это громко сказано. На эту роль подошел бы мало-мальски образованный человек. Поэма знаменитая. На нее извели больше чернил, чем на хроники Первой мировой, поверь.

– Нет. – Луи упрямо покачал головой. – Ты где-то ошибся. Никто не станет убивать по поэме, потому что это бессмысленно. Тот, кого мы ищем, не какой-нибудь свихнувшийся эстет, он убийца. Он не стал бы выбирать стихи. Не солидно как-то.

– Вчера ты мне это более чем доходчиво объяснил, – сказал Люсьен, шмыгая носом. – Но Нерваль вполне может быть ключом к разгадке, как бы абсурдно это ни звучало.

– В том-то и дело, что звучит это не абсурдно, а слишком красиво и изысканно. А потому фальшиво.

Люсьен тоже вытянул ноги и прикрыл глаза.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – помолчав, сказал он. – Ключ слишком красивый, хитро устроенный и чересчур вызывающий.

– Вот и выходит, что это бред, – сказал Луи.

– Может быть. Но вся загвоздка в том, что этот фальшивый ключ подходит к настоящим убийствам.

– Тогда это чудовищное совпадение. Послать эти дурацкие стихи, и дело с концом.

Люсьен подскочил.

– Ни в коем случае! – воскликнул он и взволнованно забегал по комнате. – Наоборот, надо рассказать о них полиции и потребовать, чтобы они установили наблюдение за следующей улицей. И ты первый в этом заинтересован, Луи, потому что если убьют четвертую женщину, то это тебе придется сожрать книгу вместе с переплетом, тебе одному, – из чувства вины, понимаешь?

– За какой еще следующей улицей?

– А! Тут дело тонкое. Думаю, что название следующей улицы будет связано с черным солнцем из стихов, я уверен.

– Может, объяснишь? – сказал Луи делано равнодушным голосом.

– Послушай эту строчку: «Во мраке, вдов и безутешен, я бреду, князь Аквитании, чьей Башни больше нет». Все это уже было, переходим к третьей строке: «На струнах лютни онемевшую звезду», это тоже было. Дальше: «Печали Солнце Черное заменит мне». Никаких улиц, связанных с «лютней» – со струнами или без, – в Париже нет, тебе это известно. Остается «черное солнце», в тексте оно с большой буквы, вот туда-то и отправится убийца в следующий раз. Он не сможет обойти его, у него нет выбора.

– И что из этого следует? – вяло спросил Луи.

– Много чего, но все из области предположений, – с сожалением ответил Люсьен, – улицы Черного Солнца не существует.

– Тогда это магазин? Или ресторан? Или книжная лавка?

– Нет, это будет улица. Если убийца пойдет на компромисс с собственной логикой, все станет бессмысленно. Он не может себе этого позволить. Он начал с названий улиц и должен идти по ним до конца.

– Тут я с тобой согласен.

– Итак, это будет улица. Тут не может быть тысячи вариантов: есть улица Солнца, улица Золотого Солнца и улица Луны, ее вполне можно назвать Черной звездой. Луи поморщился.

– Я знаю, – сказал Люсьен, – этого недостаточно, но ничего другого у нас нет. Я лично склоняюсь к улице Луны, но надо будет проследить за всеми тремя. Нельзя пускать это на самотек.

Люсьен вопросительно уставился на Луи:

– Ты ведь сделаешь это, правда?

– Это от меня не зависит.

– Но ты расскажешь об этом в полиции? – настаивал Люсьен.

– Да, расскажу, – сказал Луи, – но вряд ли они послушают.

– Ты их убедишь.

– Нет.

– Тебе плевать на Черное Солнце?

– Я в это не верю.

Люсьен поглядел на него, качая головой:

– Ты помнишь, что на карту поставлена жизнь женщины?

– Уж кому, как не мне, об этом помнить!

– Но ты чувствуешь это не так остро, как я, – возразил Люсьен. – Помоги мне. Я один не смогу следить за тремя улицами.

– Полиция поможет, если сочтет нужным.

– Ты ведь честно расскажешь им эту историю? Без всяких дурацких шуточек?

– Обещаю. Пусть сами делают выводы, я вмешиваться не стану.