ПростиТурция, или Восток - дело темное - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Пушкарева cтр.№ 2

Когда Ксюша столкнулась с таким заявлением в первый раз, она растерялась и притихла. С одной стороны, делиться-то, конечно, надо… Но вот с какой стати? Почему это она должна свою любимую красавицу-куклу кому-то отдавать, даже если так положено делать?

— Конечно, Ксюша, у тебя папаша вон какой! У него деньжищ немерено! Что тебе стоит дать мне поносить свою кофточку? У тебя таких кофточек пять штук!

Дык, а кто, собственно, мешает твоим родителям тебе такую же кофточку купить? И вообще, бабушка говорит, что носить чужие вещи негигиенично! А с другой стороны, если не подарить и не поделиться — разговоры какие-то непонятные начинаются, мол, Ксюша Леви зазнайка, гордячка и вообще нос задрала! Кому ж захочется, чтобы про него так говорили?

Остается одно из двух — или терпеть, или не дружить… Почему-то вариант «не дружить» для Оксаны оказался более предпочтительным.

Потихонечку круг ее близких знакомых и друзей становился все меньше и меньше — девочка аккуратно прекращала общаться с теми, кто откровенно клянчил и завидовал. Дальше стало еще хуже — когда Оксана и, соответственно, одноклассники ее повзрослели, началась вообще полная ерунда. Почему-то для большинства знакомых стало нормальным делом занимать у Ксюши денег — совершенно осознанно подразумевая, что отдавать их никто не собирается. А че, с нее ж не убудет! Попросит у папаши, у него этого добра навалом! И такая дребедень — каждый день…

Годы шли. Борис Семенович рано, но благородно седел. Жизнь в стране менялась — стремительно и кардинально. Заводы разорялись, народ повально беднел, идеалы менялись, стабильность рушилась со звоном свысока упавшего медного таза. Вовремя сообразивший, куда и откуда дует ветер перемен, товарищ Леви душевно попрощался с коллегами по работе, поклялся всем, кому только можно, в дружеской поддержке и ушел в большой бизнес. Вот тут-то и пригодились все его иностранно-выставочные знакомства, зарубежные связи и прочие блага острого ума и национальной хватки.

В отличие от большинства тогдашних бизнесменов, Борис Семеныч занялся не спекуляциями и воровством, а вложил все накопленные и по-умному сохраненные в девальвации и кризисы сбережения в производство и научно-технические разработки. «Крутые пацаны» над ним подшучивали, бандиты и рэкетиры научную крысу не трогали — и как-то так получилось, что он со свойственными ему осторожностью и здравомыслием к Ксюшиным пятнадцати годам стал одним из самых знаменитых и богатых людей в уже опять Екатеринбурге. Все его уважали, кое-кто побаивался, а некоторые и вовсе в политики пропихнуть пытались. Но бизнесмен Леви в политику не шел, со старыми друзьями продолжал поддерживать теплые отношения, славой своей и богатством ничуть не кичился.

У Ксюши же в связи с папиными успехами друзей вообще не осталось. Потому как большинство приятелей и одноклассников решили вдруг по любому поводу пользоваться знакомством с дочерью одного из самых «крутых мэнов» города и с навязчивым дебилизмом все время Ксюшу доставали. По любому поводу развязные подростки заявлялись к высокой красотке и гнусавыми ломающимися голосами озвучивали свои проблемы — мол, так и так, Ксюха, тут такой вот праблам приключился. Типа хелп необходим. И какая тут может быть искренняя дружба? Да никакой, чесслово…

Дело дошло до того, что Ксюше регулярно приходилось сначала офигевать от наглости, а потом (несмотря на интеллигентную бабушку и академическое воспитание) посылать на так называемый йух совсем уж оборзевших людей из ближнего окружения. Народ как с ума посходил — клянчили, просили, намекали о таких вещах, что в принципе при чем тут небедный еврей, было непонятно…

— Ой, Оксан, а ты не могла бы со своим папой поговорить, чтобы он с главврачом договорился, мне аборт надо делать, а без разрешения родителей никто ничего делать не будет…

Когда слегка придурковатая одноклассница подловила Ксюшку в школьном туалете с этой, мягко скажем, странной просьбой, у Оксанки едва не приключился приступ бешенства!

— Чего? — Нет, ну, наверное, показалось, может, это просто эхо так затейливо скачет по общественному ватерклозету, странными словами отражаясь в колотом кафеле?

Ну не может же человек в здравом уме такие вещи говорить!

И при чем тут, собственно, папа? Он вроде как в связях с несовершеннолетними кобылами замечен не был никогда…

— Чего-чего! — Прыщавая девица с не по годам выдающимся бюстом и переизбытком косметики на неухоженном лице сквозь зубы сплюнула на затоптанный детскими ботинками пол. — Залетела я! Предки узнают — убьют! Аборт делать надо!

— И что? Ну, ты дура, это понятно, а я-то тут при чем? И тем более папа! Если надо что-то делать, иди делай! — Ксюха все еще силилась понять свое место во всей этой истории.

— Да нельзя мне без разрешения родителей аборт делать! Я же несовершеннолетняя!!! Я попробовала к главврачу сунуться, ну, чтобы меня почистили, так эта сучка меня чуть не убила! — Девица горестно вздохнула и вот прям искренне в очередной раз поразилась человеческой подлости…

— И что? Я-то тут при чем? Это мой ребенок? Или папин? — Нет, у этой дуры действительно на почве раннего токсикоза голову сильно оторвало.

— Ну как при чем? Откуда я знаю, чей это ребенок? Просто у тебя же папаша — знаменитость местная! И денег у него полно! Скажи ему, пусть он сходит с врачихой поговорит! Пусть взятку сунет! Ты же должна мне помочь! Кстати, ты мне еще денег на аборт дай, а то у меня нету! С тебя ж не убудет!

Жертва акселерации в итоге так и не поняла, почему на нее вдруг разорались, стукнули сумкой по голове и послали в… Короче, далеко и такими затейливыми оборотами, что даже случайно (ну как случайно — стояла и уши грела, как же еще!) подслушавшая весь этот дурацкий разговор виртуозная матерщинница, уборщица тетя Фая, Оксанку с того момента страшно зауважала и даже потом завхозу по секрету сообщила, что евреи на самом деле нормальные люди, что зря на них наговаривают…

Были и другие случаи, не менее нелепые — кто-то звонил посреди ночи из милиции, куда попал за пьяный угон чужой машины, и требовал вызволить его из лап гайцов, кто-то заявлялся к Ксюше с бредовыми идеями и бизнеспроектами для папы, а уж про юных охотниц за папиными капиталами, пытающихся через дружбу с Оксанкой попасть в гостеприимный дом Леви для дальнейшего соблазнения и окольцовывания богатенького Бориса Семеновича, даже говорить стыдно. Ксюха их как минимум штук шесть насчитала — этих псевдоподружек с острым маникюром и алчно-соблазнительным взором…

Вот и спрашивается — как с такими людьми близкие отношения завязывать? Да никак!

Так что если слегка перефразировать Николая Рубцова и его великие стихи «Про зайца», ситуация с задушевными друзьями-приятелями у Ксюхи обстояли примерно так:

Думал, горестно вздыхая, — что друзей-то у него, Кроме дедушки Мазая, не осталось НИ-КО-ГО!..

Одна только задушевная подружка была у Ксюши. Они лет с восьми дружили — с тех самых пор, когда интеллигентная Ксюшина бабушка решила, что осанка и гибкость у девочки не идеальны, и, не слушая никаких возражений, практически насильно записала внучку в кружок художественной гимнастики.