Ассегай - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 27

Один бивень у слона был сломан у самой губы, другой сколот и стерт до тупого обрубка. Перси Филипс поднимет его на смех, принеси он эти трофеи в Тандала-Кэмп. Однако ж великан, похоже, готовился атаковать, и в этом случае ему волей-неволей пришлось бы стрелять. В последние недели Перси чуть ли не каждый вечер садился рядом с ним и при свете лампы читал лекцию о том, как свалить слона одной пулей. Пособием в этих занятиях служила написанная старым охотником книга «Муссон над Африкой». Именно этому вопросу была посвящена в ней целая глава, дополненная его собственными набросками с натуры африканских животных.

«Из всех животных особенно трудно справиться со слоном. Важно помнить, что мозг — мишень сравнительно маленькая. Вы должны точно знать, как обнаружить ее под любым углом. Поднимает слон голову, наклоняет ее или поворачивает, точка наводки в любом случае меняется. Меняется она и в зависимости от того, стоит ли он прямо перед вами или развернут боком. Ваш взгляд должен проникать сквозь толщу серой шкуры и видеть спрятанные в глубине массивной головы и туловища жизненно важные органы».

Теперь Леон с отчаянием понял, что перед ним не иллюстрация из книги, а живое, во плоти, существо, способное смять его, раздавить, переломать все кости одним-единственным ударом хобота, и что для этого ему нужно сделать всего лишь два широких шага. Он понял, что, если слон ринется вперед, ему придется стрелять. Причем стрелять с расчетом на поражение. В голове зазвучал эхом голос Перси: «Если он идет прямо на тебя, целься между глаз, в верхнюю складку на хоботе. Если поднимает голову или находится совсем близко, бери еще ниже. Частая ошибка всех новичков, за которую многие расплачиваются жизнью, состоит в том, что они стреляют слишком высоко и пуля проходит над мозгом».

Леон не отрывал глаз от основания хобота. В толстой серой коже между янтарными глазками залегли глубокие поперечные бороздки. Но представить то, что находится за ними, не получалось. Не слишком ли близко слон? Может быть, стрелять нужно не в первую складку, а во вторую или даже третью? Он не знал.

Внезапно слон тряхнул головой, причем с такой силой, что уши захлопали по плечам, подняв облако пыли с облепленного засохшей грязью тела. Леон бросил ружье к плечу, но животное неловко развернулось и, шаркая ногами, устремилось в чащу.

Ноги стали вдруг как ватные, сжимающие ружье руки задрожали. Открывшаяся истина была проста и непреложна: он не готов к схватке. Только теперь Леон понял, почему Перси дал ему такое смертельно опасное поручение. Не ради проверки каких-то умений и приемов, освоить которые можно, прочитав книжку или пройдя инструктаж. Нет, здесь испытание проходили характер и дух, и проигравшего ждала смерть. Подошедший сзади Маниоро молча протянул фляжку, и Леон поймал себя на том, что готов осушить ее целиком — горло пересохло, язык распух от жажды. Он сделал три глубоких глотка и только тогда заметил, что масаи пристально наблюдают за ним. Леон опустил фляжку и постарался улыбнуться. Получилось не очень убедительно.

— В первый раз пугаются даже храбрейшие, — сказал Маниоро. — Но ты не побежал.

Привал устроили в полдень, расположившись в тени высокого, изрядно ощипанного жирафами дерева. Стали ждать Ишмаэля, который отстал почти на полмили и брел через саванну в одиночестве — фигурка с узлом на голове подрагивала в плывущем от зноя воздухе. Лойкот опустился перед Леоном на корточки и насупился, всем своим видом показывая, что намерен, как и подобает настоящим мужчинам, поговорить о чем-то важном.

— М'бого, то, что я скажу, есть истинная правда, — начал он.

— Я тебя слушаю, Лойкот. Говори, и твои слова дойдут до меня, — заверил паренька Леон, придавая лицу серьезное выражение.

— Говорить со стариками, как ты говорил два дня назад, толку нет. Мозги у них что каша из маниоки. Им бы только пиво пить. Они забыли, как выслеживать зверя. Они не слышат ничего, кроме бабьей болтовни, не видят дальше стен своей маньяты и умеют только пересчитывать скот да набивать брюхо.

— Старики все такие, — сказал Леон, понимая, что и сам в глазах мальчишки скорее всего уже стоит на грани старческого слабоумия.

— Хочешь знать, что происходит в мире, спроси нас.

— Кого это «нас»?

— Нас, хранителей стад, чунгаджи. Пока старики греются на солнышке, пьют пиво да болтают про свои великие дела, о которых никто уже не помнит, мы, чунгаджи, перегоняем скот с места на место и сами идем за ним. Мы все видим, все слышим.

— Скажи мне, Лойкот, как ты узнаешь, что видят и слышат другие чунгаджи, те, которые находятся на расстоянии нескольких дней пути?

— Они мои братья. Многие из нас в один год прошли инициацию.

— Можно ли узнать, что видели вчера чунгаджи, находящиеся со скотом где-нибудь на равнинах за Килиманджаро? Это дней десять пути.

— Можно, — уверенно ответил Лойкот. — Мы ведь разговариваем друг с другом.

Верилось в такое с трудом.

— Сегодня на закате я буду говорить с моими братьями, и ты сам можешь послушать, — предложил Лойкот.

Ответить Леон не успел — с равнины прилетел пронзительный вопль смертельно испуганного человека. Мужчины схватили оружие, вскочили и обернулись в направлении крика. Через саванну по направлению к ним мчался, придерживая обеими руками узел на голове, Ишмаэль. За ним на длинных розовых ногах несся здоровенный страус. Птица явно выигрывала в скорости и быстро нагоняла жертву. Леон уже видел распушенный плюмаж. Страус был цвета черного оникса с белыми перьями на хвосте и кончиках крыльев, трепещущими в праведном гневе. Чужак в белом посмел вторгнуться на запретную территорию, и теперь его ждало суровое наказание.

Леон и оба масаи поспешили на помощь. На бегу они кричали и размахивали руками, пытаясь отвлечь разъяренную птицу, но ее интересовал только Ишмаэль. Догнав жертву, страус вытянул длинную шею и с такой силой ударил клювом по узлу, что незадачливый слуга не удержался на ногах и упал, подняв облако пыли. От удара о землю узел раскрылся, и содержимое, горшочки и мисочки, раскатилось вокруг. Страус, подскочив ближе, принялся пинать и рвать Ишмаэля когтями, а потом, словно этого было мало, опустил голову и начал клевать несчастного в руки и ноги. Бедолага взвыл от боли, из свежих ран выступила кровь.

Проворный как заяц, Лойкот легко обогнал мужчин и, сблизившись с птицей, издал воинственный клич, словно приглашая противника на поединок. Страус соскочил с распростертого тела и угрожающе двинулся навстречу новому противнику. Раскинув короткие, будто подрезанные крылья, он высоко вскидывал ноги, задирал и опускал голову и еще издавал при этом злобные каркающие звуки.

Лойкот взялся за края накидки, задрал ее повыше, разведя в стороны, как крылья, и, в точности подражая движениям и крикам страуса, двинулся по кругу. Смысл маневра заключался, вероятно, в том, чтобы спровоцировать птицу на атакующие действия. Некоторое время противники просто ходили по кругу, однако долго так продолжаться не могло. Страусу бросили вызов на его территории, и в конце концов ярость и чувство оскорбленного достоинства взяли верх над инстинктом самосохранения. Вытянув шею и целя клювом в лицо врагу, страус устремился в наступление. Именно на это Лойкот, похоже, и рассчитывал. Наблюдая за парнишкой, Леон понял, что тот скорее всего уже оказывался в похожей ситуации и прекрасно знает, как себя вести и что делать. Смело шагнув навстречу атакующей птице, пастушок изловчился, подпрыгнул и, обхватив ее обеими руками за шею, поджал ноги. Центр тяжести у страуса сместился, и он потерял равновесие. Поднять голову не удавалось. Секунду-другую страус кружил, хлопая отчаянно крыльями и стараясь удержаться. Леон вскинул ружье и шагнул ближе, чтобы хорошенько прицелиться.