Полет сокола - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 143

Перед ним стоял человек невероятной красоты. Он только через несколько секунд узнал в нем оборванца, которого видел несколько минут назад. На человеке красовалась одежда алого цвета, того же глубокого оттенка, что грудка сорокопута, ярче свежепролитой крови. Одного этого хватило бы, чтобы у него перехватило дыхание, но это было не все. На груди и плечах сверкал в лучах утреннего солнца металлический узор, на поясе блестела пряжка, сделанная из того же металла. Пояс и косые полосы, перекрещивавшиеся на груди, ослепляли белизной, как крыло цапли. Высокий кивер спускался к переносице изящным острием, на лбу сияла кокарда, яркая, как солнечный восход.

Теперь у Ганданга не оставалось сомнений, что этот человек, бесспорно, великая личность, доблестный воин, как и предупреждала его Юба, и индуна поклялся себе впредь еще внимательнее прислушиваться к ее словам. Он вздрогнул от испуга, представив, что было бы, если бы он подчинился первому порыву и зарубил бы этого человека словно никчемного машона, пожирателя грязи.

Красавец в столь живописном наряде сделал шаг ему навстречу и приветственным жестом поднял руку к верхушке великолепного шлема. Ганданг инстинктивно отсалютовал в ответ, взметнув вверх острое копье.

— Я, Бакела, требую, чтобы мой подарок был передан твоему отцу, прославленному и победоносному Мзиликази, и чтобы ему сообщили, что я требую у него права на дорогу, — заявил человек на своем ужасающем синдебеле, и Ганданг принял у него из рук подарок — небольшой пакет, испещренный странными значками и перевязанный полосками материи такого красивого цвета, что они наполнили бы восторгом сердце самой тщеславной и капризной женщины.

— Все будет сделано по твоему приказу, — пообещал индуна.

В минуты противостояния с Гандангом Зуга соображал не менее лихорадочно, чем его противник-матабеле, и прикидывал собственные шансы на выживание. Столкнувшись с пограничным отрядом, он должен был отбросить всякую мысль о том, чтобы спастись бегством на юг. Даже если не считать того, что они окружены со всех сторон и сильно уступают в численности, майор знал, что человек без лошади не может опередить этих грозных воинов. Это были машины, идеально приспособленные для преследования и уничтожения врага.

Нельзя сказать, что эта встреча была для него совершенно неожиданной. Много раз за прошлые недели он просыпался среди ночи и, лежа на голой земле, в страхе размышлял, что же им делать, если настанет миг, подобный нынешнему.

Мысленно Зуга отрепетировал все свои действия — прежде всего нужно скрыть страх и выиграть время, потом удалиться и надеть парадный мундир, потом потребовать, чтобы его доставили в королевский крааль. Все шло так, как он предполагал, высокий индуна сказал: «Все будет сделано по твоему приказу», — и молодому Баллантайну пришлось еще раз напрячь волю, чтобы не выказать радостного облегчения. Он стоял в стороне, не проявляя ни малейшего интереса, а Ганданг тем временем отобрал из своего отряда пять самых быстроногих бегунов и диктовал им длинное послание, которое они должны выучить наизусть и доставить Мзиликази.

Послание начиналось с длинного перечня хвалебных титулов Мзиликази:

— Великий Черный Слон, Сотрясающий Землю своими шагами… — Далее шел пересказ деяний, совершенных Гандангом с того дня, как он покинул высочайший крааль в Табас-Индунас: поход на восток, битва в ущелье и смерть работорговца Бопы — все, что с ним случилось, вплоть до сегодняшней встречи с белым человеком. После цветистого описания великолепного наряда этого человека (Ганданг знал, что оно заинтересует отца) приводилось требование Бакелы «дать ему путь» в Табас-Индунас.

Избранные гонцы, каждый по очереди, рассказали длинное послание, и Зуга, стараясь не подать вида, с изумлением подметил, что каждый из них запомнил его слово в слово. Этим наглядно доказывалось, как развивается память у народа, не знающего искусства письма и чтения.

Ганданг вручил им запечатанный пергаментный конверт, содержавший рекомендательные письма Зуги, и гонцы, сидевшие на корточках, вскочили на ноги, отсалютовали индуне, выстроились цепочкой и побежали на запад.

Ганданг повернулся к майору:

— Ты останешься стоять здесь лагерем, пока король не пришлет ответа.

— И когда это произойдет? — спросил Зуга, и Ганданг сурово ответил:

— Когда король соблаговолит.

Зугу и его людей оставили в покое, никто им не досаждал. Хотя вокруг лагеря, карауля их днем и ночью, расположилась дюжина воинов-амадода из отряда матабеле, ни один из них не пытался проникнуть за колючую ограду. Личности и собственность пленников должны оставаться неприкосновенными, пока не будет получено разрешение убить их.

Основная часть отряда матабеле стала лагерем в полукилометре ниже по течению. Каждый вечер высокий индуна приходил к белому человеку, и они по часу и дольше сидели у костра напротив друг друга и вели неторопливые серьезные разговоры.

Дни ожидания сливались в недели, и двое мужчин постепенно начали испытывать друг к другу глубокое уважение, если не настоящую дружбу. Оба были воинами и легко находили общую тему для разговоров — рассказы о былых походах, о битвах и сражениях. Каждый признавал в другом силу и врожденную порядочность человека, живущего в согласии с законами своего общества, пусть даже законы эти сильно различались.

«Я считаю его джентльменом, — писал Зуга в своем дневнике. — Прирожденным джентльменом».

А Ганданг, лежа на циновке рядом с Юбой, коротко сказал:

— Бакела — это мужчина.

Ганданг позволил носильщикам Зуги выйти из лагеря, нарубить деревьев и нарезать листьев для обустройства хижин, так что впервые за много дней майор мог спать в тепле и сухости. Теплое жилье, а также вынужденная передышка от бесконечного похода быстро поправили его здоровье. Глубокая рана на щеке зажила чисто, оставив после себя блестящий розовый шрам. Плечо срасталось, синяки исчезали, и он мог ходить без костыля и не закреплять руку на перевязи. Через неделю он понял, что уже может стрелять из тяжелого ружья десятого калибра.

Однажды вечером майор предложил сыну короля поохотиться вместе, и индуна, который к этому времени устал от затянувшегося безделья не меньше Зуги, охотно согласился. Амадода Ганданга окружили стадо капских буйволов и погнали мычащую, охваченную паникой черную волну туда, где ждали Ганданг и Зуга. На глазах у Зуги стройный индуна поднялся во весь рост из укрытия, босиком, без щита побежал навстречу стаду и одним ударом ассегая убил матерого быка, вонзив широкий наконечник копья между ребрами позади вздымающегося плеча. Зуга знал, что у него самого для такого подвига не хватит ни умения, ни мужества.

Молодой воин, в свою очередь, видел, как Зуга вышел навстречу разъяренному слону, с ревом мчавшемуся на него. Грянул выстрел, зверь, подняв облако пыли, рухнул на колени. Он подошел к нему следом за Зугой и коснулся небольшой черной дырки в серой слоновой шкуре, зияющей в паре сантиметров выше первой кожной складки в верхней части хобота.

Индуна понюхал кончик указательного пальца и, почувствовав запах крови, тихо, но с силой произнес: «Дау!» — выражение глубочайшего восхищения. Молодой воин и сам имел ружье марки «Тауэр», изготовленное в Лондоне в 1837 году. Впервые получив в руки это оружие, он стрелял в буйвола, слона и машона. Все трое убежали сломя голову, но без единой царапины.