Картонные звезды - читать онлайн книгу. Автор: Александр Косарев cтр.№ 33

— Тогда пошли скорее туда, — непонятно чему радуется сержант, — и гарантирую, что вода у нас непременно будет!

Через двадцать минут мы достигаем намеченного места. Глубокий провал каменных пород образует небольшую впадину, шириной метров в тридцать. Все измучены переходом и, не дожидаясь команды, рассаживаются по камням.

— Так, парни, докладывайте быстро, кто ноги натер? — громко спрашивает Савотин, обращаясь сразу ко всем.

Поднимаются две или три руки.

— Снять сапоги! — тут же командует он.

Пострадавшие разуваются.

— Кто остался босой, будет поддерживать огонь, — продолжает распоряжаться сержант. — Остальные отправляйтесь за дровами и лапником. Далеко от стоянки не отходите. Для верности разбейтесь на пары. У кого есть перочинный нож, тот пусть режет лапник. У кого ножа нет, тащите сюда любой сушняк, желательно толстый.

— Самое лучшее — притащить пару упавших деревьев, — добавляю от себя. — Они нам ночью очень даже пригодятся.

А теперь смотрите, как будем водичку доставать, — подмигивает мне Олег. — Где там у нас была веревка?

Задумка его оказалась на удивление простой, хотя и несколько экстравагантной. Использовал он, как ни странно, обычную солдатскую обувь. Ведь в каждом голенище кирзового сапога имеются две матерчатые петли. Продев через них веревку и завязав ее петлей, Олег получил своеобразное мягкое ведро, которое мы с ним незамедлительно и забросили в ревущую под нами воду. Хотя некоторая часть воды и вылилась во время того, как мы тащили сапог обратно, но даже пробный заброс дал нам не менее трех литров. Первый улов мы, естественно, вылили, но мы поняли, что идея работает и работает неплохо. Вложив в импровизированную емкость небольшой камень, для лучшей устойчивости, мы за десять минут налили оба ведра. Конечно, и сапог вымок изрядно, но мы рассчитывали, что его владелец подсушит его у костра.

За ужином все, даже отсутствовавшие во время столь необычного способа добычи воды, были осведомлены о том, с помощью чего мы ее достали, но от макарон с тушенкой не отказался ни один. В армии, особенно советской, рядовым не до сантиментов. Разносолов никто из нас не ожидал даже в солдатской столовой. А здесь, в диком лесу, было бы и подавно глупо требовать чего-то особенного. Все, торопливо стуча ложками, жадно проглатывают выделенную порцию и с надеждой заглядывают в ведро в поисках добавки. Искоса наблюдаю за лейтенантом, который тоже пристроился неподалеку от костра. Из нашего котла он не ест, видимо брезгует. Питается сухим пайком и хлебом, захваченным с корабля. Но за чаем в конце ужина все же подходит. «Следовательно, — делаю я глубокое умозаключение, — не брезгует он нашей пищей. Просто макароны с тушенкой не любит».

Ужин закончился, и осталось самое сложное (в особенности для меня). Нужно было так устроить народ на ночлег, чтобы наутро никто не проснулся простуженным. Место для сна почти готово, и выделенные в мое распоряжение сослуживцы помогают мне в организации достойного лежбища. Прежде всего мы раскладываем лапник таким образом, чтобы он лежал как бы поперек относительно лежащего на нем человека. Делается это для того, чтобы во время сна человек не растолкал ветки и не оказался на голой земле. Не смотрите, что апрель на дворе. В оврагах еще снег лежит! И земля еще толком не прогрелась. Лапника кладем много, не менее чем полметра. Во-первых, лежать мягче, а во-вторых, он ведь к утру примнется. Далее следует пристроить брезентовый навес. Его мы закрепляем весьма своеобразно. Один край полотнища накрепко прибиваем к земле, используя для этого специальные согнутые еще на корабле железные рогульки. Другой край укрепляем на толстых полутораметровых стойках. Таким образом, получаем косой навес, открытый лишь с одной стороны. Закончив с навесом, дружно беремся за устройство ночных костров.

Руки и ноги предательски дрожат, и в глазах у меня резво прыгают красноватые точки — устал безмерно. Но без должного построения системы ночного обогрева нечего и думать о том, чтобы должным образом выспаться. Нас двадцать два человека, включая лейтенанта, и по правилам лесной ночевки, длина костра должна быть не менее восьми метров. Сами понимаете, отыскать бревна такой внушительной длины просто не реально. Поэтому после недолгого размышления решаю зажечь только два костра у правой и левой стойки навеса. И дров меньше уйдет, и следить за ними будет нетрудно. Перед тем как укладываться спать, провожу последний инструктаж.

— Шинели всем снять, — командую я, своими действиями подавая всем пример. — Ложиться головой в глухой угол, а ногами к костру. Ложиться надо по очереди. Стелите шинели на лапник и ложитесь на одну ее половину. Другой укрываетесь. Вот так. И не забудьте снять сапоги, а то завтра идти не сможете. И плотнее друг к другу прижимайтесь, не стесняйтесь. Чай, не красны девицы!

Лейтенант молчит, и только красный огонек его сигареты то и дело вспыхивает неподалеку от костра. Но нам уже не до него. Коли назначен он за нами смотреть, то пусть и смотрит, а мы скорее в «коечку». Проверив, как все улеглись, мы с Савотиным тоже ложимся, причем так же, как и шли во время марша. Он укладывается с одного края лежбища, а я — с другого. Позиция для нас не самая лучшая, в серединке гораздо теплее, но у нас тоже есть некоторое преимущество. Костры греют наши обмотанные портянками ступни гораздо лучше, нежели всем остальным. Короче говоря, у каждого есть свой источник тепла. Поставленный на ночь дневальный уже вовсю хрустит сухим валежником, и желтые колеблющиеся блики хаотически пробегают по выцветшему полотну брезента. Прикрываю глаза и тут же, словно разбуженный каким-то звуком, открываю их вновь.

«Как, — недоумеваю я, приподнимая голову, — неужели уже утро?» Серый предутренний свет, пробивающийся сквозь густую растительность, подтверждает самые мои худшие опасения. Осторожно, чтобы не потревожить спящего рядом Щербакова, вылезаю из-под брезента. Вижу беспробудно спящего дневального, привалившегося спиной к одной из стоек, и тут же понимаю, почему так замерз. Забытые им костры почти затухли, и только едва ощутимое тепло сочится от белесых куч золы. Дрова в запасе еще есть, и я принимаюсь разводить огонь. Себя я знаю, если проснулся под утро, то уснуть уже не смогу. Впрочем, до подъема и так не далеко. Еще часик народ поспит и надо будет его поднимать. Оба костра мне не осилить, и все свои усилия я сосредотачиваю только на одном, том, который обогревает Савотина и прикорнувшего рядом с ним лейтенанта. Пусть они хоть утром поспят в относительном тепле. Пока вожусь с сучьями, поневоле начинаю понимать, почему в любом походе командир подразделения освобождается от какой-либо тяжелой ноши. Раньше мне это казалось вопиющей несправедливостью. Как так! Мы все в мыле, тащим тяжеленные мешки и оружие, а он идет себе налегке, прутиком помахивает, да еще на нас покрикивает! Но теперь, когда я сам побывал в шкуре хоть и небольшого, но все же командира, до меня доходит, что если командир будет так же измотан, как и его подчиненные, то толку с него будет немного. Хоть один человек, но должен сохранять относительно трезвую голову, чтобы как бы думать за всех сразу.

Шевельнулся лейтенант. Поднял голову, встревоженно осмотрелся. Убедился, что все в порядке, и снова засунул голову под воротник полушубка. Но, поскольку мне он не помощник, я продолжаю заниматься своими делами. Дел этих всего два. Как можно лучше разжечь костер и приготовить завтрак. Разумеется, второй раз использовать чужой сапог я не мог, и поэтому о приготовлении каши речь не шла. И недолго поразмышляв, решаю, что можно будет ограничиться сухим пайком и остатками чая, тем более что и того и другого у нас еще много. Вскоре, привлеченные запахом и шипением подогреваемой тушенки, начали просыпаться мои сослуживцы. И только дневальный продолжал безмятежно спать. Увидев такое вопиющее нарушение распоряжений, Олег вскочил как ужаленный и без долгих разговоров отвесил бедолаге увесистую оплеуху.