– Пол Брейдбарт. – Они обменялись рукопожатием.
– Похоже, Пол, мы с вами здесь единственные, кто не носит тюбетеек.
– Кип. – Пол не удержался, чтобы не поправить его.
– Как? Ну да ладно, все равно.
– Вы друг Майлза?
– Друг? Угу. Наши дорожки пересекались.
– По профессиональной линии?
– Что?
– Вы тоже адвокат?
Вопрос рассмешил Джулиуса.
– Да нет, я с другой стороны.
– Что значит «с другой стороны»?
– Он меня защищал. – На правой кисти Джулиуса был длинный шрам, убегавший к запястью.
– О, так Майлз был вашим адвокатом?
– Именно. Суд по делам несовершеннолетних. Давние дела. Я был тогда скверным мальчишкой и вляпался в дерьмо.
– Он вам помог?
– Еще как! Вытащил мою задницу из детской каталажки.
– Освободил вас из тюрьмы?
– Типа того. А что тут удивительного?
– Я просто поддерживаю разговор.
– Ах вот что…
– Я никого здесь больше не знаю.
– Мне с ними тоже не в жилу.
– Тогда зачем пришли?
– Я же сказал: Майлз все отлично обтяпал. Вытащил из детской тюрьмы.
– Вас отпустили?
– Вам выдать отчет по полной программе? Так вот, я оказался по уши в дерьме. Застрелил одного козла. А Майлз добился, чтобы меня освидетельствовали. Асоциальный тип. Таких помещают в дурдом.
– Ну и что? Получилось удачно?
– Ничего. Сидишь себе, рисуешь картинки, к тебе особенно не пристают. Я много читал, все время терся в библиотеке. А когда вышел, уже знал, куда пойти, кроме как к тем волкам.
– И долго пришлось там оставаться? В больнице?
– Немало. Угодил в зверинец в пятнадцать лет.
– Зверинец? Вы же сказали, что там не так плохо.
– Угу. Мы называли больницу зверинцем, потому что она стояла напротив зоопарка в Бронксе. По ночам мы слышали слонов. А иногда львов. Весной наших придурков выводили туда на прогулку. Давали еду для лам. А половина ребят сами ее ели. Вот умора.
Один из соболезнующих, пожилой еврей с густой седой бородой, покосился на них укоризненно.
– Ну вот, нас опять записали в невежливые рожи.
Пол под предлогом поисков съедобного куска мягко увлек собеседника в другой конец комнаты.
– Вы поддерживали отношения с Майлзом? – спросил он, когда нужная тарелка была найдена, захвачена и подчищена.
– Вроде того. Время от времени. Заскакивал, если делал что-то хорошее, чтобы он знал, что я еще жив. Клевый был человек.
– Да, – подтвердил Пол.
* * *
Настало время уходить.
Джулиус откланялся несколько минут назад, объявив о своем уходе у входной двери:
– Джулиус вас покидает, но никто об этом не жалеет.
«Что я предложу орнитологу? – думал Пол. – Неопределенный доклад о многообещающих близких результатах?»
Он попрощался с Рейчел и мальчиками, и вдова с облегчением наблюдала, как он уходит.
А на ступенях столкнулся с кем-то, кто поднимался в дом.
Поднял глаза, собираясь извиниться, и осекся.
– Не покажешь, где припаркована машина?
Моше был одет в элегантный траурный костюм – черный шелковый пиджак, угольно-черный галстук и пришпиленная к волосам заколкой черная вязаная шерстяная кипа. Он был не один.
Рядом с ним стоял тот, кого Пол оглушил куском цемента. На лбу – повязка с проступившими пятнами.
Пол физически, как дуновение ветра, почувствовал угрозу.
– Так как насчет машины, Пол? Будь добр, скажи, где она стоит?
– В Куинсе, – ответил он.
Перед тем, как сесть в поезд и вернуться в город, Пол оставил украденный автомобиль на Лонг-Айленде.
– В Куинсе… – повторил Моше. – А если поточнее? Может быть, рядом с «Корона айс кинг»? Не поверишь, но там лучшее в городе мороженое. Так о какой части Куинса мы с тобой толкуем?
– Лонг-Айленд-сити. Двадцать четвертая улица на пересечении с Северным бульваром. – Пол не сводил глаз с татуировки «СССР». Это было несложно, поскольку ее хозяин торчал как раз перед ним.
– Хорошо, что ты мне сказал. Ценю.
Наступила тишина. Но не покой. В атмосфере что-то витало, и отнюдь не приятное.
– Ты нервничаешь, дружок, – продолжал Моше. – Снова напал паук?
Пол не шевелился. Моше обошел его и направился наверх. Пол умудрился не отступить, даже когда с ним поравнялся дылда с татуировкой. На верхней ступени Моше обернулся.
– Расслабься, приятель. Я работаю за наличные. Нет наличных – нет и работы. Ясно? – Он кивнул в сторону двери. – Человек, с которым я сотрудничал, скончался. Беда. – Он взялся за ручку, но сделал вид, что спохватился: – Хотя постой. Расслабляться тебе рановато. Мой друг на тебя сильно сердит. – Моше громко рассмеялся и вошел в дом.
Глава 40
Пол ходил и непрестанно обливался холодным потом.
Слышал, как тикают его наручные часы.
Ему снилось, что Джоанна умерла. Он присутствовал на ее похоронах и разговаривал с Майлзом.
Однажды утром за спиной почудился ее голос. Пол обернулся: позади него шла молодая мама, толкая перед собой коляску и разговаривая по мобильному телефону.
Теперь допросы назывались опросами. Но смысл не изменился. Отчет Пола расценили должным образом – как лепет не подготовившегося к экзамену двоечника.
– Другими словами, Пол, ты облажался, дружок, – заявил ему орнитолог. – Тебе на шпика еще тянуть и тянуть.
– Мне нужно немного времени, – ответил Пол.
Но со временем как раз и была проблема. Времени не оставалось.
Если он хотел, чтобы орнитолог помог ему спасти Джоанну, требовалось что-то предложить. Конечно, если Джоанну еще можно было спасти.
Теперь, когда Пол стал неофициальным информатором АКН, ему позволили спать на кровати. Вернее, не спать, а крутиться, метаться и широко открытыми глазами смотреть в потолок.
Через две секунды после того, как он вернулся в квартиру, в дверь постучали.
Снова Лиза.
На этот раз он не мог делать вид, что в доме никого нет.
Когда он открыл замок, соседка чуть не бросилась в его объятия.