Греховные радости - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Винченци cтр.№ 211

— Да.

Она встала с постели, подошла к окну. Внизу, прямо вдоль стены гостиницы, текли воды канала Сан-Марко, поблескивая под солнцем невероятной голубизной; справа и слева от него четко врезались в небо и одновременно отражались в воде золотистые здания Венеции. Вирджиния попыталась почувствовать себя оскорбленной, несчастной — и не смогла, окружавшая ее красота, казалось, отгоняла все мрачные чувства.

Александр посмотрел на нее:

— Тебе нравится? Нравится Венеция?

— Трудно сказать, — ответила она и перешла на балкон. На солнце было тепло, ее сразу же окружили звуки Венеции, бесконечная какофония голосов, смеха, криков гондольеров, резких воплей чаек, плеска воды, и все это, вместе взятое, как-то смягчало ее отчаяние, успокаивало, исцеляло. Александр тоже вышел и встал у нее за спиной. В руке у него был бокал шампанского, он протянул его Вирджинии.

— Держи. Обещай мне…

— Не говори глупостей, Александр. Я не могу тебе ничего обещать. Никак не могу.

— Можешь. Это можешь. Пообещай, что поедешь со мной посмотреть собор Святого Марка. Пожалуйста.

— Я…

— Да, а потом уедем. Но этот собор надо посмотреть. А потом можешь уезжать. Если ты действительно этого хочешь.

— Да, Александр. Именно этого я и хочу. Ну, не столько хочу, сколько вынуждена так поступить. Ты должен это понимать.

— Возможно.

— Не возможно. Должен.

— Ладно. На вот, держи свою малину.

— Спасибо. — Она села, вытянула длинные ноги. Жаркое солнце приятно грело ей лицо. Вирджиния выпила шампанское, взяла из корзинки несколько ягод малины. Затем вдруг повернулась к нему: — Александр!

— Да?

— Александр, а как ты себе представлял… как ты планировал наше будущее? Мне было бы страшно любопытно узнать.

— Ну, — ответил он, — в виде рабочего соглашения.

— Извини, но я просто не в силах понять, в чем оно могло бы заключаться.

— Совершенно очевидно, — проговорил он, — что мне нужен наследник. У меня должен быть наследник. Если его не будет, Хартест и титул пропадут.

— Ну, к кому-нибудь-то они перейдут. — Вирджиния пожала плечами. — Должен же быть какой-то дальний родственник, который все это заслужил. Который живет сейчас где-то в глуши, на скромной ферме. Простой деревенский человек. — На лице ее было написано презрение.

— Вирджиния, ты знаешь, как я отношусь к Хартесту. Я и думать не могу о том, чтобы передать его кому бы то ни было другому, кроме как моему собственному сыну. Человеку, который сам бы вырос и был воспитан в Хартесте, сформирован им. Тому, кого я сам бы научил любить Хартест, ценить его. А иначе я уж лучше просто разломаю дом на камни.

— Ты что, и в самом деле мог бы так поступить, да? — Она с любопытством взглянула на него.

— Конечно. В самом деле. Хартест — это то, что я люблю больше всего на свете. И я готов пойти на что угодно, только бы сберечь его для себя и своих детей. На что угодно.

— А почему он тебе так дорог? — спросила она. — Ты сам это понимаешь?

— Да, — ответил он, — думаю, что понимаю. Я люблю Хартест за его красоту, за изысканность, за ту историю, что с ним связана, я считаю его частью самого себя, он как будто физически часть моего тела. Но больше всего я люблю его за то, что он меня спас. Помог мне сохранить рассудок. Я уходил от отца после какой-нибудь безобразной сцены, мне приходилось смотреть и слушать, как мои родители скандалили, дрались, даже еще хуже…

— Еще хуже? А что?

— Я не хочу об этом говорить, — поспешно ответил он, — просто постарайся понять. На какое бы безобразие мне ни приходилось смотреть, какую бы боль я ни переживал, но стоило мне только остаться где-то в доме одному или даже просто постоять снаружи и полюбоваться им, как я чувствовал себя исцеленным, успокоенным. Дом был для меня спокойным, прекрасным убежищем, чем-то наподобие чрева матери, куда я мог спрятаться и где я был надежно защищен. Он для меня весь мир, Вирджиния. Это как-то отвечает на твой вопрос?

— Пожалуй, да. — Голос у нее был очень сухой и холодный.

— Пей шампанское. Налить тебе еще?

— Я напьюсь, — ответила она и вдруг хихикнула.

— Не важно.

— Наверное, не важно. Так, значит, тебе нужен наследник. И, как я понимаю, я и должна буду тебе его обеспечить.

— Да.

Ясность и простота его ответа, спокойная уверенность, с которой он это сказал, поразили ее, она повернулась к Александру и уставилась на него, глаза ее широко раскрылись от ужаса.

— Александр, но ты же не можешь…

— Могу. Я все это очень тщательно продумал. Очень тщательно. У тебя будет все, чего ты пожелаешь. Абсолютно все. Только скажи. Я… хочу, чтобы ты была счастлива. Можешь иметь любовников — столько, сколько захочешь. Конечно, ты должна будешь вести себя очень осмотрительно. Но я не…

Вирджиния вдруг расхохоталась громким, полуистерическим смехом.

— Не надо, — умоляюще проговорил он, — пожалуйста, не надо. Я не могу этого выносить.

— Он не может этого выносить! Александр, постарайся представить себе, что чувствую сейчас я! Это же как будто тебя загнали в какой-то немыслимый кошмар. В ужасный, кошмарный сон больного человека! Он не может этого выносить!

В ее голосе явно сквозило сильнейшее презрение и омерзение. Александр встал, посмотрел на нее сверху вниз, лицо его было мертвенно-бледным.

— Думаю, мне лучше пойти пройтись, — произнес он, — договорим потом.

— Александр, нам не о чем больше говорить. Пойми это, пожалуйста.

— Есть. Может быть, есть.

— Никакого «может быть». Не о чем.

— Ну ладно. Но я бы все равно хотел пройтись. Пообещай мне.

— Да?

— Пообещай мне, что не уедешь, пока я не вернусь. Пожалуйста. Мне бы хотелось с тобой попрощаться.

— Хорошо, — со вздохом ответила она. — Я не уеду.

Когда он вернулся, она спала на просторной кровати; ставни были по-прежнему открыты, комнату заливал предвечерний солнечный свет, более насыщенного, густо-золотистого оттенка, чем тот, что был утром. Темные волосы Вирджинии были раскиданы по подушке, лицо ее было спокойным, умиротворенным, почти как у ребенка. Александр нагнулся, поцеловал ее, и она проснулась, улыбнулась, протянула к нему руки; потом проснулась окончательно, все вспомнила, и прямо у него на глазах лицо ее снова стало жестким, а взгляд враждебным.

— Здравствуй, — сказал он. — Уже темнеет.

— Я себя ужасно чувствую, — проговорила она — У меня страшно болит голова.

— Это от шампанского. И еще оттого, что мы все время ссоримся. Мне очень жаль.