Греховные радости - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Винченци cтр.№ 181

Дома на автоответчике ее ждали два сообщения: одно было от Гейба с просьбой позвонить ему на работу, в какое бы время она ни вернулась, а другое от Крисси, которая по ней очень соскучилась. Шарлотта сварила себе целый кофейник кофе, налила чашку и набрала прямой номер Гейба.

Гейба почему-то очень раздражало то, что она потребовала отпуск; прежде чем отпустить ее, он трижды спрашивал, действительно ли отпуск необходим именно сейчас. Видимо, теперь он собирался так или иначе отомстить ей за упорство.

— Привет, Гейб. Это я. Я вернулась. Что стряслось?

— Да ничего особенного. — Голос у него был какой-то странный и напряженный. — Ты не могла бы приехать сюда? Или я приеду к тебе, если можно. Извини, но это очень важно.

— Ничего. Приезжай лучше ты ко мне, хорошо? На сегодня я уже напутешествовалась и теперь с места тронуться не могу.

— Хорошо. Ты где живешь?

— Западная сторона Центрального парка, дом семьсот девяносто три, квартира пять. Записал? А я пока приготовлю нам кофе.

— Спасибо.

* * *

Шарлотта была удивлена и озадачена. Гейб говорил с ней как-то очень странно, совсем не так, как обычно. Она переоделась в джинсы и майку, убрала вещи, с которыми ездила на Багамы. На всякий случай щедро побрызгала на себя духами от Сен-Лорана и положила в маленький морозильник бутылку шампанского. Вдруг окажется кстати, кто знает.

Гейб приехал через двадцать минут после их разговора. Он позвонил снизу: «Привет, Шарлотта, это я». Она нажала кнопку домофона, открывая ему дверь; при первом звуке его голоса ей уже стало противно.

На уме у Гейба было что угодно, но явно не секс. Войдя в квартиру, он едва взглянул на Шарлотту, рассеянно помотал головой в ответ на ее предложение чего-нибудь выпить, попросил черного кофе и ни одним словом не помянул о том, что ее несколько дней не было. Шарлотта вздохнула, с сожалением подумала о так быстро пролетевших трех днях, вспомнила, чем — и кем — они были наполнены, налила себе вторую чашку кофе и устроилась с ней на противоположном от Гейба конце дивана. Возможность обоим сесть рядом в центре дивана была со всей очевидностью исключена.

— Эта сделка по «Блуму», — тихо проговорил Гейб, осушив чашку кофе, — ты никому не говорила о ней, а?

— Разумеется, нет, — резко ответила Шарлотта. — Ты же знаешь, что я никогда не стану ничего болтать. Надеюсь, знаешь, — зло добавила она. Сделка по «Блуму» была их самым крупным в последнее время делом, которым они занимались на протяжении уже нескольких месяцев. За «Блумом», крупным конгломератом, включавшим фабрику по производству бумаги и значительные издательские мощности, изначально охотились четыре хищника; два из них отпали, два других остались — фирма «Тарквин», один из клиентов «Прэгерса», и еще одна фирма, представленная «Кларксоном Веллингтоном», сравнительно небольшим банком, тоже проявившим свою заинтересованность. Сделка была весьма чувствительна, поскольку речь шла о колоссальных суммах, к тому же, как часто бывает при заключении подобных сделок в теперешнее сумасшедшее время, непропорционально больших, если сравнивать их с реальной стоимостью компании. В общем-то, было обычной практикой, что при слиянии компаний банки выступают в роли держателей средств всех участников такой сделки и выдают кредиты всем, кто оспаривает между собой право приобретения продаваемой фирмы.

— Конечно, никого при этом даже отдаленно не интересует сама покупка, — проговорил Гейб, со вздохом вытягивая длинные ноги, — всех волнует только процентная ставка за кредит. Мы выходим из этих торгов. По-моему, «Блум» таких денег не стоит. О нем слишком долго говорили. Вот и загнали цену на такой уровень, что это становится уже просто смешно. Мне кажется, это уже не в интересах «Тарквина». И по нам это потом обязательно ударит.

— Ну и что? — спросила Шарлотта. Пока что все сказанное Гейбом было ей и так прекрасно известно, и к тому же она чувствовала себя страшно усталой.

— Так вот, мы должны были улетать с небольшого частного аэродрома в Вашингтоне. Я пошел в туалет. И пока я там был…

— Да, да, пока ты там был, кто-то пустил воду и спросил тебя о сделке, — проговорила Шарлотта. В мире слияний корпораций и торговли недвижимостью утечка информации, организуемая в мужском туалете под шум спускаемой воды, стала уже своего рода стандартным приемом.

— Нет, ничего подобного. Мне позвонили. Прямо в туалет. Звонил Бофорт.

— Бофорт?! Гейб, а как он узнал, что ты там?

— Вот именно. И тебе тоже эта мысль сразу же в голову пришла.

Бофорт был одним из ведущих членов арбитража, решавшего судьбу таких сделок, практически ни одна из них не заключалась без его участия, он предварительно изучал их, анализировал, оценивал, занимал по ним ту или иную позицию и вообще был одной из главных движущих сил рынка «бросовых» ценных бумаг и ненадежных акций, присосавшегося, как пиявка, к необычайно активному, быстро развивающемуся рынку межкорпоративных слияний и торговли крупной недвижимостью. Бофорта также подозревали — давно и очень многие — в том, что он ведет двойную игру. Ни у кого не было никаких доказательств, и в официальном порядке никто, разумеется, не выдвигал против него никаких обвинений; но кто-то ведь должен был заниматься такими делами, причем не один человек, а достаточно многие: рынок крупной недвижимости был очень обширен, разнообразен и сложен, и кто-то должен был сцеплять своими действиями его воедино, подготавливать и организовывать сделки, обеспечивать их точнейшее соответствие многочисленным требованиям и условиям и добиваться при этом того, чтобы каждая такая сделка приносила ее участникам прибыль, сравнимую разве что с богатствами царя Мидаса. Можно было только гадать о том, сколько действует на рынке подобных таинственных посредников и какое количество информаторов работает на них в фирмах, корпорациях и банках. Вся эта деятельность осуществлялась нелегально и абсолютно скрытно, существовала как некая подпольная империя, пользовалась своим особым языком, понятным только посвященным; сделки и соглашения здесь заключались за плотно закрытыми дверями частных домов и квартир, в машинах, припаркованных в самых странных местах, или по телефонам, номера которых были известны не более чем полудесятку человек. Никто никого не принимал официально в число граждан этой империи (хотя те, кто уже фактически были ее гражданами, получали потрясающе высокие вознаграждения, доходившие до пяти процентов от суммы сделки), никто из участников подобной деятельности о ней не трепался, однако всем было известно, что такой черный рынок существует, хотя никто и не знал о нем ничего конкретного. Это был своеобразный финансовый заговор, о котором каждый что-нибудь слышал, жертвой которого все боялись стать, в причастности к которому все подозревали друг друга, заговор, о котором шло очень много разговоров, которым многие восхищались, но который на протяжении очень долгого времени не могли обнаружить, не могли даже найти доказательств того, что он действительно существует: деньги бесшумно исчезали на счетах в швейцарских банках, а все переговоры и все заключающиеся сделки никогда и нигде не фиксировались и на них никто не ссылался. В этой империи Бофорт — очень тихий, ничем особенно не примечательный человек с копной темных волос и с наичестнейшими глазами, которого постоянно можно было видеть на приемах, в барах и ресторанах тихо беседующим с кем-либо, — был одним из ее правителей. Он поднялся к власти и влиянию так же, как это сделали Боэски и Левин, на волне экономического бума, появления и взлета рынка ненадежных ценных бумаг, играя с Уолл-стрит и зависимыми от него компаниями, просто как с кучей забавных игрушек, действуя обдуманно, осторожно и уверенно и приобретая в процессе такой игры невероятные состояния.