Брачный договор - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Пробст cтр.№ 40

— Точно, — кивнула Алекса, наматывая на вилку остатки спагетти. — В общем, ты идешь?

— А как же.

Алекса на миг даже опешила, но тут ее внимание привлекла опустевшая миска, и она не придала значения тому, что ее муж так внезапно переменил свое мнение. Просто издевательство какое-то… Черт, что же она наделала!

— Удивительно, как это ты заговорила про наш договор, — начал Ник. — Тут возникло небольшое недоразумение, но теперь все уже улажено.

Наверное, ей надо подольше потренироваться на беговой дорожке… И поработать с тяжестями. Может, даже вернуться на занятия йогой.

— Я сначала не хотел тебе говорить, но честность, по-моему, превыше всего. Может, тебе это даже покажется ерундой.

Завтра же она позвонит Мэгги и запишется в группу кикбоксинга. Там можно быстрее сжечь калории, да и научиться самообороне не повредит…

— Габриэлла меня поцеловала.

— Что-что? — резко вскинула голову Алекса.

— Она позвонила мне и предложила встретиться, — пожал плечами Ник. — Сказала, что уезжает в Калифорнию. Сам я ни на что не напрашивался, поэтому спишем на то, что Габриэлла хотела поцеловать меня на прощание. Точка.

Алекса подозрительно сощурилась. Под наигранной небрежностью Ника наверняка скрывалось нечто гораздо более серьезное. И единственным способом разрешить сомнения было притвориться, что ничего страшного не произошло.

— Поцеловать на прощание, да? Ну, разве это катастрофа…

От нее не укрылось, что Ник от облегчения прямо-таки обмяк в кресле. Чтобы еще больше ослабить напряженность, Алекса притворилась, что доедает оставшиеся листки салата, и спросила как бы невзначай:

— В щеку или в губы?

— В губы. Правда, быстро.

— Хорошо. Но не взасос, да?

Ник поерзал на сиденье — даже стул скрипнул. Чертова мебель, чтоб ей совсем развалиться!

— В общем, да…

— Точно?

— Может, самую малость. Все произошло так быстро, что я толком и не помню…

Даже в детстве Ник никогда не умел правдиво солгать. Из-за этого ему постоянно влетало, а Мэгги выходила сухой из воды, потому что вруньей была отменной. Казалось, его нос вдруг отрастал вдвое, чтобы растрепать правду всему свету.

— Ладно. Главное, что ты сам мне признался. И где же это случилось?

— У реки.

— После вашего свидания?

— Ага…

— Она позвонила тебе на мобильник?

— Мне не хотелось с ней встречаться, но Габриэлла уверяла, что это важно, и я ее дождался. Я еще раз сказал ей, что между нами все кончено.

— А потом она тебя поцеловала, а ты ее оттолкнул.

— Ну да…

— А где были ее руки?

Ник смутился так, что изменился в лице. По нему ясно читалась лихорадочная работа мысли: что ответить на этот явно провокационный вопрос.

— В каком смысле?

— Руки она куда положила? Обняла тебя за шею, за талию, еще за что-то?

— За шею…

— А твои руки где были?

— До или после того, как я ее оттолкнул?

Ура, выкрутился!

— До того.

— На ее талии.

— Ага. Выходит, перед тем, как ты ее оттолкнул, кое-что все-таки было, причем с участием языка, и она прилипла к тебе. Надолго, кстати?

Ник с тоской уставился на ее пустой стакан из-под виски, но заставил себя ответить на вопрос:

— Ненадолго.

— На минуту? На секунду?

— На пару минут. А потом я ее оттолкнул.

— Да, ты мне это уже говорил.

Она вышла из-за стола и начала очищать тарелки. Ник остался сидеть, не зная, что предпринять. Повисло неловкое молчание, и Алекса не спешила нарушить его, молча продолжая делать свое дело. Наконец Ник не выдержал и тихо вспылил:

— Тебе не из-за чего переживать!

Алекса так же молча сложила посуду в моечную машину и направилась к холодильнику. Из него она принялась поочередно доставать мороженое, шоколадный сироп, взбитые сливки и вишню.

— А почему я должна переживать? Поцелуй ведь — сущая ерунда, даже если тебе пришлось нарушить наш договор.

— Но мы же только что с тобой согласились с тем, что иногда невозможно буквально соблюсти все условия. Что такое ты затеяла?

— Десерт. И что же сделала Габриэлла, когда ты ее оттолкнул?

Алекса продолжала невозмутимо украшать мороженое, не обращая внимания на крайнее замешательство мужа.

— Она расстроилась, потому что я отверг ее…

— Почему же ты ее отверг, Ник?

Неловкость Ника возросла стократ.

— Потому что мы дали друг другу обещание… Пусть даже мы с тобой не спим, но мы условились, что я не должен тебе изменять.

— Вполне разумно. Мне даже удивительно, что ты был способен здраво рассуждать после такого поцелуя. Я имею в виду со мной. Но Габриэлла, судя по всему, вызвала у тебя более страстный отклик.

От изумления он даже рот открыл. Алекса тем временем добавила взбитых сливок и водрузила сверху несколько вишенок. Закончив, она полюбовалась на свой кулинарный шедевр.

— Ты считаешь, что я был более страстен с Габриэллой?

— Я сама убедилась в этом в тот вечер, когда увидела ее. Вы оба готовы были наброситься друг на друга. У нас с тобой такой проблемы не возникает. Ты целуешь меня только тогда, когда тебя что-то выводит из себя, или от скуки.

— От скуки? — Ник сильно потер ладонями лицо, провел пальцами по волосам и невесело рассмеялся. — Вздор, да и только… Откуда тебе знать, что я чувствовал, когда целовался с Габриэллой?

Прямо в сердце Алексе вонзился ледяной осколок, острый, как хирургический скальпель. Но ее сердце не изошло кровью — оно лишь вяло съежилось, примиряясь с тем, что человек, за которого она вышла замуж, всегда будет желать не ее, а какую-то супермодель. Он и впредь не сможет устоять перед последней возможностью насладиться ею, прежде чем одержат верх его долбаные этические принципы. Формально он верен жене, но в душе — изменник.

Она всегда останется для него на заднем плане, и он не будет всецело принадлежать ей так, как когда-то своей бывшей. По крайней мере, телесно…

Алексой овладела ярость, бешеная, требующая выхода. Она злобно уставилась на свой шоколадный десерт. Ник Райан сотворил идола из здравомыслия и благоразумия. Он заранее обдумал, как она должна отреагировать на его признание. И к честности он апеллировал только потому, что не привык лгать. Но больше всего Алексу взбесило то, что он отказывал своей жене в праве выпустить пар из-за того, что ее муж целовался с бывшей любовницей. Он рассчитывал, что она проявит спокойствие, воспитанность и снисходительность, простит ему бестактный поступок и не станет впредь им попрекать.