Королева дождя - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Скоулс cтр.№ 29

Анна повернулась к заходящему солнцу. Золотой шар катился вдоль линии горизонта на запад. Анна закрыла глаза, позволяя свету ласкать ее лицо. С самого детства она чувствовала необходимость дать последнему солнечному лучу прикоснуться к ее коже. Наслаждалась связью между собой и сладковато-горькой красотой уходящего тепла. Такое прощание с солнцем всегда давало ей надежду на грядущий рассвет. Напоминало о присутствии Божьей благодати в мире. Даже здесь, так далеко от дома, на краю земли.

— Это Коун-Хилл. — Слова Майкла нарушили разлившийся внутри Анны покой, и девушка открыла глаза.

Он указывал на скалистое образование, поднимавшееся над лесом на западе. Собственно, это была голая серая скала. По форме она не была идеальным конусом: ее линии изящно изгибались. Анна широко распахнула глаза, поняв, что именно напоминает ей скала. Женскую грудь. Полную и прекрасную. Пик — это сосок, дерзко торчащий на фоне потемневшего неба. Она отвела взгляд и попыталась не выдать своего смущения. Но когда она снова посмотрела на Майкла, то поняла, что его взгляд уже направлен не на Коун-Хилл, а куда-то вдаль.

— Знаете, там ведь только буш, не отмеченный на картах, простирающийся до самой границы, — произнес он.

Анна уставилась на горизонт. Перед ее внутренним взором возникли слова, черные и жестокие, словно написанные на небе. КОНГО. РУАНДА. Она вспомнила рассказ мужчины в поезде, и по спине у нее поползли мурашки недоброго предчувствия.

— Лангали — это лишь временный форпост цивилизации, — продолжал Майкл, и в его голосе появились горделивые нотки. — Я планирую открыть станцию на западе. Мы пытаемся налаживать отношения с соседней деревней. Несколько старейшин: уже приняли христианство. Осталось дождаться, когда и их вождь увидит свет истины…

Они еще какое-то время стояли на холме и смотрели, как цвета сумеречного неба потихоньку блекнут. Коун-Хилл превратился в темный силуэт — силуэт груди, выделяющийся на фоне неба цвета пурпурного шелка.

Наконец Майкл развернулся и двинулся в обратную сторону. Женщины последовали за ним.

Огни Лангали внизу казались теперь маленькими красными точками на размытом сером пятне. Миссионеры торопливо спускались к поселению, такому мирному и притягательному. Островок безопасности посреди земли, по которой еще не ступала нога белого человека.

По утрам миссионеры поднимались рано и начинали день с простого завтрака. Затем собирались возле проигрывателя и, опустив головы, слушали Майкла, читавшего из молитвослова. После этого они расходились по своим рабочим местам: Сара — на занятия с матерями, Анна и Майкл — в больницу. Первую половину дня Анна вместе с Майклом делали обход. Они останавливались у кровати каждого пациента, просматривали его карту и, проведя осмотр, уточняли лечение. Когда не оставалось ни одной палаты, куда бы они не зашли, наступало время уделить внимание тем, кто ожидал приема. В этом им помогал Стенли, но даже учитывая это, Анне всегда казалось чудом то, что они умудрялись справляться с длинными очередями пациентов, чьи жалобы варьировались от незначительных порезов до глубоких ран, от не слишком опасных вирусов до рака и серьезных заболеваний сердца.

По средам и пятницам во вторую половину дня Майкл оперировал, а Анна ему ассистировала. Она быстро поняла, как именно он предпочитает работать, и скоро уже могла предугадать его желания. Она знала, какой инструмент ему понадобится в следующий момент, и всегда была готова промокнуть ему вспотевший лоб салфеткой. Вскоре они уже успевали провести все запланированные операции, и у них еще оставалось свободное время.

Вечером Сара, Майкл и Анна разделяли трапезу, приготовленную Орденой. После ужина, пока бои шумно мыли посуду в кухне, в гостиной дома миссии наступало мирное время для чтения или письменных работ. Тогда Майкл включал проигрыватель — как выяснила Анна, это позволялось делать только ему, как и выбирать пластинки. Их было немного, но все подбирались с большим тщанием: «Мессия» и «Музыка на воде» Генделя, «Бранденбургские концерты» Баха и запись гимнов в исполнении валлийского мужского хора.

Пока звучала музыка, все молчали. Сара прекращала печатать бесконечные письма и отчеты. Даже мальчишки в кухне, казалось, производили меньше шума. Происходило ли это благодаря влиянию музыки или просто из уважения к хозяину дома, Анна не знала. Она только следовала примеру Сары: откладывала все свои дела, как только Майкл поднимал крышку проигрывателя, и делала вид, что тоже наслаждается звуками музыки, втайне, однако, скучая по песням, которые оставила дома: «Лав ми тендер», «Лет ит би».

Один раз в неделю, когда замирали последние звуки мелодии и пластинка возвращалась в конверт, Майкл доставал свое оружие. Медленно и методично он разбирал и чистил ружья, одно за другим. Анне нравилось наблюдать за отточенным ритуалом, хотя она и не показывала этого. Осторожные манипуляции рук хирурга со стволами и спусковыми крючками, нежный шорох ткани по гладкому металлу и теплый запах оружейное смазки — все вместе это оказывало успокаивающий, гипнотизирующий эффект.

По воскресеньям миссионеры ходили на богослужение в церковь миссии. Они вместе шли по проходу, помня, что ступают по дороге, по которой некогда следовали рабы. Каблуки их туфель стучали по подметенным половицам, когда они приближались к алтарю — обычному столу, накрытому флагом, когда-то вышитым освобожденными рабами. На кроваво-красном шелке выделялись такие слова:

«Во Христе человек истинно свободен».

Они сидели на одной из передних скамей: Майкл — в середине, женщины — по бокам. В воскресенье все старались принарядиться, а строгую одежду, надеваемую в будни, прятали в шкаф. И Анна, и Сара облачались в яркие цветные платья, надевали вычурные шляпки. Однажды Анна решила надеть розовый пиджак, но хотя Майкл и похвалил ее выбор цвета, по молчанию Сары она догадалась, что та разделяет мнение сестры Барбары и миссис Уэйд. Что же касается Майкла, то он никогда не менял стиля одежды. Гольфы, которые стирались каждый день, и шорты он надевал и собираясь в церковь. Когда он садился, его колени обнажались и чувствовали прикосновение мягких юбок разных цветов с обеих сторон, как только все трое, встав, снова садились, следуя указаниям молитвослова.

Службу отправлял местный евангелист — серьезный, довольно крепкий мужчина из деревни Лангали, который учился в библейском колледже. Звучали все стандартные молитвы, отрывки из Писания и гимны — те же, которые звучат в церквях Лондона или Мельбурна, но в переводе на суахили. Однако другой язык был лишь одним из отличий, которые заметила Анна. Было что-то иное в бодрых голосах, подчеркнутом ритме, легких движениях бедер и ног. Создавалось впечатление, что собрались прихожане не столько с религиозными целями, сколько просто для развлечения, чтобы потанцевать. Словно где-то в глубине англиканской литургии бился пульс Африки, скрытый, но ощутимый.

Расписание жизни — смена работы, учебы, молитв, богослужений и свободного времени после обеда в воскресенье — было закреплено раз и навсегда. Ничто и никогда не откладывалось и не отменялось, если только речь не шла о необходимости оказать срочную врачебную помощь. А ее приходилось оказывать в любое время дня и ночи, ведь во всей округе больше не было больницы, куда можно было бы направить людей, не было других врачей. Майкл часто проводил на ногах большую часть ночи, оказывая помощь при несчастных случаях, внезапных заболеваниях или осложнениях при родах. Анне тоже иногда приходилось ассистировать ему в неурочное время. Раздавался стук в дверь, медленно проникающий в ее сон. Затем звучал голос ночной медсестры: