Месть тореадора - читать онлайн книгу. Автор: Линн Рэй Харрис cтр.№ 23

— Обычным способом, полагаю. Ведь мы достаточно много занимались сексом, разве нет?

— И ты считаешь, что ребенок — мой? — Она уехала от него пять недель назад. Масса времени, чтобы окрутить любого другого мужчину. Роджера Кахилла, например. Он всего лишь на двадцать лет старше ее и еще вполне годится ей в любовники.

Лицо Ребекки побледнело. Она прижала руку к животу.

— Как ты можешь говорить такие вещи? Конечно, это твой ребенок! Доктор сказал, что ему семь недель.

Алехандро, бросив книгу на стол, провел рукой по волосам. Dios. Если ребенок действительно его, как он снова сможет это пережить? Ведь каждый день он будет трястись от страха, что ребенок умрет...

Анна. Ее маленькое тельце синело у него на глазах. А затем реанимация, отчаянные попытки спасти ее. Dios, по!Ее взгляд преследовал его до сих пор. Он не переживет этого во второй раз...

А что, если ребенок родится с тем же генетическим заболеванием, что и Анна?

Он подошел к Ребекке, сидевшей на диване. Лицо ее было несчастным, Она подняла на него взгляд.

— Ты сказала, что принимала таблетки. Ты лгала? Ты делала это намеренно, с целью вернуть себе «Лейтон Интернэшнл»?

Она вскочила, замахнулась... Но на этот раз Алехандро успел удержать ее. Голубые глаза Ребекки переполнились болью. Она выдернула руку.

— Ты очень жесток, Алехандро. Почему ты всегда так плохо думаешь о людях?

Он раздраженно дернул плечом.

— Я богатый человек, querida. И уже не в первый раз женщина прикидывается, что беременна от меня, чтобы добиться своих корыстных целей.

Он вынул мобильный телефон и позвонил в аэропорт, отдав распоряжение готовить свой самолет к вылету.

— Что ты делаешь? — Голос ее сорвался. Он будто не слышал ее. — Алехандро? — На этот раз она чуть не крикнула.

Засунув трубку в карман, он приготовился к битве.

— Сегодня вечером мы возвращаемся в Мадрид.

Ребекка скрестила руки на груди. Алехандро почувствовал, как от мощного прилива крови напрягся его пах, но постарался этого не замечать. Кажется, ее грудь стала еще пышнее? Да. Будто она и так уже не была прекрасна. Желание охватило его. Ему захотелось ее раздеть — медленно и с наслаждением, поцеловать каждый сосок, опуститься ниже и почувствовать ее вкус, прежде чем мощным толчком войти в нее. Уже больше месяца он не мог думать ни о чем другом...

— Желаю тебе приятного полета, — сказала она.

Он обнажил зубы в натянутой улыбке.

— Ты поедешь со мной.

Она побледнела.

— Нет. Ты не посмеешь отнять у меня ребенка, Алехандро. Я буду бороться до конца.

Он сделал к ней шаг, пылая гневом.

— В моем распоряжении неизмеримо больше денег и средств, чем ты можешь найти за целый год, обзванивая своих прежних партнеров. Ты поедешь со мной.

У Ребекки прорезался голос.

— Меня ждет работа в Лондоне. У меня своя жизнь...

— Твоя жизнь теперь принадлежит мне. Собирайся.

— Мы находимся в Америке, Алехандро. И ты не сможешь увезти меня насильно. У нас свои законы.

Он рассмеялся. Она грозит ему американскими властями!

— Тебе придется смириться или — будь уверена! — ты не увидишь своего ребенка.

Ребекка часто задышала, пытаясь справиться с отчаянием и страхом, тяжелыми волнами нахлынувшими на нее. Судорожно глотая воздух, она опустилась на диван. По коже Алехандро прошли мурашки, подняв волосы на руках. Dios, у нее уже были перебои с дыханием, когда он расстраивал ее.

Схватив ее за плечи, он встал перед ней на колени.

— Дыши глубже, Ребекка. Все будет хорошо. Поехали со мной, и я позабочусь о вас двоих. Обещаю тебе.

Она склонилась вперед, прислонившись к нему лбом. Он взял в руки ее лицо, погладил пальцами щеки.

— Ш-ш-ш, mi querida, не надо так сопротивляться. Думай о чем-нибудь хорошем, ладно?

— Тебе... легко... говорить...

— Котятки, — сказал он. — Котятки счастливы. Или щенки. Думай о них. Я куплю тебе щенка. Или котенка. Или обоих вместе. Только успокойся, — сказал он нежно, лаская ее.

Сердце его стучало как бешеное.

— Ты... не отнимешь... у меня... ребенка?

— Нет. — А что еще он мог сказать? Ради ее здоровья.

— Дай... слово.

Холодная уверенность наполнила его. Он знал, что должен сделать, хотя ему было страшно.

— Я не дам тебе моего слова, mi amor. Я дам тебе мое имя.

Неделю спустя Ребекка все еще поражалась тому, как могла она сесть с ним в самолет и полететь в Мадрид.

Но его пальцы были так нежны, его голос — так прекрасен и сексуален. Они придали ей сил, помогли справиться с паникой.

В эти моменты она так любила его, что готова была лететь с ним куда угодно, хоть на Марс. Но хуже всего было то, что в такие моменты она верила, что он любит ее. А это был самообман. Потому что с тех пор он не прикасался к ней. И прикоснется ли вообще когда-нибудь — она не знала.

Ребекка приложила руки к вискам. У нее начинала болеть голова. Она отказалась от новой работы и поехала следом за Алехандро, как беспомощный ласковый щенок, а он едва с ней разговаривает. Наверное, до сих пор радуется тому, как легко ему удалось убедить ее.

Но ее переезд в Мадрид был лучшим решением судьбы их ребенка. Она чувствовала это. Из Алехандро выйдет хороший отец — заботливый, защищающий. Интересы ребенка для него будут превыше всего. И эта мысль успокаивала Ребекку.

Ее же саму ожидали сердечные муки. Он уже отнял у нее компанию, но этого оказалось мало. Настоящее наказание ожидало ее впереди. Она будет жить с ним, изнемогая от любви к нему, а он взамен будет платить ей холодностью.

Сможет ли она вынести это?

Но Алехандро не узнает о том, какую власть имеет над ней. Она не покажет ему этого. Ей будет очень одиноко, но она выдержит. У нее родится ребенок, и всю свою любовь она отдаст ему.

Неожиданно Алехандро пришел днем, чтобы отвезти ее к доктору. Ребекка стала возражать, что сможет пойти одна, но он не слушал. Он хотел, чтобы она сдала анализы крови для проверки генетических заболеваний. Доктор заверил их, что если с ними все в порядке, значит, и ребенок будет здоров.

Позже, в машине, по дороге домой, Алехандро сказал ей:

— Нам надо назначить дату свадьбы. Ты позвонишь своей матери?

Ребекка отвела взгляд. Она не знала, что ей сказать. Он был для нее чужим человеком. И разговаривали они теперь только о ребенке или о свадьбе, больше ни о чем. И то время от времени.