Сердце льва - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Разумовский, Дмитрий Вересов cтр.№ 53

Она сидела на кровати по-турецки и здорово напоминала индусскую богиню Кади, такая же прекрасная, пышногрудая и манящая, правда, двурукая И выпачканная не в крови, а в грейпфрутовом соке.

— Не шевелись. — Тим подполз поближе, с чувством, чтоб добро не пропадало, облизал ее сосок. — для себя стараюсь, для друга. Его девушки хорошие не любят. Ну присоветуй чего-нибудь, ваше сиятельство, сделай милость. Этакое магическое.

— Ну, приворотов существует множество. — Лена игриво улыбнулась и, упав на спину, капнула грейпфрутом на другой сосок. — Можно высушить и стереть в порошок сердце голубя, печень воробья и семенники зайца, прибавить равное количество спермы и дать съесть объекту страсти. Можно скрутить винтом две свечи, приговаривая: «Как эти свечи свиты вместе, так и мы с тобой будем свиты», потом зажечь их перед образами и представлять со всей страстностью, как будешь нежить особу, которой хочешь обладать. Можно положить на ее пути замок, а когда она переступит через него, запереть и ключ выбросить в воду, сказав про себя: «Как замок теперь никто не откроет, так и нас с тобой никто не разлучит».

Лена подождала, пока Тим слижет весь сок, и медленно, сладострастно улыбаясь, выжала грейпфрут себе на лобок.

— И еще я вспомнила отличное средство. Будешь послушным мальчиком, расскажу. Так, так, еще, молодец… Ладно, слушай. Помнишь, я рассказывала про друга моей прабабки барона фон Грозена? Так вот, дом его стоит на особом магическом месте, откуда есть выход таинственных могущественных сил. Словом, если в конце последней четверти луны залезть на крышу, взяться обеими руками за флюгер, а он, если ты помнишь, сделан в форме пса, и загадать заветное желание, оно обязательно исполнится. Но этот твой друган должен отыскать дом фон Грозена самостоятельно, таково условие. Ничего, пусть погуляет по Фонтанке. остынет, может, и не захочется ему лезть на крышу.

Далее она рассказывать не стала — и так все было ясно. Дом, крыша, флюгер… Украл, выпил, в тюрьму…

— Мистика какая-то, хреновина, чертовщина, — сказал на следующее утро Ефименков, прослушав информационное Тимово сообщение, однако купил справочник астронома и улизнул с занятий фланировать по Фонтанке.

С неделю околачивался Ефименков на ее берегах, гулял, учил таблицы фаз луны, дышал свежим слухом, играл то ли в Пуаро, то ли в Пинкертона, то ли в Шерлока Холмса. Наконец ранним утром позвонил Тиму домой.

— Есть! Нашел!

И засмеялся блаженно, словно сын турецко-подданного, отыскавший последний, двенадцатый стул. В тот же день после третьей пары были устроены рекогносцировка на местности, а потом и военный на той же самой местности.

— Значит, не соврала рыжая, — подумал вслух и, прислонившись задом к ограждению Фонтан-пристально уставился на двухэтажный особняк. — И ты, флюгер и впрямь как собака Баскервилей…

— Два этажа, ерунда, — сказал возбужденный Ефименков. — Я уже смотрел, пожарная лестница есть. И сегодня как раз луна идет на убыль. Сама природа шепчет. Это ведь детсад, никто не дернется. Раз, два — и бобик сдох.

В предвкушении блаженства в компании Охапкиной глаза его сверкали похотью.

На том и остановились: брать детсад сегодня же. Природа благоприятствовала мероприятию. День, и без того пасмурный, быстро превратился в ночь, гемную, безлунную, сочащуюся отвратительным дождем. Погодка — хороший хозяин собаку не выпустит. Только вот железному барбосу на крыше детсада деваться было некуда, и он терпеливо сносил балтийскую меланхолию. Привык за столько лет. Даже поскуливать перестал, гоняясь за своим хвостом. С годами поумнел, остепенился, насмотрелся на двуногих с высоты. Сколько их прошло пд этим берегам — в ботфортах, туфельках, обмотках подкованных солдатских сапогах, полуботинках на «манной каше». Вот еще двое, носит их нелегкая. Не спится им в такую-то ночь, когда весь мир расчерчен гнусной сеткой мороси. Явно не с добром пришли ишь как озираются. Не иначе воры.

А пришли это Ефименков с Тимом, мокрые, продрогшие, но настроенные решительно. Операция по глобальному решению полового вопроса вступала в свою предваряющую фазу.

— Тим, прикроешь, если что. — Юрка, подпрыгнув, ухватился за нижнюю ступеньку лестницы, хотел было подтянуться, не смог и принялся отчаянно трепыхаться, упираясь изо всех сил ногами в водосточную трубу.

Скоро не выдюжили ни пальцы, ни ржавая, держащаяся на честном слове труба. На ее флейте Ефименков сбацал не ноктюрн, а похоронный марш. По тишине. Зато приземлился беззвучно, умело группируясь, как и учил сенсей, по принципу мягкое на твердое. Правда, здорово ушиб локоть, копчик и основание черепа. Пришлось Тиму подставлять плечо и подталкивать Юрку в зад, дабы обеспечить его успешное восхождение к треклятому флюгеру. И вот оно состоялось — гулко заиграла кровля, и послышался звук удара чем-то мягким о железо. Затем громко выругались, заскользив, поднялись и пошли топотать дальше. Наконец, наступила тишина. Только продолжалась она недолго.

Лязгнул оглушительно засов, и из особняка выскочила фигура, плечистая, в ватнике, настроенная весьма воинственно. Мигом сориентировавшись в обстановке, она бросилась к пожарной лестнице ловко ухватилась за ступеньку и без труда бы взобралась на крышу, если бы Тим не рванул ее за ноги — Ефименков нуждался сейчас в полнейшем медитативном покое. Хорошо рванул, от души.

— А, так ты, сука, у них на шухере? — прорычала фигура, поднимаясь из лужи, и целенаправленно, со зловещим спокойствием стала приближаться к Тиму. — Значит, падлы, на госсобственность хвост подняли?

Сомнений не оставалось, пахло дракой, крупной, решительной и бесповоротной. И пусть. Тим резко выдохнул по системе ибуки, сместил центр тяжести в «киноварное поле», сакральное место сосредоточения «ки», и занял глубокую, устойчивую позицию дзенку-цу-дачи. Все как сенсей прописал. Глаза его мерили дистанцию, лицо было покойно, губы улыбались — пускай, пускай только сунется, сразу узнает всю сокрушительную мощь традиционного боевого карате.

Фигура сунулась. Как-то неожиданно, слишком быстро, чтобы поймать ее на стоп-удар. Вышла себе спокойненько на среднюю дистанцию и как начала работать сериями, только держись. Какие там блоки, подставки, активная защита и встречная техника. Остаться бы живу. Получив «двойку» под дых, Тим и сложился вдвое, тут же схлопотав под глаз, а затем в челюсть, залег, скорчившись, подобрал ноги к животу и приготовился к самому худшему. Боли, правда, он не чувствовал, только безмерную обиду и горечь. Вот тебе и карате-до, энергия «ки», непобедимый дух-разум.

Не сопротивляясь, он дал себя поднять, поставить на ноги и доволочь до дверей детсада. Потом сильные руки потащили его наверх, по узкой винтовой лестнице, в маленькую комнатуху на самом рдаке. От легкого толчка он уселся на кровати, пыхнул, заставляя зажмуриться, свет, и давешний голос, но не злой, а удивленный, спросил:

— Мужик, ты кто?

— Хрен в пальто…

Тим в порядке проверки поцокал зубом, расклеил заплывшие глаза и прищурился, подслеповато всматриваясь, — напротив с ухмылочкой стоял он сам, собственной персоной. Не призрак, не зеркальное отражение — сиамский близнец в ватнике и рваных трениках, с пудовыми кулаками. Ну и ну…