— Вот он, — произнес Маколиф, держа в левой руке черный ящик чуть меньшего размера, чем первый. — Но прежде чем вы его вскроете, я бы хотел прояснить некоторые детали.
Чарлз Уайтхолл уставился на него с недоумением.
— Выдвигать условия излишне. Мы оба знаем, что нужно делать.
— Нет, вам совсем не лишне будет осознать, что никаких решений в одностороннем порядке вам принять не удастся. Это не ваша личная война, Чарли-чел.
— Пытаетесь подражать Бараку?
— Скажем, соблюдаю его интересы. И, мои собственные.
— Ваши я могу понять. Но при чем здесь он? По-моему, между вами ничего общего.
— Это верно. Нас ничто не связывает.
— Ну и какое же вам дело до его интересов? — Уайт-холл не отводил взгляда от черного ящика и тяжело дышал. Почувствовав, что не может скрыть волнения, он в очередной раз разозлился на себя. — Отдайте мне это, пожалуйста!
— Вы задали мне вопрос. И я хотел бы ответить на него, — парировал Маколиф. — Я вам не верю, Чарли. Вы готовы на все. Это естественно для таких, как вы. Вы способны заключать сделки и соглашения со всем, что шевелится. И это вам неплохо удается. Но вы способны отказаться от собственной тени, лишь бы не прервался ваш Sturm und Drang
[23]
, а это мне очень не нравится.
— О, теперь все ясно. Вам больше по душе налетчики Барака из тростниковых зарослей. Хаос равноправия, когда капралы плюют на пол, жуют толстые сигары и насилуют генеральских дочек из соображений социальной справедливости. Трехлетние планы, пятилетние планы, выдвигаемые кучкой неотесанных болванов, взявшихся управлять государством. И привести его к катастрофе. Не прикидывайтесь дураком, Маколиф! Вам это не идет.
— Да бросьте, Чарли! — устало отмахнулся Алекс. — Вы же не на трибуне. Не надо раздувать из мухи слона. Лучше пораскиньте мозгами. Я ведь пока остаюсь руководителем экспедиции. И могу уволить вас в любой момент. Причем с шумом. Разумеется, этого мало для того, чтобы вас вышвырнули с острова, но на вашем положении скажется безусловно.
— А где гарантии того, что вы меня не выгоните позже?
— Только одно. Вам придется поверить мне на слово, что я хочу избавиться от этих мерзавцев не меньше вашего. Хотя и совсем по другим причинам.
— Иногда мне кажется, что вы лжете.
— Я бы на вашем месте особо не рисковал.
— А я и не буду. — Уайтхолл посмотрел Маколифу в глаза. — Я же говорил, что этот разговор — лишний.
Так оно и получилось. Ваши условия принимаются ввиду важности предстоящих событий... Ну а теперь могу я взять этот ящик?
* * *
Сэм Такер сидел на террасе, читая газету, и время от времени поглядывал в сторону пляжа, где у самой кромки воды на топчанах расположились Элисон и Джеймс Фергюсон. Когда карибское солнце становилось уж совсем нестерпимым, Элисон и юный ботаник ныряли в воду. Они даже не плескались, не плавали, а просто погружались в изнеможении. Казалось, что они просто доводят себя до такого состояния, чтобы потом отдохнуть в теплых водах океана.
В этом sur la plage
[24]
Сэм не находил никакой особой радости; на всякий случай он обозревал в бинокль акваторию близ купающейся Элисон, пристально вглядывался в каждого купальщика, приближающегося к ней. К счастью, их было не много, и все они были знакомыми постояльцами «Бенгал-Корт».
Никто из них не представлял угрозы для Элисон, а именно ради этого Сэм и смотрел в бинокль.
Фергюсон вернулся из Монтего-Бей незадолго до полудня, сразу после того, как Алекс уехал в Дракс-Холл. Они удивились его появлению, поскольку тот очень увлеченно рассказывал о своих планах относительно времяпрепровождения в Мо-Бей. Он бродил с террасы на террасу, бросая взгляды на Такера и печального Лоуренса, который рассказывал Сэму о Бараке Муре.
Фергюсон вернулся подавленным и в расстроенных чувствах. Могло показаться, что он опять перебрал и страдает с похмелья. Но на все шутки по этому поводу он совершенно не реагировал. Впрочем, Сэм Такер не разделял этого мнения. Его жизненный опыт подсказывал, что молодой человек не надрался прошедшим вечером, а просто не выспался и чем-то смертельно напуган. Фергюсон не хотел ни с кем делиться своими страхами; он вообще не стал рассказывать о ночи, проведенной в Монтего, коротко сообщив, что вечер прошел довольно скучно. Похоже было, что он просто ищет безопасности в знакомой компании. Особенно он рвался общаться и Элисон Бут, предлагая всяческие услуги... Увлеченность школьника или своего рода самопожертвование? Ни то, ни другое, поскольку оба объяснения явно не годились.
Он просто чего-то боялся.
И вел себя очень непоследовательно, как заметил Такер.
Внезапно Сэм услышал позади крадущиеся быстрые шаги и обернулся. Лоуренс, уже одетый, приближался к террасе с западной стороны поляны. Он подошел к Сэму и опустился на колени, вовсе не из почтения, а просто для того, чтобы скрыть свою долговязую фигуру за оградой террасы.
— Мне не нравится то, что я вижу и слышу, чел, — произнес он скороговоркой.
— В чем дело?
— Ворона прячется среди местных цыплят!
— Что, за нами следят? — Такер отложил газету.
— Да, чел. Уже несколько часов.
— Кто?
— С утра по пляжу шляется один оборванец. Он крутится на западной, стороне, прячась за туристами. Я хорошо его рассмотрел. Он закатал штаны, но они как новые. Я пошарил в кустах и нашел его ботинки. И я узнал его штаны — они от полицейской формы, чел. Он полицейский.
На лице Такера отразился ход его мыслей.
— Алекс говорил, что беседовал с фэдмаутсской полицией в половине десятого... В холле. Он сказал, что их было двое — начальник и индеец.
— Что, чел?
— Да нет, ничего... Хорошо. Это то, что ты видел. А что ты слышал?
— Это не все, что я видел. — Лоуренс бросил взгляд на центральную часть пляжа. Удовлетворенный, он обернулся к Такеру. — Я следил за этим оборванцем, когда он пошел к кухне. Там он подождал одного человека. Этот парень работает в баре. Он много раз мотал головой. Полицейский очень сердился, чел.
— Но что же ты слышал, парнишка?
— Тот из бара был рядом, он вытряхивал мусор. Когда, драный полицейский ушел, я хорошенько спросил его, о чем это они трепались. И он сказал мне, что оборванец интересовался, куда уехал американец, и кто ему звонил.
— А тот не знал, что ли?
— Правильно, чел. Вот полицейский и сердился.
— Где он сейчас?
— На восточном краю, сидит себе. — Лоуренс махнул в сторону дюн. — Видишь? Перед круглыми лодками, чел.