На повестке дня - Икар - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ладлэм cтр.№ 88

— Символ? Какой еще символ? Я не символ!

— Получили запись той программы Фоксли?

— Это уже вчерашний день, об этом забыли!

— А скандальчик, который вы устроили на следующее утро у себя в офисе? Читали колонку, которую написал о вас тот парень из «Нью-Йорк таймс»? Вывел вас как своего рода... как там?.. я вчера перечитывал... «голос разума среди галдежа сумасшедших ворон».

— Все это произошло много недель тому назад, никто с тех пор и не вспоминает об этом. Я увял.

— Вы лишь готовились к пышному расцвету.

— Я отказываюсь от назначения! Не желаю загружать себя секретами, затрагивающими национальную безопасность. Я вообще не собираюсь оставаться в правительстве и этот пост считаю для себя непригодным. Опасная ситуация, грубо говоря.

— Откажитесь публично, и ваша партия вышвырнет вас из своих рядов — тоже публично. Вас обзовут, скажем, безответственным недоразумением и воскресят того болвана, которого вы погребли под своими деньгами. Здесь скучают по нему и его машинке. — Спикер хихикнул. — Ребята трудились не покладая рук за небольшое вознаграждение вроде личных реактивных самолетов или баснословных апартаментов от Гавайев до юга Франции, принадлежащих владельцам шахт. Им совершенно наплевать, на чьей вы стороне, все, чего они хотят, — это несколько поправок к законодательству; а кто их предложит — не имеет значения. Черт возьми, конгрессмен, откажитесь. Должно быть, вы всем нам окажете любезность.

— Ну и засранец же вы, мистер спикер.

— Я прагматик, сынок.

— Но вы сделали столько достойных дел...

— Все оттого, что я практичный, — перебил его старый политикан. — Такие дела невозможно провернуть с ведрами уксуса, лучше получается с кувшинами теплого сиропа, вроде сладкого вермонтского. Догадываешься, куда я клоню?

— Вы понимаете, что, заявляя это, тем самым признаете, будто смотрели сквозь пальцы на политическую коррупцию?

— Черта с два я смотрел сквозь пальцы! Я лишь мирился с меньшим злом — жадностью как неотъемлемой частью человеческой натуры — в обмен на нечто более важное: законы, которые помогают тем, кто в них действительно нуждается! И я провел эти законопроекты, засранец, закрывая глаза на несуществующие поблажки, когда те, кто их поучали, знали, что мои глаза не закрыты. Тебе, богатому сукину сыну, этого не понять. Конечно, у нас тут было несколько почти миллионеров, но сейчас — нет. Они получают в год столько, сколько ты профукал бы за месяц. Да, они уходят с этой работы, потому что не могут пропихнуть лишь на зарплату своих двоих-троих детей в колледж, уж не говорю о поездках в отпуск. Так что ты чертовски прав, я смотрю сквозь пальцы.

— Да ладно! — закричал Кендрик. — Это я понять могу, но чего не понимаю, так это зачем вы назначили меня в надзор?! У. меня нет никаких данных для такой работы. Могу назвать тридцать — сорок других людей, которые знают гораздо больше, чем я, что нетрудно, потому что я не знаю ничего. Они занимаются такими делами, им нравится быть в центре этого тупого занятия! Повторяю: это тупое занятие! Позвоните кому-нибудь из них. Они слюной изойдут от такой удачи.

— Аппетит такого рода — не то, что нам нужно, сынок. — Акцент спикера вдруг стал явственно провинциальным. — Хороший, здоровый скептицизм, вроде того, что ты продемонстрировал в программе Фоксли с тем лицемером полковником, — вот пропуск на такую работу. Ты будешь работать как следует.

— Вы ошибаетесь, мистер спикер, мне абсолютно нечего там делать. Бэрриш к месту и не к месту твердил прописные истины, высокомерно отказывался от честного разговора, он лишь старался меня перекричать. Но все это совершенно другое дело. Повторяю, я не заинтересован в надзоре.

— Ну ладно, мой юный друг, интересы зависят от процентов как в банках. Что-то происходит, и ставки соответственно повышаются или понижаются. А некоторые из нас больше других знакомы с кое-какими беспокойными районами мира; в этом отношении вы, конечно, специалист. Как говорится в той замечательной книге, талант, зарытый в земле, не стоит коровьего навоза, но если он пущен в рост, к свету, то будет пышно расцветать.

— Если вы про то время, которое я провел в Арабских Эмиратах, то не забывайте, пожалуйста, что я был там инженером-строителем и меня занимали только работа и прибыли.

— Так ли это?

— Средний турист больше знал о политике и культуре тех стран, чем я. Все мы на стройке варились в собственном соку, общались внутри одного круга и редко выходили за его пределы.

— По-моему, это мало вероятно, по правде говоря, в это почти невозможно поверить. Я прочел вашу биографию, предоставленную конгрессом, и скажу вам, молодой человек, меня не проведешь. Вы строили для арабов аэродромы и правительственные здания, а это значит, вам приходилось вести чертовски много переговоров с тамошними шишками. Я именно аэродромы имею в виду: это военная разведка, сынок! Потом, я знаю, что вы говорите на нескольких арабских языках, не на одном, а на нескольких!

— Язык один, остальные — диалекты...

— Говорю вам, вы бесценны! И ваш патриотический долг — послужить своей стране, поделившись тем, что вы знаете, с другими специалистами.

— Да не специалист я!

— Кроме того, — задумчиво продолжал спикер, откидываясь назад в кресле, — при тех обстоятельствах, которые содержатся в вашей биографии и все такое, если вы откажетесь от назначения, это будет выглядеть так, словно вам есть что скрывать — что-то такое, что нам надо бы исследовать. Вам есть что скрывать, конгрессмен? — Он вдруг внимательно посмотрел на Эвана.

Что-то скрывать? Да ему все приходилось скрывать! Почему спикер смотрит на него так? Никто не знает об Омане, Маскате и Бахрейне. И никто никогда не должен узнать! Таков был уговор.

— Мне совершенно нечего скрывать. Напротив, все можно выставить напоказ, — твердо заявил Кендрик. — Вы окажете подкомитету медвежью услугу, основанную на неверной оценке моих возможностей. Пожалуйста, позвоните кому-нибудь другому.

— Прекрасная книга, та самая священная из книг, содержит много ответов, не правда ли? — бесцельно, с блуждающим взглядом, проговорил спикер. — Много званных, а мало избранных, так?

— Ох, ради Бога...

— Возможно, это как раз тот самый случай, молодой человек, — перебил его старый ирландец кивая. — Только время покажет, правда? Между тем за вас уже проголосовали большинство голосов вашей партии в конгрессе. Значит, вы избраны — если только у вас нет ничего такого, что вы скрываете и что нам надо было бы исследовать... А теперь уматывайте отсюда. У меня дела.

— Как-как, уматывать?

— Убирайтесь отсюда, Кендрик.

В двух палатах конгресса, сенате и палате представителей, есть несколько комитетов одинакового назначения с похожими или почти похожими названиями. Комитет по ассигнованиям в сенате и комитет по ассигнованиям в палате представителей, сенатский комитет по иностранным делам и комитет по иностранным делам палаты представителей, сенатский специальный комитет по разведке и постоянный специальный комитет по разведке палаты представителей. У последнего имеется влиятельный подкомитет по надзору и анализу. Такое дублирование — еще один пример эффективной системы сдержек и противовесов в республике. Законодательная ветвь, активно отражая гораздо более широкий спектр современных государственных взглядов, чем закоснелая исполнительная или пожизненная судебная ветви власти, должна договариваться внутри себя самой и достигать консенсуса по каждому из сотен вопросов. Этот процесс явно срывает чьи-то планы, кого-то раздражает, но в целом является справедливым. Если управление в плюралистическом обществе осуществляется путем достижения компромисса, то никто не овладел этим искусством лучше, чем законодательная ветвь правительства Соединенных Штатов со всеми ее бесчисленными, часто невыносимыми и нелепыми комитетами. Такая оценка точна. Однако плюралистическое общество обычно невыносимо для потенциальных тиранов и почти всегда нелепо в глазах тех, кто склонен навязывать гражданам свою волю. Нравственные принципы одного человека невозможно посредством идеологии сделать законом для другого, как хотели бы многие в исполнительной и судебной ветвях власти. Чаще эти якобы фанатики нехотя отступают перед лицом тех волнений, которые исходят от причиняющих беспокойство комитетов нижней палаты на холме. Несмотря на редкие непростительные заблуждения, глас народа обычно бывает услышан и почва для этого лучше подготовлена.