Они сидели в грузовом отсеке. Пятерка солдат в топорно сшитом гражданском платье. Все — добровольцы из мало кому известного элитарного подразделения «Масада», специализирующегося на особо сложных заданиях: затруднение действий противника, мероприятия по спасению заложников, диверсии, подрывная деятельность и заказные убийства. Не старше тридцати двух лет, они бегло владели ивритом, идишем, арабским и английским. Загорелые, в отличной физической форме, они умели подчиняться строжайшей дисциплине, которая требовала от них мгновенной реакции на молниеносно меняющиеся приказы. У них был самый высокий интеллектуальный коэффициент и стопроцентная готовность к экстремальным ситуациям. Смеяться они тоже умели, но и в искусстве ненавидеть врага весьма преуспели.
Расположившись на скамьях вдоль борта самолета, они, чуть подавшись вперед, с отсутствующим выражением на лицах, то и дело перебирали пальцами стропы парашюта за спиной. Тихо переговаривались друг с другом, хотя точнее будет сказать, что беседовали лишь четверо. Пятый все время молчал. По внешнему виду неприметный. Ему можно было дать двадцать пять — тридцать лет. Волосы и брови, выгоревшие под безжалостным солнцем почти до белизны, большие темно-карие глаза, высокие скулы, характерный семитский нос, тонкие, плотно сжатые губы. Не старше и не моложе других членов команды, он определенно был главным среди них — об этом говорило выражение его лица.
Приказ о переброске группы в Оман исходил от высших чиновников министерства обороны Израиля. Шансы на успех были минимальными, вероятность смертельного исхода огромна, но среди двухсот тридцати шести заложников, удерживаемых в стенах американского посольства в Маскате, находился местный агент Моссад, разведывательной службы Израиля, а это было главное. Если агент будет раскрыт, его немедленно отправят в одну из так называемых медицинских клиник, принадлежащих в равной степени как дружественной, так и неприятельской сторонам, где внутривенные препараты окажутся куда эффективнее любой из пыток. Всяческие секреты могут быть выведаны, в том числе и те, что способны нанести значительный урон Израилю и привести к прекращению деятельности Моссад на Ближнем Востоке
Перед группой «Масад» поставили задачу вызволить агента, если это возможно, если нет — уничтожить его.
Во главе группы «Масад» поставили Иакова, сына агента.
— Цель ясна? Задача поставлена? Выполняйте...
* * *
— Джентльмены, — Спокойный, вежливый голос, говорящий на иврите, раздавшийся из динамиков, привлек внимание пассажиров. — Мы начинаем снижение. Цель будет достигнута через шесть минут тридцать четыре секунды, в случае если встречный ветер не помешает нам. Если ветер против нас, время полета увеличится до шести минут сорока восьми секунд, а возможно, и до пятидесяти пяти секунд. Но кто, собственно, считает?
Четверо рассмеялись, Иаков лишь моргнул. Его взгляд его был устремлен в никуда.
Пилот по-прежнему продолжал на иврите.
— Мы совершим круг почета над целью на высоте 2440 метров, так что если вам необходимо сделать кое-какие приготовления, скажем, собраться морально и физически, в то же время не забывая о том, что на горбу у каждого из вас весьма объемистые вещмешки, сделайте это сейчас. Лично я воздержался бы от прогулки на высоте 2440 метров над землей, но я — это я, и к тому же голова на плечах у меня есть
Иаков улыбнулся. У других членов отряда разглагольствования пилота вызвали новый взрыв смеха. Голос не унимался.
— Люк перед вами распахнет на высоте 2600 метров наш брат Джонатан Леви. Он, как и все уважающие себя портье, ожидает от каждого из нас за свои услуги щедрых чаевых. Долговые расписки не принимаются. Мигающий красный фонарик известит вас о том, что пришло время покинуть наш роскошный летающий отель. Не забывайте, что служащие на автомобильной стоянке могут отказать вам в праве подогнать тачку. Но, если, паче чаяния, такое желание у вас все же возникнет, вспомните о том, что личность всегда выше обстоятельств. Те, кто сейчас внизу, не обделены здравым смыслом, чего не скажешь о пожелавших остаться неизвестными туристах, находящихся на борту данного воздушно-десантного судна.
Реплика вызвала очередной взрыв хохота. Иаков кашлянул Пилот после небольшой паузы заговорил снова, однако теперь голос его звучал серьезно:
— Благословенная земля Израиля, да будет процветать она во веки веков благодаря мужеству своих сыновей и дочерей. И да пребудет Господь Всемогущий с вами, друзья мои. А теперь — выметайтесь.
Один за другим раскрывались парашюты в ночном небе над пустыней, один за другим пять бойцов диверсионно-десантного отряда «Масада» приземлились в радиусе 150 метров от горящего среди песков янтарного костерка.
Чтобы связаться друг с другом в случае необходимости, у каждого из бойцов имелось миниатюрное переговорное устройство.
В том месте, где они коснулись земли, каждый вырыл яму и закопал в нее парашют вместе с малой саперной лопаткой.
Затем все собрались у сигнального огня, вскоре погашенного за ненадобностью. Единственным источником света стал фонарь в руках офицера Моссада.
— Ну-ка, посмотрим на вас. — Он скользнул лучом по каждому из бойцов. — Неплохо. Выглядите точь-в-точь как портовые бродяги.
— Таковы были ваши инструкции, если мне не изменяет память, — заметил Иаков.
— Они не всегда выполняются, — отозвался моссадовец. — Вы, должно быть...
— У нас нет имен, — оборвал его Иаков.
— Упрек принят, — кивнул офицер Моссад. — По правде говоря, мне известно лишь ваше, что, как я полагаю, вполне объяснимо.
— Забудьте его.
— Как мне следует называть вас?
— Запоминайте! Справа налево — Оранжевый, Серый, Черный и Красный.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал моссадовец, переводя луч фонарика с лица одного бойца на другого. — А кто, позвольте узнать, вы?
— Синий, — бросил Иаков.
— Ах, ну да. Разумеется, цвет флага...
— Ошибаетесь. Синий — цвет самой жаркой части пламени, и это все, что вам полагается знать.
— Синий может быть и цветом самого холодного льда, если угодно. Но это так, к слову, молодой человек! Мой автомобиль в нескольких сотнях метров к северу отсюда. Вам придется совершить небольшую прогулку на своих двоих после столь великолепного планирующего спуска.
— Я готов. — Серый шагнул вперед. — Терпеть не могу эти прыжки. Одному Богу известно, как можно покалечиться, если понимаете, о чем я.
Автомобиль оказался «лендровером» японского производства. Не слишком комфортабельный, изрядно потрепанный и заляпанный грязью... Как раз такой, какой не привлечет внимания на дорогах любой арабской страны, где превышение скорости для водителей понятие более чем абстрактное, а столкновения — обычное дело.
Через час с небольшим впереди, в нескольких километрах от города, был замечен сигнальный огонь.