Предательство Борна - читать онлайн книгу. Автор: Эрик ван Ластбадер, Роберт Ладлэм cтр.№ 36

Похоже, Аббуду ибн Азизу доставляли удовольствие беседы с Линдросом. Возможно, он наслаждался полной беспомощностью своего пленника. Может быть, он надеялся, что если они будут говорить друг с другом долго, Линдрос в конце концов увидит в нем друга – возникнет стокгольмский синдром, [5] и Линдрос ощутит единение со своим тюремщиком. А может быть, Аббуд ибн Азиз просто разыгрывал из себя «доброго полицейского», потому что это он вытирал Линдроса полотенцем после обливания водой из шланга, это он его переодевал, когда у того не было сил сделать это самостоятельно.

Но Линдрос был не из тех, кто уступает искушению выбраться из изоляции, завести себе друга. Он всегда сходился с людьми нелегко; давным-давно он обнаружил, что гораздо проще оставаться одиночкой. Больше того, этому учил его отец. Оскар Линдрос не переставал повторять, что быть одиночкой – существенное достоинство для человека, решившего посвятить свою жизнь разведке. Эта склонность была отмечена в личном деле Линдроса после того, как он, перед тем как попасть в управление, прошел мучительные испытания, длившиеся целый месяц, задуманные психологами ЦРУ, определенно имевшими садистские наклонности.

К настоящему времени Линдрос уже прекрасно знал, что нужно от него Аббуду ибн Азизу. Для него явилось непостижимой загадкой то, что террористы пытались разузнать любые сведения относительно операции, которую ЦРУ проводило много лет назад против Хамида ибн Ашефа. Какое дело Аббуду ибн Азизу до Хамида ибн Ашефа?

Разумеется, из него хотели вытянуть не только это. А еще много чего. И несмотря на кажущуюся зацикленность Аббуда ибн Азиза, Линдрос с любопытством отметил, что разговоры об операции ЦРУ против Хамида ибн Ашефа начинались только тогда, когда Аббуд оставался с ним наедине.

Из чего Линдрос заключил, что эта конкретная линия допросов является личным начинанием Аббуда и не имеет никакого отношения к той причине, по которой его похитила «Дуджа».

– Как вы себя сегодня чувствуете?

Перед ним стоял Аббуд ибн Азиз. Он принес две одинаковые тарелки с едой и вложил одну из них в руки Линдросу. Линдрос знал, что написано в Коране про пищу. Вся пища делится на две группы: «харам» и «халал», запрещенная и разрешенная. Разумеется, сейчас на тарелках была только «халал» пища.

– Боюсь, кофе сегодня не будет, – продолжал Аббуд. – Но финики и пахтовый творог просто восхитительны.

Финики оказались немного суховатыми, а творог имел странноватый привкус. Все это были мелочи, однако в мире Линдроса они имели большое значение. Финики засыхают, творог прокисает, кофе закончился. Новые запасы не подвозят. Почему?

Оба принялись есть, беря пищу только правой рукой, обнажая зубы и вонзая их в темную плоть фиников. Мозг Линдроса лихорадочно работал.

– Что у нас сегодня с погодой? – наконец спросил он.

– Холодно, а от постоянного ветра становится еще холоднее. – Аббуд зябко поежился. – К нам снова приближается атмосферный фронт.

Линдрос знал, что его тюремщик привык к температурам за сто градусов по Фаренгейту, к постоянному хрусту песка на зубах, к паляще-белому сиянию солнца, к благословенной прохладе звездных ночей. Ему был невыносим постоянный холод, не говоря уже про разреженный воздух высокогорья. Кости и легкие Аббуда протестующе ныли, словно у старика, вынужденного заниматься непосильным физическим трудом. Аббуд ибн Азиз переложил полуавтоматический «рюгер» на согнутую в локте левую руку. Линдрос пристально следил за каждым его движением.

– Понимаю, как вам тяжело находиться здесь. – В словах Линдроса прозвучало искреннее сострадание.

Аббуд начал было пожимать плечами, но все кончилось новой дрожью.

– И вы скучаете не только по пустыне. – Линдрос отставил свою тарелку. Практически непрерывные побои на протяжении нескольких дней безнадежно отбили у него аппетит. – Гораздо больше вам не хватает мира ваших отцов, ведь так?

– Западная цивилизация является мерзостью, – решительно заявил Аббуд. – Ее влияние на наше общество подобно заразной болезни, которую необходимо полностью искоренить.

– Вы боитесь западной цивилизации, потому что не понимаете ее, – возразил Линдрос.

Аббуд выплюнул косточку финика, белую, словно попка младенца.

– То же самое я могу сказать про вас, американцев.

Линдрос кивнул:

– И вы не ошибетесь. Но что это нам дает?

– То, что мы вцепились друг другу в горло.

Борн обвел взглядом кабак. Внутри все было почти таким же, как снаружи: голые каменные стены, укрепленные плетнем. Пол из утрамбованного навоза. В воздухе стоял запах разложения, винных паров и человеческих выделений. В каменном очаге с ревом горели куски кизяка, добавляя тепло и соответствующий аромат. В кабаке сидела горстка амхарцев, все на разной стадии опьянения. Если бы не это обстоятельство, неожиданное появление Борна вызвало бы бурю. А так лишь пробежала мелкая рябь.

Борн прошел в кабак, оставляя за собой следы мокрого снега. Он заказал пиво, которое, к счастью, подали в бутылке. Потягивая разбавленный, солоноватый напиток, Борн не спеша огляделся вокруг. По правде сказать, смотреть было особенно не на что: прямоугольное помещение с грубыми деревянными столами и стульями без спинок, больше похожими на табуретки. Тем не менее Борн запечатлел все это в памяти, составляя в голове мысленный план на тот случай, если возникнет опасность и ему придется срочно уходить. Затем он быстро отыскал взглядом мужчину с искалеченной ногой. Заим сидел в полном одиночестве в углу, держа в одной руке бутылку дешевого виски, а в другой грязный стакан. У него были густые сросшиеся брови и обожженная, обветренная кожа горца. Он бросил на подошедшего к столику Борна мутный взгляд.

Подцепив ботинком ножку табурета, Борн пододвинул его к себе и уселся напротив отца Алема.

– Убирайся прочь, долбаный турист, – пробормотал Заим.

– Я не турист, – на том же самом наречии ответил Борн.

Широко раскрыв глаза, отец Алема тряхнул головой и смачно сплюнул на пол.

– Все равно тебе что-то нужно. Никто просто так не осмеливается подниматься на Рас-Дашан зимой.

Борн отпил большой глоток пива.

– Ты прав, разумеется. – Отметив, что бутылка Заима почти пустая, он спросил: – Что ты пьешь?

– Пыль, – ответил отец Алема. – Вот то, что пьют здесь. Пыль и пепел.

Сходив к стойке, Борн взял еще одну бутылку и поставил ее на стол. Он собирался наполнить стакан, но Заим остановил его, перехватив его руку.