Предательство Борна - читать онлайн книгу. Автор: Эрик ван Ластбадер, Роберт Ладлэм cтр.№ 30

– Какое?

– Это не взрывчатка. Нечто более странное. Мне пришлось провести кое-какие тесты, но в конце концов я пришла к выводу, что речь идет об углеводородном соединении, которое разрушает специальные противопожарные вещества, замедляющие распространение огня. Вот чем объясняется то, что шторы мгновенно занялись пламенем, вот чем объясняется то, что сразу же прогремел взрыв, выбивший стекла. Это обеспечило доступ в комнату кислорода, поддерживающего горение, а в сочетании с отключенной системой пожаротушения максимальный ущерб от пожара за минимальное время был практически обеспечен.

– Вот почему нам не осталось ничего, даже нетронутого скелета или челюстей, по которым можно было бы достоверно опознать труп. – Овертон задумчиво почесал сизую щетину на подбородке. – Преступники подумали обо всем, так?

– Быть может, не совсем. – Ким протянула две фарфоровые челюсти, извлеченные из слива ванны. Она очистила их от копоти и пепла, и теперь челюсти блестели, словно слоновая кость.

– Верно, – согласился Овертон. – По нашим каналам в Амстердаме мы попробуем выяснить, не было ли у Якова или Льва Сильверов зубного моста. Если был, тогда мы сможем установить личность погибшего.

– Видите ли, все дело в том, – сказала Ким, – что, как мне кажется, это совсем не зубной мост.

Выхватив кусок фарфора у нее из руки, Овертон пристально изучил его в ярком свете лампы, но так и не обнаружил ничего необычного.

– А что же это такое?

– Я позвоню своей подруге. Быть может, она сумеет ответить на этот вопрос.

– О, вот как? И чем же занимается ваша подруга?

Ким посмотрела ему в лицо.

– Она работает в разведке.

Борн перелетел из Лондона в Аддис-Абебу, из Аддис-Абебы в Джибути. В дороге он почти не отдыхал, а спал еще меньше. Все его внимание было поглощено изучением всех шагов Линдроса. Эту информацию передала ему Сорайя. К несчастью, подробности оказались минимальными. В чем, впрочем, не было ничего удивительного. Линдрос шел по следу самой страшной террористической группировки в мире. Поддерживать связь в такой ситуации крайне трудно; кроме того, это могло сказаться на проблемах безопасности.

Какое-то время Борн посвящал усвоению информации, а в перерывах снова и снова просматривал видеосюжеты, которые Анна Хельд перекачала на сотовый телефон Сорайи. Теперь все эти файлы находились на портативном компьютере Борна. Особое внимание он уделял попыткам Тима Хитнера расколоть шифр, который был обнаружен при обыске Севика. Однако теперь у Борна возникал новый вопрос: шла ли речь о настоящем зашифрованном сообщении или же оно было зачем-то специально подброшено, чтобы его обнаружили и дешифровали? Перед ним открывался запутанный лабиринт взаимоисключающих предположений. Отныне каждый шаг таил в себе опасность. Одна-единственная ложная гипотеза могла засосать, подобно зыбучим пескам.

Как раз тогда Борн осознал, что он столкнулся с врагом необычайно коварным и хитрым, обладающим железной волей, с которым мог сравниться разве что только его заклятый соперник Карлос.

Борн на минуту закрыл глаза, и тотчас же из памяти всплыл образ Мари. Жена была той самой незыблемой скалой, которая помогла ему выдержать мучительные испытания, свалившиеся на него в прошлом. Но Мари больше нет. С каждым уходящим днем Борн чувствовал, что ее образ тускнеет. Он пытался за него ухватиться, однако та его часть, которая олицетворяла Джейсона Борна, не знала пощады; она не позволяла задерживать внимание на сентиментальности, на горе и отчаянии. Все эти чувства оставались в его сердце, но это были лишь тени, которые сдерживали невероятное умение сосредоточиться, свойственное Борну, и неумолимая необходимость решить смертельно опасную задачу, справиться с которой не мог больше никто. Разумеется, Борн сознавал, в чем заключается живительный родник его необычайных способностей; он знал это еще до того, как доктор Сандерленд так сжато подвел итог: им движет жгучая необходимость раскрыть загадку того, кто он такой.

В Джибути Борна уже ждал вертолет ЦРУ, заправленный и готовый к вылету. Сквозь влажный, бурлящий ветер Борн пробежал к винтокрылой машине по мокрому бетону под сердитыми небесами, заполненными рваными тучами, и забрался в кабину. Шли уже третьи сутки с тех пор, как он покинул Вашингтон. У него онемели руки и ноги, мышцы превратились в напряженные канаты. Борн изнывал от желания действовать, и его нисколько не радовал предстоящий четырехчасовой перелет до склонов Рас-Дашана.

Ему подали завтрак на стальном подносе, и не успел вертолет подняться в воздух, как Борн набросился на еду. Однако он не чувствовал вкуса того, что ел, и ничего не видел вокруг, ибо оставался полностью погруженным в самого себя. В тысячный раз Борн исследовал шифр Фади, стараясь взглянуть на него в целом, потому что алгоритм, предложенный Тимом Хитнером, завел его в никуда. Если Фади действительно завербовал Хитнера – а никакого другого разумного объяснения Борн не видел, – у Хитнера не было никаких мотивов действительно пытаться вскрыть шифр. Вот почему Борну были нужны и сама шифрованная записка, и результаты работы Хитнера. Если бы он увидел, что на самом деле Хитнер лишь делал вид, что вскрывает шифр, это явилось бы доказательством его виновности. Но, разумеется, и в этом случае не было бы ответа на вопрос, не является ли записка умело состряпанной фальшивкой, направленной на то, чтобы сбить «Тифон» с толку и направить его в ложную сторону.

К несчастью, Борн так и не смог приблизиться к раскрытию алгоритма шифрования и даже не определил, шел ли Хитнер по правильному следу. Он провел две беспокойные ночи, наполненные не сновидениями, а осколками воспоминаний. Его расстроило то, что лечение, проведенное доктором Сандерлендом, имело такой непродолжительный эффект; с другой стороны, его ведь об этом предупреждали. Страшнее, и намного, было ощущение надвигающейся катастрофы. Все осколки вращались вокруг высоких, развесистых акаций, соленого запаха морской воды, отчаянного бега по песку. Причем угроза нависала не только над самим Борном, но и еще над кем-то другим. Он безжалостно нарушил одно из своих основополагающих правил, и теперь приближался час расплаты. Что-то сдвинуло с места эту цепочку осколков памяти, и Борна не покидало чувство, что именно в этом кроется ключ к пониманию того, что произошло с ним раньше. Его сводило с ума то, что он лишен – по крайней мере частично – доступа к своему прошлому. Его жизнь представляет собой чистую грифельную доску, каждый день похож на тот, когда он только появился на свет. Он лишен информации – жизненно важной информации. Как он сможет начать узнавать себя, если у него отнято собственное прошлое?

Вертолет, поднявшись ввысь, пронзил толстый слой облаков и полетел на северо-запад, направляясь к горному хребту Сымен. Расправившись с завтраком, Борн переоделся в специальный термокостюм и обул высокие ботинки на сверхтолстой подошве, утыканной стальными шипами, способными держать на льду и каменистой почве.

Уставившись в изогнутый плексиглас лобового стекла, Борн снова погрузился мыслями внутрь себя, на этот раз вернувшись к своему другу Мартину Линдросу. Он познакомился с Линдросом после того, как был обнаружен убитым его бывший наставник Алекс Конклин. Тогда именно Линдрос вступился за Борна, поверил ему, в то время как Старик развернул за ним охоту по всему земному шару. С тех самых пор Линдрос оставался надежной опорой Борна в недрах ЦРУ. Борн тряхнул головой. Что бы ни произошло с Линдросом, жив он или мертв, Борн был полон решимости разыскать друга.