Конь в пальто - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Донской cтр.№ 11

– Подперди-подперди, Лекарь, раз дружбан просит.

Того долго упрашивать не пришлось. Дурашливо объявил газовую атаку и первым опустил стекло со своей стороны. Ржали в три глотки, перекрывая звуки потешных лекарских потуг.

Им было весело. Свое ответственное задание «три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой» выполнили с честью.

Позавчера этого же вусмерть пьяного тридцатилетнего доходягу не высадили из «девятки», а, напротив, бережно в нее погрузили. Инструктаж Хана, под которым ходил экипаж, был лаконичным и однозначным. Встретить на улице. Заманить бутылкой и вежливым обхождением. Передать с шестью бутылками водяры на руки Лариске Защеке. Лариску предупредить, чтобы поила «тело» до усирачки, выполняла все его прихоти, а за порог не выпускала. Подкармливать, чтоб не сдох. В очень умеренных дозах клофелин. Через двое суток тело забрать и доставить к месту проживания, но без копейки денег, чтобы оно никуда не рыпнулось.

Лариске поручение понравилось. Хлопот с временным постояльцем было всего ничего. А ей, одноногой, списанной по инвалидности проститутке, – и харч, и развлечение. С четким интервалом в четыре с половиной часа постоялец пробуждался, похмелялся и заново знакомился со своим безногим ангелом– хранителем.

– Михаил, – говорил он вежливо. – Очень приятно. Мы где?

Лариска резво ковыляла к нему, подливала водочки, подсовывала яичко или огурчик. Перед тем, как провалиться в новое забытье, гость обязательно отчетливо произносил: «Праздник, который всегда с тобой». Но больше всего потрясло Лариску то, что один раз он ее вполне грамотно поимел. И в ее короткой памяти это был второй или третий случай, когда кому-то вздумалось целовать ее в губы.

Она опечалилась, когда за Мишей пришли, расшевелили его немножко и объявили, что курорт закончился.

– Нечего ждать, незачем жить, некуда больше спешить, – продекламировал он, глядя мутными глазами примерно в направлении парней, но явно не видя их в упор. – Я остаюсь. Принесите гитару.

Лекарь сунулся было к нему с предложениями вставить клизму и прочими оздоровительными процедурами, но Бур отстранил его, взвалил алконавта на могучее плечо и понес к выходу.

– Оставили бы мужчинку еще на одну ночку, – робко пискнула Лариска, за что схлопотала от Лекаря по редко целованным губам.

Миша не сопротивлялся. Его доставили к дому, но во двор заезжать не стали, побрезговав марать свежевымытую «девятку» глинистой жижей, расползшейся с курганов развороченной земли: микрорайон отгородился от внешнего мира окопами и оборонительными рвами.

По этой сильно пересеченной местности и перемещался Миша, не глядя под ноги, ничего не соображая, а лишь подчиняясь заданной инерции, как пуля на излете. В этот момент он вряд ли смог бы вспомнить, как его зовут. Причудливая траектория каким-то чудом уберегала Мишу от расставленных строителями ловушек. Подвернись ему яма, он бы туда сверзился и ночевал скорее всего не дома. Что, впрочем, не так уж сильно и нарушило бы планы Хана.

Выпасть из ханских планов живым редко кому удавалось. Если сравнить этого человека с шахматистом, то играл он всегда черными, но ходил когда вздумается, как вздумается и куда вздумается, сметая мешающие фигуры противника с доски по своему усмотрению. Своих пешек Хан жаловал не больше, чем чужих.

Повинуясь его воле, пьяная до полной невменяемости и неузнаваемости фигура все же пересекла грязное поле, уткнулась в родительскую дверь и потянула руку к звонку…

Дзк!.. Дзззк!..

Пипочку звонка Борис Петрович трогал пальцем робко и деликатно, как вечный хорошист, впервые щупающий девочку за самое нежное местечко. Виноватой осанкой он тоже походил на положительного ученика, неожиданно заявившегося домой с двойкой за прилежание.

Борис Петрович даже боялся себе представить, что произойдет, если дверь откроется и встретит его на пороге освободившаяся супруга. Чем она его встретит, он примерно догадывался и даже слегка жмурился заранее. Как объяснять свое идиотское поведение? Что говорить в оправдание? В общем, это были пренеприятнейшие мгновения в его жизни.

Дверь, однако, не распахнулась.

Указательный палец Бориса Петровича вернулся в исходную позицию, нерешительно завис над звонком и вдруг ткнулся с отчаянной решимостью.

Дззззк! – Пауза… – Дзззззззк!!!

Что такое?

Вместо того, чтобы позвонить в третий раз, Борис Петрович отдернул руку, как ошпаренную. Ему почудилось, что за дверью кто-то перемещается, осторожно отдирая липнущие к линолеуму босые ступни. Обливаясь холодным потом, он вслушивался до звона в ушах. А когда попытался успокоить себя, убедить в том, что шаги – плод больного воображения, до него донеслось… пение.

Голос Ирины по ту сторону двери стих только после того, как Борис Петрович впился зубами в кулак, оставив на нем розовые полукружья.

Галлюцинация? А что, если Ирина свихнулась от злости, в бешенстве разорвала путы и бродит теперь нагишом по квартире, распевая пугачевские песни? Или, – что еще хуже, – сумела лишь прогрызть скотч и до сих пор сидит на стуле, безумная, разъяренная, мечтая о моменте, когда у нее развяжутся руки? Женя мог все наврать по пьяни, забыть. Мог струсить. Мало ли что могло произойти. Или уже произошло?

Борис Петрович на всякий случай снова приналег на дверь. Нет, замок был определенно защелкнут. И пора было что-нибудь предпринять.

Как ни странно, хватило одного решительного напора мясистого славинского плеча, чтобы дверь подалась внутрь, приглашая хозяина растянуться на полу прихожей. Борис Петрович на ногах устоял, но потом не меньше минуты ушло на то, чтобы унять крупную дрожь в руках. Затем он боязливо отгородился от подъезда дверью, включил свет и преувеличенно шумно завозился в прихожей. Бессмысленно уставившись на свое отражение в зеркале, чтобы не видеть происходящее в гостиной, позвал дискантом:

– Ира? Ты дома?

«Дома, дома, – откликнулся в мозгу незнакомый насмешливый голос. – Сидит в темноте, тебя дожидается!»

Опять эта дурацкая дрожь! Бросив прощальный взгляд на свое растерянное отражение, Борис Петрович медленно двинулся навстречу неизвестности.

– Ирочка!

Стул стоял на прежнем месте. В полумраке казалось, что на него взгромоздилась исполинская белая птица. Борис Петрович мог поклясться, что отчетливо различает… клюв. Совсем маленький клювик для такой внушительной фигуры.

Шаря дрожащей рукой по обоям, он очень долго искал выключатель и удивлялся тому, что не падает в обморок. А когда нащупал клавишу, слегка пригнулся, готовясь ринуться наутек, если… Он не знал, что «если», но твердо знал другое: при любом шорохе, при малейшем постороннем движении в квартире следует немедленно бежать отсюда, бежать сломя голову. Лишь бы ноги не подвели в самый ответственный момент.

Чтобы заставить себя включить свет, пришлось мысленно сосчитать до трех… потом до пяти… и дальше.