Голый шпион - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Иванов, Геннадий Соколов cтр.№ 86

Рядом с нашим домом у Холланд-парка жила кошечка. Звал я ее по-русски Муркой. Каждое утро мы приветствовали друг друга: я, уходя на работу, а Мурка, вылезая из подвала на прогулку и мяукая мне вслед. И вот в один черный день я узнал от домохозяйки, что моя любимая Мурочка погибла, попала под проезжавшую машину. Тогда мы с Толей Белоусовым, тоже большим любителем всякой живности, решили устроить Мурке поминки. Тем более что Толе необходимо было под благовидным предлогом срочно встретиться с его человеком в пабе. Чем не повод для выпивки?

Пошли в пивную и заказали английского эля за упокой муркиной кошачьей души. Пили по-нашему, по-русски. Так, что на столе вскоре выросла целая галерея из пустых пивных кружек. Толя хорошо знал этот бар. Хозяином его был бывший военный летчик. Звали его Джордж. Он часто сам вставал за стойку, чтобы обслужить гостей бара, особенно постоянных клиентов, чтобы обменяться последними новостями или просто посидеть за кружкой пива в хорошей кампании.

В паб к Джорджу Анатолий ходил не случайно. Здесь у него был свой профессиональный интерес. Пару лет назад Белоусов впервые заглянул сюда и попал на ежегодный праздник английских летчиков. 1 апреля здесь отмечали не «день дураков», а день рождения RAF — королевских военно-воздушных сил. Паб этот был любимой пивной британских пилотов.

Под занавес Первой мировой 1 апреля 1918 года военная авиация Великобритании была выделена в самостоятельный род войск. Кстати сказать, это были первые в мире структурно оформленные ВВС.

Бар любили посещать многие британские летчики, причем не только ветераны. Анатолий Белоусов знал это и любил сюда захаживать. Довольно быстро он обзавелся здесь новыми знакомыми, подружился с кем надо и стал обрастать нужными для дела связями.

К стойке бара подходили удивленные завсегдатаи кабачка и спрашивали Джорджа:

— Что это за ребята? Они что, в книгу рекордов Гиннеса задумали попасть? Бьют рекорд по количеству выпитого пива?

— Это — русские. Они кошку соседскую поминают. Ее машина сегодня сбила, — отвечал хозяин бара.

Британцы обожают кошек, так что к поминкам Мурки присоединился весь люд, оказавшийся в тот день в этом пабе. Паб это был особый. Его стены украшали многочисленные фотографии старых добрых боевых самолетов, портреты прославленных командиров ВВС и признанных воздушных ассов.

После победы в Первой мировой умиротворенное руководство Великобритании сократило свою авиацию до абсолютного минимума. К 1922 году в строю осталось лишь три истребительные эскадрильи. В 1935 году пришедший в Германии к власти Адольф Гитлер заявил о создании люфтваффе, подчеркнув при этом, что его военно-воздушные силы ничем не уступают британским. Как ни странно, лишь это хвастливое заявление фюрера разбудило, наконец, Уайтхолл. И в стране ускоренными темпами начали восстанавливать военную авиацию.

— Я пришел в королевские ВВС накануне Второй мировой, — вспоминал хозяин бара.

Он кивнул в сторону портрета мужчины в форме офицера RAF, висевшего напротив стойки, у которой сидели мы с Толей, и продолжал.

— Тогда нами командовал Хью «Зануда». Хороший был дядька, но педант. Все любил делать исключительно по уставу. И от подчиненных требовал того же.

«Занудой» бывший летчик называл командующего RAF сэра Хью Даудинга. Именно он получил приказ о воссоздании военной авиации страны и стал ее первым командиром, когда разразилась Вторая мировая.

— До войны я поступил в эскадрилью Оксфордского университета, — рассказывал о начале своего боевого пути Джордж. — Но вовсе не для того, чтобы воевать. Для этого парни шли в академию ВВС. Я же хотел лишь немного поразвлечься.

Джордж показал рукой на большую черно-белую фотографию боевого самолета, висевшую у входа в бар, и продолжал:

— Мне тогда достался «Харрикейн». Прекрасная была машина. Мощный мотор, броневая защита сзади, восемь пулеметов и парашют, извините, под задницей — на всякий пожарный случай. На «Харрикейне» я сбил свой первый «Хенкель 111».

— У нас на Руси говорят, — сказал Толя, — «пиво без водки — деньги на ветер!»

Джордж, воспылавший к нам любовью, тут же извлек из бара непочатую бутылку «Смирновки» английского разлива.

— За королевские ВВС! — предложил свой тост Анатолий Белоусов. — За героев битвы за Англию!

Об этой легендарной битве в августе-сентябре 1940 года в советском курсе новейшей истории нет ни одной строчки. А ведь это сражение определило судьбу Великобритании.

Проиграй королевские ВВС ту битву, и страна оказалась бы полностью открытой для немецкого вторжения и, скорее всего, поверженной фашистским вермахтом. Английский премьер-министр сэр Уинстон Черчилль сказал тогда свою знаменитую фразу: «Никогда за всю историю войн столь многие не были в таком долгу перед столь немногими».

Толя дружески похлопал Джорджа по плечу и сказал.

— Представляешь, Женька, как жарко было летом сорокового этим парням?! У люфтваффе было полторы тысячи бомбардировщиков, большей частью «Юнкерсов-87 Штука», и тысяча двести истребителей— «Мессеров 109» и «110». Ау Даудинга лишь восемьсот «Спитфайеров» и «Харрикейнов». И все. Превосходство у Геринга было в три с половиной раза!

— Но оно его не спасло, — вмешался хозяин бара, растроганный этими словами. — Мы им тогда дали жару! Не так ли? Предлагаю выпить за победу, за нашу общую победу над фрицами.

К тосту Джорджа быстро присоединились посетители кабачка. Среди них тоже нашлись бывшие летчики. Посыпались рассказы о былых сражениях и погибших друзьях. Кто-то вспомнил добрым словом своих однополчан, кто-то командиров.

— А у нас в штабе ВВС под Лондоном была отличная кошка, — сказал кто-то из посетителей кабачка.

— За Мурку! — произнес я тогда наш прощальный тост, разлив английскую «Смирновку» по стаканам.

— За Мурку! — подхватили голоса в баре.

— За ее добрую кошачью душу, — поминальным тоном произнес Толя. — Пусть ей будет хорошо на небесах.

В тот день англо-российское взаимопонимание в отдельно взятом лондонском баре побило все рекорды. А Анатолий Белоусов под шумок кошачьих поминок вышел в пабе на нужный ему контакт с источником.

О братьях Деннингах и полете в Лоссимут на «Хантере», о секретном «банановом» проекте и тайной фотосъемке зажигалкой

Не секрет, что для нас, советских дипломатов и журналистов, постоянно живущих в Лондоне, поездки по Великобритании ограничивались радиусом в 35 миль от города. Каждый выезд за пределы этой зоны требовал специального разрешения. Нужно было составить маршрут и списаться с отелями. Перенести все данные о предстоящей поездке на отпечатанные типографским способом бланки, именуемые «нотификациями о поездке». Причем сделать это в пяти экземплярах. Один оставить себе, второй сдать в посольство, а остальные три отправить в Форин офис не позже чем за 48 часов до выезда, не считая праздничных дней. При этом каждый из бланков должен был быть подписан первым секретарем посольства, ибо в противном случае нотификации считались недействительными. Во время работы в Лондоне мне и моему референту Паше Шевелеву неизменно приходилось заниматься этой никчемной писаниной.