Голый шпион - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Иванов, Геннадий Соколов cтр.№ 78

В 1955 году Государственный секретарь США Джон Фостер Даллас отверг новое предложение СССР об объединении Германии и ее нейтралитете. В итоге ФРГ вошла тогда в организацию Североатлантического блока, а ГДР стала членом Варшавского пакта. Полным ходом началась милитаризация обеих зон на западе и на востоке Германии.

Вскоре стал раскручиваться новый виток конфронтации. Хрущев взял курс на ликвидацию режима оккупации Западного Берлина, предъявив в 58-м году ультиматум бывшим союзникам СССР в войне. В шестимесячный срок он потребовал вывести войска трех держав из западного сектора города. Ответным демаршем противоборствующей стороны Западный Берлин был включен в сферу обороны НАТО. Хрущев ответил не менее жестко — заключением сепаратного мирного договора с ГДР. А в ночь с 12 на 13 августа 1961 года была воздвигнута «берлинская стена», первоначально в виде забора из колючей проволоки, протяженностью в девяносто километров. Затем ей на смену пришла 160-километровая бетонная стена.

Этот реликт «холодной войны» обошелся ГДР в десятки человеческих жизней. Были смельчаки, которые, несмотря на смертельную угрозу, пытались бежать на запад, но были остановлены пулеметной очередью. Стена простояла 28 лет и 88 дней. Сейчас ее уже нет, но в августе 61-го она разделила Европу на друзей и врагов.

Все три года моего пребывания в Великобритании постоянные запросы Центра о позиции британского правительства по германскому вопросу и о поставках бундесверу ядерного и химического оружия не давали покоя сотрудникам резидентуры ГРУ в Лондоне. Очевидно, сказывались не только серьезность обстановки, но и укоренившиеся в психологии советского человека подозрительность и недоверие к немцам. Что, впрочем, было ничуть не удивительно после бесчисленных жертв и мучительных страданий, пережитых нами в кровопролитных войнах с Германией.

Масла в огонь подливала и пресловутая грубость премьера Хрущева, прямолинейность многих его политических жестов, адресованных официальному Бонну. Канцлера Аденауэра он иначе как «выжившим из ума дегенератом» не называл. На какие договоренности можно было рассчитывать в запале подобной риторики? — На нулевые, конечно. Их мы и имели. В итоге задача перед дипломатией и разведкой стояла предельно сложная — не дать разгореться пламени новой войны, найти общий язык с западными державами и не допустить ядерной катастрофы.

Поскольку политический диалог между Москвой и Бонном практически отсутствовал, а взаимопонимания в германском вопросе между Востоком и Западом не было и в помине, Центр предложил своим резидентурам в столицах ведущих западных стран через имеющиеся контакты наладить каналы прямой связи с высшим государственным руководством. Такие каналы предполагалось задействовать в кризисных ситуациях для оперативного и доверительного обмена мнениями между руководителями стран, заинтересованных в эффективном и мирном разрешении возникавших конфликтов.

Моим контактом в Великобритании, который должен был обеспечить по команде Центра посредническую роль Лондона, стал сэр Годфри Николсон. Видный политический деятель консервативной партии и председатель одного из наиболее авторитетных комитетов британского парламента — комитета по оценке, сэр Годфри был старым другом лорда Астора и сэра Колина Кута. А кроме того, и добрым приятелем Стивена Уарда, что, конечно же, облегчало мне ведение дела.

Объективности ради надо признать, что сэра Годфри выбрал для канала связи с Москвой не я. Судя по всему, свое благословение на этот контакт он получил от тогдашнего министра иностранных дел Великобритании сэра Алека Дугласа Хьюма. Ибо изначальное предложение о посреднической роли Лондона было адресовано мною именно сэру Алеку через доктора Уарда.

Если верить заверениям Стива, удовлетворение этой просьбы ускорил лорд Астор. Именно он, узнав о моей инициативе, связался с сэром Алеком. Министр иностранных дел поручил поддерживать контакт со мной сэру Годфри, который послушно выполнял это указание, регулярно встречаясь со мной для консультаций и обмениваясь письмами. В них было много общих слов, но попадались и ценные предложения. Их с вниманием изучали в советском посольстве. Информировали Центр. Но все эти контакты были лишь предтечей возможных последующих действий. Сэр Годфри и я, мы оба терпеливо ждали своего часа, чтобы вступить в бой.

Помимо работы по подготовке почвы для возможной посреднической роли Лондона в разрешении американосоветских разногласий, Центр интересовала информация о размещении ядерного оружия в Западной Германии. Антигерманское согласие с сэром Колином не могло не помочь мне в этом деле. Это я почувствовал с самых первых встреч с редактором «Дейли телеграф». И не ошибся.

— Бундестаг утвердил новый военный бюджет, — поделился я с господином Кутом новостями, полученными с Рейна, за обеденным столом в одном из ресторанчиков на Лестер сквер, куда пригласил сэра Колина. — Германский военный бюджет превысил 27 миллиардов марок, а это почти две трети всех государственных расходов страны. Что вы на это скажете? И еще один любопытный факт: военнослужащие германского бундесвера оставлены в войсках на сверхсрочную службу. Как вам это нравится?

Мой собеседник, естественно, не был от этих новостей в восторге. Но сэр Колин помрачнел еще больше, когда я добавил:

— А что вы скажете о таком триумвирате: генерал Шпей-дель — командующий сухопутными войсками НАТО в Европе, адмирал Вагнер — командующий военно-морскими силами НАТО на севере континента, и генерал Хойзингер — председатель постоянного военного комитета НАТО в Вашингтоне? И все они немцы. Да вами же везде — ив штабах и на воде и на суше — командуют бывшие нацистские преступники! Остается теперь только выдать ядерное оружие бундесверу, и немцы вас вовсе приберут к рукам.

— Этого не случится, кэптен, — пытался заверить меня сэр Колин.

— Почему вы так уверены в этом? — поинтересовался я, надеясь получить долгожданную информацию.

— Это решенный вопрос, Юджин, можете не сомневаться, — убежденно заявил он мне.

Сэр Колин был осторожен, и конфиденциальную информацию не имел привычки выдавать, тем более своему потенциальному противнику. Но его немногословный ответ получил подтверждение и из другого, куда более авторитетного источника, о чем я, естественно, не преминул немедленно сообщить в Центр. На этот источник вышел Стивен Уард, выполнив мою настойчивую просьбу и разговорив одного из своих весьма информированных знакомых на тему о размещении ядерного оружия в ФРГ. Этим знакомым оказался посол США в Лондоне сэр Дэвид Брюс. Уард как-то рисовал его портрет, заказанный ему редактором «Лондон иллюстрейтед ньюс» сэром Брюсом Ингрэмом. И установил с ним деловой контакт.

Мистер Брюс был весьма заметным лицом в американской разведке и дипломатии. В годы Второй мировой войны он возглавлял резидентуруУСС (Управления стратегических служб — предшественницы ЦРУ) в Лондоне. Затем работал послом во Франции, Западной Германии и Англии, не порывая при этом особых отношений с разведкой. В послевоенные годы это была центральная фигура в сложных взаимоотношениях официального Вашингтона с его западноевропейскими партнерами.

Когда контакты между Стивеном Уардом и сэром Дэвидом Брюсом достигли достаточной степени доверия, Стив решился, наконец, задать вопрос о ядерных ракетах. Сразу же после состоявшегося разговора, — а было это в разгар Берлинского кризиса, — Уард поспешил обрадовать меня тем, что ему удалось узнать.