Продюсер - читать онлайн книгу. Автор: Павел Астахов cтр.№ 98

Птичка божия не знает

Ни заботы, ни труда;

Хлопотливо не свивает

Долговечного гнезда;

В долгу ночь на ветке дремлет;

Солнце красное взойдет,

Птичка гласу бога внемлет,

Встрепенется и поет. [1]

— М-м-м-м. Красиво. Но не похоже.

— Совсем?

— Но я согласна. Буду твоей божьей птицей. Только тебе придется тоже научиться летать, Робби. Иначе мы не сможем с тобой долго прожить.

— Слушай, жар-птица, рожденный бегать, конечно, может взлететь… Только зачем? Я и так слишком много времени провожу в небе над землей. Мне бы почаще ногами двигать. Не на дорожке в спортклубе, а в лесу, в парке.

— Вау! А ты бегаешь? Я тоже люблю. А еще мне нравится йога. Мой учитель Наришванаритпрусанджибунан говорит, что я хорошая ученица. Смотри, как я могу. — Она ловко откинулась назад, встав на высокий гимнастический мостик. Затем, быстро перебирая руками, подтянулась головой к ногам и оказалась между ними. Смешно хлопая по мягкому и все еще теплому песку ступнями и ладошками, качала головой вправо-влево и напевала:

— Птичка божия не знает ни заботы, ни труда! В йогу весело играет с вечера и до утра! Тра-ля-ля. Тра-ля-ля.

В такт своей незатейливой песенке девушка ловко перебирала ножками вправо, а затем влево, и Артем невольно рассмеялся:

— Ай да Айя! Умница! Прав твой Брахмапутра, действительно умничка. Только я тебя прошу, развяжись из этого морского узла. А то я не пойму, как мне тебя теперь целовать. То ли ноги забросить за шею, то ли руки продеть в брючины.

Кисс плавно и очень быстро распрямилась и сплела руки вокруг плеч Павлова. Лицо, разгоряченное гимнастическими упражнениями, оказалось в сантиметре от физиономии Артема.

— Сказал бы сразу… Хм! Теперь целуй, — она прижалась всем трепетным телом к теперь уже потрепанному смокингу адвоката.

Артем тяжело сглотнул и, не в состоянии сдерживаться, начал целовать девушку. От нее исходил необыкновенный, тончайший, чуть пряный и слегка сладкий аромат. Это была вовсе не косметика. Просто, если верить книге «Парфюмер» Зюскинда, именно такой особый запах должен исходить от каждой по-настоящему прекрасной женщины. Все девичье существо Айи Кисс в умелых руках опытного мужчины наполнилось любовью, нежностью, наслаждением, сексом и все больше источало непревзойденный аромат.

Молодые люди отдались воле стихии, которая трепала их светлые волосы морским бризом, а огромная южная луна любопытно и смущенно поглядывала на сплетающиеся обнаженные тела. Артем не уступал Айе, а она, попробовав применить в любовной игре навыки своих восточных гимнастических занятий, вскоре оставила их, повинуясь своему Робинзону. Он старался не причинить ей боль и нежно, но настойчиво вел по пути наслаждения.

Лишь к утру усталые, поцарапанные и злые нукеры Алимджана вернулись к боссу — впервые, наверное, с пустыми руками. И босс подозвал лишь начальника своей личной охраны:

— Ну, что скажешь, Саффар? Где мой друг Павлов? Где эта девочка?

От взгляда Алимджана многие люди теряли сознание, немели на долгое время, получали инсульт и инфаркт. Саффар был одним из немногих, кто выдерживал его. Но сегодня и он опустил глаза:

— Убей меня, Алимджан. Я не исполнил приказа. Мы не смогли их поймать. — Он тут же вздернул голову и порывисто продолжил: — Но я клянусь тебе, мой господин, что обязательно изловлю этого хитрого человека. И принесу тебе его голову. И ее. Никто не может безнаказанно оскорблять моего хозяина.

— Ну-ну! Саффар, не горячись. У тебя уже был шанс, но ты его не использовал. Теперь поздно. Павлов не только умен, хитер, изворотлив. Он еще талантлив. Он — гений! Гений адвокатуры и этого сложного мира. Мира, в котором даже богатый человек не сможет быть счастлив, если у него нет верного друга и преданной женщины.

— Позволь, Алимджан… — попытался вставить слово Саффар, продолжая стискивать огромные кулачищи. Но Алим поднял руку и плотнее закутался в толстый кашемировый халат на шелковой подкладке:

— Нет! Он будет жить. Он заслужил это.

— А она?

— Она? Она, пожалуй… Тоже будет жить, хотя… нет! Пусть живут оба! А теперь убирайтесь! Все будут наказаны. Завтра же поменяй всю охрану. Набери новых. Злых, но умных. Выдержанных и крепких, как мой любимый тридцатилетний виски. Неутомимых, как мои железные кони.

Алимджан кивнул на ряд «Роллс-Ройсов», выставленных по случаю праздника из своей конюшни. Их полированные бока загадочно переливались в свете занимающейся зари. Коллекция Фархутдинбекова насчитывала тридцать пять автомашин этой марки и считалась самой богатой в мире. Даже британцы занесли ее в свои анналы и гордились вместе с ее хозяином.

— И забудь о Павлове, Саффар! Он — мой друг. Был, есть и останется. Теперь иди. И скажи всем, что я тебе сказал.

Алимджан развернулся и молча двинулся в дом. Немой слуга тихонько прикрыл дверь. Неотвратимая угроза, нависшая над Артемом и Айей, кажется, растворилась с восходом солнца, как утренний туман, грозящий смертельной опасностью зазевавшемуся автомобилисту, превращается под его первыми лучами в живительную росу, питающую все живое.

— Папулечка! Папуля!

Алим замер — уже перед самой дверью — и медленно развернулся.

На руках понятливой, вовсе не желающей беспокоить господина в такой момент охраны висел Клим Чук.

— Скажи им, папуля, чего они не пускают!

Алим ждал, и даже Клим Чук уже начал догадываться по его виду, что «папуля» или устал от поздравлений, или сильно не в духе.

— Ну. Говори.

Клим сбросил с себя руки охранников.

— Алимчик, я слышал, эта сучка Кисска едет в Италию учиться!

Алимджан потемнел лицом.

— Ну и что? Я-то здесь при чем?

Клим перекосил капризное личико:

— Я хотел первым учиться на Запад уехать! Ты же обещал меня отправить!

Алимджан пожал плечами:

— Хочешь ехать — езжай.

Клим поднял выщипанные бровки:

— Но куда? К кому? А главное, с кем?! Здесь же вокруг одни суки!

Алим развел руками и повернулся к помощнику:

— Что там… Элтон еще не спит?

— Нет, Алим.

Алимджан вздохнул и махнул Климу:

— С Элтоном поедешь.

Тот растерянно моргнул:

— Я?! С ним?!

Алимджан горько усмехнулся.

— Да. Сэр Джон — прекрасный учитель. Или нет?