«Веду бой!» 2012: Вторая Великая Отечественная - читать онлайн книгу. Автор: Федор Вихрев cтр.№ 65

Встреча с силовиками началась почти без подготовки. Но здесь регламент был понятен, да и наш специалист по ГО и ЧС не зря ел хлеб. Мы быстро договорились о взаимодействии. Погранцы и ракетчики пообещали оперативно согласовать завтра передвижение школьных автобусов и транспортировку продовольствия. Взаимодействие же военных с МВД не клеилось. Каждый считал себя главным. И мне удалось только получить заверения, что мешать они друг другу не будут, а завтра мы соберемся в расширенном составе, усиленные представителем ФСБ и прокурором.

В ходе беседы никто не поинтересовался моими полномочиями, но самого меня этот вопрос внезапно обеспокоил. После ухода военных я попросил Ирину связать меня с областью. Шеф был занят, но его помощник, Георгий Семенович, выслушав меня, распорядился выслать нам факс с указом о моем назначении. Сам указ должен был быть доставлен во все районы завтра. Я попросил Ирину задержаться до получения факса и подготовить мои приказы о назначении своих заместителей и глав поссовета.

В шесть на сотовый позвонила жена. Она уже «была в курсе».

— Здравствуй, это я. Тебя можно поздравить?

— Здравствуй, родная. Можно и пособолезновать.

— Ну тебя. Не шути. Мне девчата весь телефон оборвали.

Да, сарафанное радио быстрее интернета!

— Сороки. Дома все нормально?

— Да. Ты скоро будешь?

— Не раньше восьми-девяти. Приду, поговорим.

— Пока, любимый.

— До побачення.

Моя украинка повесила трубку. Вечер еще только начинался.

Генерал-майор К. Д. Голубев, командующий 10-й армии. Майор ГРУ ГШ РА Перевалов (позывной Проф). Окрестности Белостока

По углам большой штабной палатки, разбитой в лесу километрах в десяти от Белостока, клубилась мгла. Пройдет еще часа полтора, и небо на востоке начнет светлеть, означая, что начнется третий день войны, войны, которая началась совсем не так, как виделось из штабных кабинетов, и шла совсем не так, как представлял себе ее будущий ход сидящий у стола человек. Его фигура больше всего напоминала отлитую из темного чугуна статую Будды, на которую зачем-то натянули коверкотовую комсоставовскую гимнастерку с двумя звездами генерал-майора на петлицах. Человека звали Константин Дмитриевич Голубев.

Запитанная от аккумулятора лампочка в жестяном абажуре освещала лежащую на столе карту. Уже часа полтора командарм-10 сидел над этой картой в абсолютной неподвижности, пытаясь понять, что же происходит и что делать дальше. Воспаленные от бессонницы глаза снова, снова и снова скользили по обстановке, нанесенной в оперативном отделе штаба армии по собранным за вечер донесениям. «Черт, если бы взгляды могли царапать бумагу, я бы эту карту уже до дыр протер…» — подумал Голубев. Обстановка была, прямо скажем, тяжелой. На северном фасе немцы продвинулись до линии Августов-Осовец — Стависки — Ломжа, но здесь части десятой армии отступали с боями, заставляя противника платить высокой ценой за каждый пройденный километр. С дивизиями, опиравшимися на Осовецкий укрепрайон, поддерживалась нормальная связь, они несли потери — но и сами наносили урон, словом, это была нормальная и понятная генерал-майору война, если, конечно, к войне вообще можно применить слово «нормальная». Плюс в вечерних донесениях отмечалось, что давление на части, обороняющиеся в районе Августова и Домброва, заметно ослабло, видимо, у немцев что-то не связалось там, в Прибалтике. А вот на южном фасе пахло катастрофой.

Здесь противника с трудом удалось остановить, закрепившись на правом берегу Нарева. За два дня боев, что гремели между реками Нужец и Нарев, тринадцатый мехкорпус Ахлюстина и стрелковые корпуса понесли тяжелейшие потери, лишившись практически всех своих танков. Впрочем, какие у Ахлюстина были танки, горе одно, две с половиной сотни видавших виды Т-26 и полтора десятка БТ первых выпусков… Хуже другое — под ударами авиации погибла практически вся корпусная артиллерия. Потеряна связь с восемьдесят шестой дивизией Зашибалова и сто тринадцатой — Алавердова. Отдельные подразделения сто тринадцатой еще выходят на соединение к северо-востоку от Вельска, но восемьдесят шестой, похоже, из котла под Цехановцем уже не выбраться. Чтобы стабилизировать фронт на Нареве, потребовались страшные, просто нечеловеческие усилия. Но главной проблемой были даже не немцы. Главной проблемой была пропавшая буквально за час до начала боевых действий связь со штабом Западного фронта в Минске.

Генерал вспомнил первые часы… В половине третьего ночи его разбудил посыльный с сообщением, что из Минска пришла шифрограмма с директивой привести войска в боевую готовность, а в три часа связь со штабом прервалась, причем любая — и проводная, и по радио. Затем резко испортилась погода, и в районы сосредоточения войска выходили уже под проливным дождем, перемежающимся порывами ураганного ветра. И уже в четыре он стал получать телефонные донесения о том, что немцы начали артиллерийский обстрел и крупными силами переходят границу. Авиацию удалось поднять только к середине дня, но, увы — немцы успели чуть раньше. Собственно говоря, первым ударом уничтожить все самолеты на земле они не смогли, но люфтваффе были по-немецки последовательны. Налеты бомбардировщиков, двухмоторных и одномоторных истребителей чередовались буквально через каждые полчаса. Наши летчики поднимались в воздух, вели бои, теряли машины, сами кого-то сбивали, но в итоге немцам все же обязательно удавалось подловить момент, когда все самолеты того или иного полка оказывались на земле с пустыми баками и расстрелянным боекомплектом, и этот удар оказывался смертельным. Сто двадцать шестой истребительный авиаполк в Долубове вообще не успел поднять ни одной машины: немецкие самоходки оказались на его окраине еще до того, как ветра стихли, облачность рассеялась, и метеорологи дали добро на начало полетов. Несколько летчиков этого полка все же вышли к нашим частям, но судьба большинства, как и командира, участника боев в Испании и Монголии майора Найденко, оставалась неизвестной. Что-то подсказывало Голубеву, что живыми их уже никто никогда не увидит…

В результате уже на следующий день немцы летали над частями 10-й армии, как хотели, где хотели и бомбили, что хотели. Понедельник оказался еще более кровавым, чем предыдущий день с его яростными боями за Бранск, который трижды переходил из рук в руки и все-таки остался у немцев. Под бомбами гибли танки, машины с горючим и боеприпасами, артиллерийские парки… Но десятая еще не была сломлена, она огрызалась огнем и не собиралась сдаваться. Голубев сумел удержаться и не раздергать на отдельные полки и дивизии полнокровный 6-й мехкорпус Хацкилевича, как ни требовали подкреплений командовавшие стрелковыми корпусами генерал-майоры Гарнов и Рубцов, равно как и командир 6-го казачьего кавкорпуса имени Сталина Никитин. А корпус Хацкилевича — не чета корпусу Ахлюстина, это сто четырнадцать «КВ» и двести тридцать восемь новеньких «тридцатьчетверок», плюс четыреста шестнадцать «бэтэшек», в основном — «пятые» да «седьмые». Да еще в качестве гарнира — сто двадцать шесть «тэ двадцать шестых» и почти двести пятьдесят бронеавтомобилей. Корпус, конечно, понес какие-то потери — во второй половине дня немцы «вслепую» бомбили лесные массивы, где, как они подозревали, могли укрываться танки, и даже иногда куда-то попадали, да и артиллерией Хацкилевичу пришлось поделиться — но в целом это все еще была грозная сила, если употребить ее с умом. Только вот как ее употребить?