Третий фланг. Фронтовики из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Федор Вихрев cтр.№ 2

Только у нас была своя, тихая, информационная война. С людьми, со всей страной. С прошлым. С мягкими полуулыбками и требовательным недоверчивым взглядом – врите, ребята, да не завирайтесь! А мы говорили… разное. Обходительное, уважительное отношение. Ненавязчивое, но и без фамильярности. А главное – методичный и очень подробный допрос, начиная от «расскажите о своем детстве» до «последних моментов перед переносом». Наверное, так и нужно было, чтобы нам поверили.

На первой же встрече я терпеливо и доходчиво объяснила разницу между историей и историографией – наукой, изучающей, как пишут историю. А также тем, откуда возникают исторические версии и интерпретации. В плане «что и когда происходило», а также «кто из командующих был на месте или нет» – я много не наговорила. Уж больно плохо я изучала Вторую мировую, хоть и сдала в свое время ее на «отлично». Меня всегда привлекали другие периоды. Не раз и не два я послала «горячий привет» тем умникам, которые засунули меня в самое нелюбимое время. Вот если бы в Средние века… Мечты, однако, у вас, девушка… А тут все просто.

Большая польза от меня оказалась в сравнительной характеристике местной и «нашей» диверсионной подготовке. Я знала! Я верила, что где-то внутри меня спит преподавательский талант. Даже сдуру хотела идти учителем истории в школу. Вовремя посмотрела на «контингент» и подавила мысль в зародыше.

Работали с нами восемь человек. Два врача – серьезные дядьки без грамма юмора, и шесть «штатских». Угу! Таких же, как я Елена Прекрасная. Выправку никуда не деть, да и подход к информации, методы ведения допроса – все это указывало на серьезные звезды на погонах. Вернее, ромбы в петлицах. Приезжали еще какие-то люди. Уединялись в домиках с Доком или Змеем, которому прописали полупостельный режим. Пару раз приезжал Старинов.

Я переносила это легче всех, потому что рядом присутствовал Ярошенко – это давало хоть какую-то отдушину в разложенном поминутно расписании.

И вдруг все кончилось. Утром мы проснулись сами, без утренней побудки, сами спустились в столовую и с удивлением обнаружили там только дежурный наряд и повариху. Это давало повод задуматься и насторожиться.

Отдохнули и хватит. В середине дня за нами приехали.

Степан

Результат «дойки» характеризовался двумя словами – тысяча мелочей. Из нас вытянули море информации: от устройства подгузников до блочной архитектуры для радио и электронной аппаратуры включительно. Часть предложенных нами решений могла быть реализована сразу, часть – спустя некоторое время. Кроме того, большое значение имела информация о тупиковых путях развития техники и возможных трудностях на пути реализации перспективных. В том, что касалось техники, все обстояло более или менее в порядке. Не в порядке – со всем остальным.

Море информации образца начала двадцать первого века, в сочетании с невозможностью проверки значительной ее части и пропагандой различных идей, привело к тому, к чему и должно было привести – пять человек излагали пять разных историй. Живо вспоминался десяток дат возможного нападения немцев, с которым наши аналитики не справились. Здесь получалось примерно то же самое: «дятел Жуков» имел довольно мало общего с «генералом Жуковым». И так по всем деятелям, от Жукова, через Мехлиса к Хрущеву. То же самое и с описанием событий – все сходились на том, что данное событие имело место быть, но вот почему произошло так, а не иначе… Были бы на форуме – подрались бы. Хотя, может, я просто драматизирую? Не знаю.

Поэтому излагал исключительно факты, оговаривая в тех местах, в которых не имел возможности избежать анализа причин и следствий, что это мое личное мнение.

Примерно так же я отвечал тогда, когда «беседа» подползла к вопросу о развале СССР. Единственное, в чем я уверен, — распад вызван внутренними причинами, это да. Но вот причины этих причин… Здесь я – пас. Тут только мое личное мнение о том, что после Хрущева все действия Советского Союза сводились к парированию угроз, без попыток развиваться по какому-либо пути. Остальное: застой в экономике, посадка на нефтяную иглу и так далее, стало уже следствием.

Впрочем, никто от нас не ожидал большего, прекрасно понимая, что рецептов по спасению СССР мы на-гора не выдадим. Но мне-то от этого не легче.

Док

На даче мы провели два месяца. И за эти два месяца я, кажется, произнес больше слов, чем за всю предыдущую жизнь. Расспрашивали обо всем. Биографию пробежали по-быстрому, за пару дней, а потом… Вопросов у «товарищей в штатском» оказалось не много, а очень много. Причем приходилось вспоминать все в малейших подробностях.

Надо полагать, не обошлось и без гипноза. Во всяком случае, когда мне дали прочитать стенограммы этих бесед, то я нашел там вещи, которых сам по себе не вспомнил бы гарантированно. Взять те же формулы органической химии, которые после экзаменов благополучно забыл. Сил после «допросов» не оставалось совершенно. В самом начале отдыха нас неделю мучили коллеги-эскулапы, но это так, не серьезно. Все-таки уровень «той» медицины и этой просто несравним. Уж не знаю, как НКВД залегендировал нас здесь, но некоторые мои мысли, высказанные в беседах с докторами, спровоцировали среди них целые дебаты. Так что, можно сказать, что целую неделю я развлекался как мог, если не считать той крови, которую с нас накачали за это время. Другим медицинская неделя принесла куда как больше неудобств. Так уж устроено большинство людей, что общение с врачами стараются свести к минимуму. А мне – так в самый раз. Единственное, что вызвало мой протест, — это слишком вольное и бесконтрольное использование рентгена. «Чудаки в белых халатах» задумали просветить нас по косточкам. Пришлось высказать им все, что я об этом думаю. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не наш бессменный куратор. Конфликт вроде погасили, хотя на следующий день я попал на самый настоящий консилиум профессоров и академиков. Было жутко тяжело отвечать на все их вопросы. Как ни крути, но я практик, и к тому же не врач, а фельдшер. Тонкие объяснения что и как меня интересовали в объеме, достаточном для диагностики и лечения, а лезть в высшие материи я оставлял другим. Но, видимо, их таки проняло, потому что в конце дня один из них, прощаясь, заявил: – Приятно было пообщаться, коллега…

В общем, в тот же вечер на стол к куратору легло мое прошение – после окончания отпуска заняться работой по профилю – на передовой, хоть рядовым, но в строю. Перспектива найти себя в каком-то медицинском НИИ меня не прельщала совершенно.

Так же весело проверяющим пришлось и с другими областями знаний. Нас там было пять человек, у каждого свой взгляд на вещи и свой запас знаний истории. Так что на каждое событие мы давали несколько точек зрения… Только в отношении Хрущева, кажется, мы друг другу не противоречили…

Но все когда-нибудь кончается, подошли к концу и эти три месяца. Ярошенко раздал нам паспорта, несколько печатных листов с легендой каждому, посоветовав зазубрить ее как таблицу умножения, порадовал нас известием, что наши прошения удовлетворены, прибавив при этом, что баталии за каждого «попаданца» шли серьезные. И последним, на сладкое, сообщил, что всех нас вызывают в Москву.