Восход Сатурна - читать онлайн книгу. Автор: Влад Савин cтр.№ 29

Генерал Паулюс. Штаб Шестой армии, Сталинград.

Положение начинает внушать некоторое беспокойство. Если в первые дни все казалось лишь небольшим и досадным недоразумением, небольшой временной задержкой, ведь наша Шестая армия, закаленная в боях, без всякого сомнения, сможет выстоять несколько дней, пока подойдет помощь, то теперь ясно, что мы столкнулись с серьезными проблемами.

Русские авиаудары двадцатого и двадцать первого числа, по уточненным данным, стоили нам почти шестидесяти процентов всех запасов горючего, пятнадцати — боеприпасов, и чуть меньше десяти — продовольствия. В результате мы, сохранив по-прежнему высокую боеспособность и боевой дух, не можем позволить себе сколько-нибудь масштабного маневра. Также это потенциально может обострить продовольственный вопрос. Ведь если раньше мы могли рассчитывать при нехватке пустить в котел обозных лошадей, то теперь это означало бы полный паралич транспорта даже для текущих нужд. И все равно лошадей придется забить, когда закончится сено. А что будет, если нам еще не успеют оказать помощь, не хочется и думать!

Сегодня впервые ставился вопрос об урезке суточных рационов. Решили его пока не снижать во избежание падения морального духа.

Фюрер лично дал слово, что нас будут снабжать по воздуху, пока не пробьют коридор. Так что надеюсь, все проблемы будут решены через несколько дней. Плохо лишь то, что мы не сможем поддержать наших товарищей ударом изнутри. Часть наших танков уже закопана в землю, как неподвижные огневые точки. У большинства оставлен лишь неприкосновенный запас горючего, одна заправка на случай парирования прорыва фронта.

Подумать только что все эти проблемы армия испытывает из-за одного предателя, мерзавца, сдавшего русским расположение наших складов! Предателя, так и не признавшего своей вины. Только прямой приказ удержал нас от немедленного расстрела этого отщепенца арийской расы. Он должен быть отправлен в Берлин первым же самолетом, где вся эта зараза предательства, тайная организация, русская резидентура будет выкорчевана с корнем. В подвале на Принц-Альбрехтштрассе ему, без сомнения, развяжут язык!

Ведь наверняка он продал русским и другие наши секреты. Отчего русское наступление развивалось так стремительно, что не объясняют даже низкие боевые качества румын, которым мы доверили оборонять нашу спину! Вместо того чтобы лечь костьми во благо общей победы — уж простите, на войне иногда убивают! — эти мерзавцы просто разбежались при первой же угрозе! Впрочем, что можно сказать про трусов, которым даже русские мыши — опасный враг? Между нашими солдатами и румынами уже были стычки, завершившиеся пока что лишь рукопашной. Когда мы будем изымать у них коней для нашего котла, дойдет до стрельбы?

Пока, повторяю, нет нужды уменьшать выдачу продуктов. Солдаты на передовой даже довольны, что нет нужды идти в атаку, и пока не подвезут снабжение, можно отдохнуть в теплом блиндаже.

Но если через несколько дней мы не получим обещанную помощь, тогда все станет по-настоящему серьезным.

Смелкова Анна. Северодвинск.

— Ну что ж, чем вы можете быть полезны нашему общему делу, товарищ младший лейтенант госбезопасности?

А что мне ответить? Что я к флоту раньше никакого отношения не имела? И море лишь с пароходика рейсом на Петергоф видела? Разве что отец в Риге мастером был, на Мюльнграбенской верфи, которая еще при царе эсминцы строила? Оттуда он маму мою увез в Питер. Так я и про партизан и подполье лишь в книжках читала, еще полтора года назад.

— Товарищ Кириллов вас рекомендует. Но мне надо знать, что вы умеете. Чтобы знать, что можно с вас спросить, а что с отдавшего вам приказ, неисполненный из-за вашей необученности.

А в самом деле, что я умею? До июня сорок первого — ничего особенного. Отец, хоть и большевик со стажем, но не по линии партийной, а начальник участка на Балтийском заводе. Мама при царе в прислугах ходила у барыни, последние годы в школе учительствовала, немецкий язык. Ну и я, как водится, «Будь готов к труду и обороне». Стрелять метко у меня очень хорошо получалось, что из винтовки, что из нагана, нормативы все сдала. Даже с парашютом, еще до войны, пару раз прыгнуть удалось. Школу закончила в тридцать девятом без медали, но только на «отлично» и «хорошо». Комсомол? А как иначе? После учиться хотелось. Жили мы на Петроградке, улица Плуталова, а в доме соседнем — сам Перельман! Сколько я в его «Дом занимательной науки» ходила. У нас там целый кружок был, кому интересно, школьники и даже студенты! Яков Исидорович нас дома принимал, рассказывал и показывал много. Кто книги его читал, тот поймет, насколько интересно это было.

Например, как приемник детекторный работает? Что, вы собрать его не умеете? Я в четырнадцать лет первый свой сделала. У нас во дворе почти у каждого мальчишки был. Просто ведь совсем!

В университет хотела на матмех поступить или физмат. А вышел — иняз. И мнение общее, что не для девушек это. Хотя летать, как Гризодубова, тоже раньше невозможным казалось. Я ведь и немецкий учила, потому что большинство книг научных и технических на нем, а не из-за Гёте и Гейне. Кто-то может и хотел их в подлиннике прочесть, ну а я — «Диалектику природы» Энгельса. Дал ее мне, на русском, конечно, Яков Исидорович. И там так все объясняется: основы мира с самых простых вещей!

Но в том-то и дело, что перевод. У каждого слова значений много и синонимов… а тут оттенки свои. И в итоге смысл может меняться, не на противоположный, но какие-то детали пропадут. Вот мне и захотелось… Тем более, по математике я подготовиться не успела, а на немецком говорила почти свободно, от мамы научилась, у нее ведь при царе барыня немкой рижской была и маму держала скорее в компаньонках, чем в прислуге. Хорошая была дама, хоть и из благородных. Только сказать об этом нельзя сейчас никому. Два курса отучилась, все было как у всех. И вот — война!

Дядя Саша, товарищ Кириллов, с моим отцом знаком давно был. Я с малых лет помню, как он к нам заходил. То чаще, то реже. Даже когда вдали служил, если в Ленинград приезжал, так в гости непременно. Папа рассказывал, что дядя Саша однажды даже ему предлагал в ГПУ работать, тогда еще не НКВД, так папа ответил, нет, кому-то шпионов и оппозицию ловить, а кому-то и корабли строить. Мне это по душе, а насильно мил не будешь. Дядя Саша понял — в друзьях с папой остался. И даже помог в тридцать восьмом, когда у папы неприятности были.

В военкомат тогда всей группой пошли. Кого-то завернули как негодного по здоровью. Ну а мне, и еще двенадцати, направление дали, в дивизию народного ополчения. Домой забежала попрощаться, и дядя Саша там. Ополчение? В другом месте послужишь! Да ты пойми, дуреха, ты на большее способна, чем войсковым радистом или санинструктором, и неизвестно еще, где труднее будет. Бумаги давай, с военкоматом я сам решу. И добавил под нос: «Отца твоего не сумел уговорить, талант в землю, так может, с тобой выйдет».

Так вот и пошло…

Школа. Учили по шестнадцать часов в сутки. Деревенским проще было, те хоть лес знают. Ну а у меня лишь летом дача за Вырицей. Зато стреляла я если не лучше всех, то в первой десятке точно. Радиодело, немецкий — тоже легко. А вот что-то заметить, оценить, выводы сделать — это, наверное, от общения с Яковом Исидоровичем, который учил, что даже в простых вещах можно неожиданную сторону найти и всегда вопросы задавать, зачем и откуда?