Тайные тропы - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Брянцев cтр.№ 63

Поэтому Никита Родионович решил этот вопрос дальше не откладывать.

— Ты прав, Андрюша, — сказал он после длительной паузы. — От этого и мы, и дело только выиграем.

Когда достигли угла, Никита Родионович предупредил Андрея, что хочет забежать на квартиру Зорга, повидаться с Кларой, и завернул за угол.

На стук в дверь вышел знакомый автоматчик, всегда охранявший квартиру Зорга.

Когда Ожогин сказал, что ему надо видеть жену Зорга, тот свистнул и сказал:

— Опоздали. Полчаса назад ее отвезли на аэродром.

Только, пожалуй, один Юргенс оставался спокоен в эти тревожные дни. Его не волновала приближающаяся развязка. Перед глазами все чаще и чаще вырисовывалась символическая дробь: 209/902. Она, несомненно, внесет соответствующие коррективы в действительность.

Дав разрешение Ожогину на свидание и положив, трубку на место, Юргенс приказал служителю приготовить постель и начал раздеваться. Ложась, он бросил:

— До восьми не будить, — и, вспомнив, добавил: — разве только, если будут шифровки.

Поспать Юргенсу удалось не больше двух часов. Его разбудил служитель, доложивший, что явился Кибиц с телеграммой. Не желая окончательно просыпаться, Юргенс едва-едва приоткрыл глаза и распорядился привести к нему Кибица.

Кибиц подал шифровку. Текст был настолько неожиданный, что Юргенс быстро поднялся, сел, свесив крепкие, волосатые ноги, принялся перечитывать шифровку:

«Немедленно эвакуируйтесь город зпт указанный мной карте тчк Вагон выделен зпт прицепят любому составу тчк Срок одни сутки тчк Марквардт».

Сон мгновенно пропал, но шифровка не давала еще оснований нарушать раз и навсегда заведенный порядок дня. Проделав на глазах стоящего Кибица несколько гимнастических упражнений, Юргенс распорядился принести в ванную лед для обтирания.

— Со мной неприятное приключение произошла ночью, — начал Кибиц, видя бодрое настроение начальника.

— То есть? — спросил Юргенс, раздеваясь донага.

Кибиц рассказал.

— Наплевать на машину, она уже не понадобится. Вам это было известно раньше меня.

— Я не об этом говорю...

— А о чем?

— С немцами происходит что-то непонятное... Потеряна вера, принижен дух... обуяла паника... Кругом безобразия, которые полгода, три месяца назад даже представить было нельзя...

— Не преувеличивайте, — сказал Юргенс, хотя сам за последние дни и особенно за прошедшую ночь воочию убедился, что все происходит именно так. — А в общем, все ерунда. Завтра нас здесь не будет, — он закрутил вокруг шеи махровое полотенце, поднялся на носки, развел руки и сделал глубокий вдох.

— А вы думаете, там будет лучше? — собираясь уходить, спросил Кибиц.

Юргенс пристально посмотрел на Кибица. Ему начинал надоедать его упаднический, пессимистический тон. Ничего не ответив, он пошел в ванную.

Без двух минут восемь служитель впустил Ожогина и провел его безо всяких задержек в кабинет Юргенса.

Никиту Родионовича поразил царящий в кабинете и вообще в доме беспорядок. Все свидетельствовало о том, что идет спешная подготовка к отъезду. На столе лежали связанные большими пачками дела и различные бумаги. Посредине кабинета возился служитель, укладывая свертки в два длинных ящика из-под винтовок. Карты со стен были сняты, ковер, застилавший весь пол, убран, обивка с кожаного дивана содрана, занавеси и драпировки исчезли.

Юргенс сидел на стуле около растопленной печи и бросал в яркое пламя листы бумаги, ворох которой лежал тут же. Приход Ожогина его не смутил. Продолжая свое занятие, он сказал:

— Хорошо, что пришли, а то пришлось бы вызывать. Что у вас?

— У меня необычное дело, — ответил Никита Родионович.

— Я вас слушаю.

Выдержав небольшую паузу и глядя на Юргенса, так спокойно уничтожавшего улики своей деятельности, Ожогин сказал:

— К господину Кибицу, которому вы нас вверили, мы ничего не имели и считали его преданнейшим слугой фюрера...

— И вы не ошиблись, — рассмеялся Юргенс, — он старейший член национал-фашистской партии. Америки вы не открыли...

— Возможно, — спокойно проговорил Никита Родионович, — но когда мы позавчера наткнулись в его комнате вот на эту тетрадку, то невольно усомнились в его преданности, — и Ожогин подал Юргенсу тетрадь Кибица.

— Что за ерунда? — произнес Юргенс и начал читать.

Пробежав несколько страничек, он встал, прошел к пустому столу и сел за него, жадно читая разборчивый, каллиграфический почерк Кибица. Дойдя до последнего листа, он хлопнул ладонью по тетради и оказал:

— Да, сволочь изрядная. Овца в волчьей шкуре, — переиначил он русскую поговорку. — Этому делу будет дан ход... Спасибо, — сказал Юргенс и внимательно посмотрел на Ожогина. — Можете итти. — И когда Ожогин уже взялся за ручку двери, Юргенс остановил его: — Минутку! Чуть не забыл... В двадцать ноль-ноль вместе с Грязновым будьте на вокзале с вещами. Надеюсь, понимаете меня. Пора уезжать. Эшелон отправится в двадцать часов тридцать минут. Меня найдете около комендатуры. Я бы захватил вас на своей машине, но считаю это неудобным для вас. Идите, собирайтесь...

Ни Андрей, ни Никита Родионович не предполагали, что дело примет такой оборот. Они были уверены, что Юргенс готовит их к работе в советском тылу на период войны и оставит здесь, в городе, при отходе немецких войск. Этот вариант был естественным, логичным и во всех отношениях удобным для немецкой разведки.

Не зная истинных целей Юргенса, друзья терялись в догадках. Отправка в Германию им никак не улыбалась и казалась бессмыслицей.

Ожогин сидел на тахте, упершись локтями в колени; Андрей, взволнованный, расхаживал по залу. Приближалось время завтрака. Хозяйка, столь похожая своей педантичной аккуратностью на служителя Юргенса, гремела посудой в столовой.

— Я хочу знать, кому мы нужны будем, — спрашивал Андрей, — когда фашисты, их разведка и всякие юргенсы и кибицы полетят к чорту или полезут в петлю? Ведь Юргенс готовит нас для фашистской разведки, но кто же оставит ее после разгрома Германии? Кто потерпит ее существование?

Никита Родионович и сам думал об этом, хотя и не высказывал своих мыслей. Действительно, на что рассчитывает Юргенс? Почему он тянет их вместе с собой в Германию, почему не использует удобный момент и обстановку, чтобы оставить их здесь? Странно и непонятно.

— Вопрос сложный, — сказал Ожогин. — Если Юргенс так поступает, значит, существует какой-то план, неизвестный нам с тобой, а может и самому Юргенсу.

— Значит, придется ехать? — спросил Андрей.

Никита Родионович задумался. Ответить определенно он не мог. Ехать в Германию — значит, оторваться от своих, потерять связь. Может быть, Иннокентий Степанович против такой комбинации. Зачем нужны Ожогин и Грязнов в Германии, куда неизбежно войдут наши войска? Если отказаться от поездки, тогда надо принимать срочные меры — укрыться от Юргенса в городе. Если решить положительно, то необходимо собираться к отъезду.