Сталинская гвардия. Наследники Вождя - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Замостьянов cтр.№ 22

Страница

Главной идеологической скрепой брежневского времени была героика Великой Отечественной. Все остальные святыни пожухли, их воспринимали всерьез только пионеры и немногие убежденные большевики. Остальные – в большинстве своем – сохраняли лояльность к советской власти, но «верующими коммунистами» не были. А Победа оставалась настоящей святыней. С героикой Победы была связана каждая семья. Идеологи были правы, соединяя образ Брежнева с историей Победы. Но, увы, они перегнули палку. О воспоминаниях Брежнев подумывал давно. Он был хорошим рассказчиком. Георгий Арбатов вспоминает: «У Брежнева была хорошая память, и он любил рассказывать, подчас довольно остроумно, точно схватывая детали, разные забавные истории. Вспоминал молодость, фронтовые годы, секретарство в Запорожье, работу в Казахстане и Молдавии. При этом часто повторялся, но никто не подавал виду, что это уже известно, – смеялись, выражали одобрение». Он уже подыскивал литераторов для работы над книгой, которую называл непротокольно: «Анкета и жизнь». Но с 1975-го самостоятельно руководить таким проектом Леонид Ильич не мог. В 1976 году за дело взялись Черненко, Замятин и его помощник Игнатенко. Наиболее активным личным пропагандистом Брежнева был шеф ТАСС Леонид Замятин – создатель брежневского культа. Они собрали кое-какие устные воспоминания Брежнева, воспоминания друзей и соратников вождя – и привлекли журналистов. Это были лучшие перья «Правды» и «Известий» – Анатолий Аграновский, Аркадий Сахнин и Александр Мурзин. Фронтовик Сахнин писал о войне, Аграновский – о послевоенном «возрождении», а Мурзин – о целине. Брежнев знакомился с текстами на слух – и давал добро на публикацию. В февральском номере «Нового мира» за 1978 год вышла первая часть воспоминаний – «Малая Земля». За ней последовали «Целина» и «Возрождение». Книжки получились добротные, лаконичные, идеологически ясные и полезные советскому большинству, но их задушили в объятиях и оглушили фанфарами. Отныне Брежнева должны были штудировать школьники и студенты. О ленинской премии по литературе, чтецких программах и театральных постановках нечего и говорить. Авторитет генсека скукоживался, анекдоты становились все злее.

Страсть к наградам дурно сказывалась на репутации Брежнева. Безусловно, у него всегда был этот грешок – любовь к почестям. Но Брежнев впал в бестактный орденской раж, уже будучи инвалидом. Утомленный болезнями и медициной, он разучился контролировать эту прихоть – а соратники с удовольствием использовали слабость Брежнева к наградам. Приглядимся. За первое десятилетие правления Брежнева (даже за двенадцатилетие, но для сравнения с Хрущевым ограничимся десятилетним сроком) лишь раз наградили звездой Героя Советского Союза – к шестидесятилетию. К этому времени он уже был Героем Социалистического Труда: Хрущев вполне справедливо наградил его за космические успехи в 1961-м. Заметим, что сам Никита Сергеевич за десять лет правления наградил себя тремя звездами Героя Социалистического Труда и – к семидесятилетию – звездой Героя Советского Союза. Значит, за десять лет правления Хрущев награждал себя в четыре раза активнее, чем Брежнев! Что касается другой высшей награды СССР – ордена Ленина, здесь расчет еще проще: Хрущев, правивший десять лет, был семикратным кавалером ордена Ленина, а Брежнев, правивший восемнадцать лет, был восьмикратным кавалером. Заметим, что у нескольких соратников Брежнева было – и по заслугам! – больше орденов Ленина. У Патоличева – 12, у Устинова – 11, у Рашидова и Славского – по 10, у Тихонова – 9… Да, начиная с 1976-го, с семидесятилетия, Брежнев потерял и здоровье, и чувство меры. Вторая звезда Героя Советского Союза к 70-летию – это еще куда ни шло. Но через два года, без юбилея и подвига, Брежнев становится трижды Героем Советского Союза – заметьте, не Социалистического Труда, а Советского Союза! Кто толкнул его на это бесстыдство? Ну, а к 75-летию четвертая Звезда героя уже никого не удивляла. А еще – орден Победы, как будто кто-то хотел поссорить Брежнева со столпами Отечества – фронтовиками и боевыми генералами. Чем оправдывал Брежнев этот золотой дождь? Как лидер миролюбивой сверхдержавы, он считал себя маршалом борьбы за мир. Сохранение мира он называл не меньшей победой, чем победа воинская. И с помощью такой софистики фронтовик Брежнев легко договорился с собственной совестью. Но политические ошибки обходятся дорого. Ордена окончательно поколебали авторитет Брежнева, который еще к 1975-му, до необоснованных наград, оставался высоким.

Во многих анекдотах Брежнев предстает находчивым простаком. Это простодушие любимого героя русских сказок. Вот Вилли Брандт на переговорах спрашивает Брежнева: «А что вы скажете по поводу размещения ракет средней дальности в европейской части СССР?». Леонид Ильич отвечает недоуменно: «А каких ракет?». В самолете Громыко говорит Брежневу: «Леонид Ильич, а хорошо вы им ответили – «А каких ракет?». Ну, просто срезали Брандта!» – «А какого Брандта?». Между прочим, авторы этого анекдота неплохо изучили стиль Брежнева. Он любил риторические вопросы и, в нарушение правил этикета, имел обыкновение эффектно отвечать вопросом на вопрос. В Хельсинки, после подписания знаменитой Декларации, Брежнев вышел к журналистам и принялся отвечать на вопросы. В те годы он уже редко прибегал к импровизации, но в Хельсинки почувствовал себя настоящим героем дня. И дважды Леонид Ильич ответил именно вопросом на вопрос. Его спросили о впечатлениях от совещания, Брежнев с обаятельной улыбкой ответил: «А вы как думаете?» и после многозначительной паузы принялся говорить о деле мира. Этим нехитрым приемом Брежнев пользовался умело, обезоруживал простодушием. Сам же Вилли Брандт оставил о Брежневе вполне меткие воспоминания: «В отличие от Косыгина, моего непосредственного партнера по переговорам 1970 г., который был в основном холоден и спокоен, Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмора. Он не только по многу часов купался в Ореанде, но много говорил и смеялся. Он рассказывал об истории своей страны, но только о последних десятилетиях… Было очевидно, что Брежнев старался следить за своей внешностью. Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли возникнуть по его официальным фотографиям. Это не была ни в коей мере внушительная личность, и, несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдавали южанина, в особенности если он чувствовал себя раскованным во время беседы. Он происходил из украинской индустриальной области, где перемешивались различные национальные влияния. Больше чего-либо иного на формировании Брежнева как человека сказалась Вторая мировая война. Он говорил с большим и немного наивным волнением о том, как Гитлеру удалось обмануть Сталина…»

В одном анекдоте возникает портсигар. Встретились Картер, Жискар Д’Эстен и Брежнев. Решили закурить. Картер достает серебряный портсигар: «Дорогому Джимми от соратников по партии». Жискар Д’Эстен – золотой, с надписью «Дорогому Валери от Жаннет». А у Брежнева – золотой с бриллиантами и надпись вязью: «Александру Пушкину от князя Вяземского». Однажды в жизни Брежнева и впрямь возник портсигар – и история, с ним связанная, анекдотичнее любого анекдота. Брежнев был отпетым курильщиком, постоянно потягивал «Новость». Врачи требовали ограничиться одной сигаретой в час. Народные умельцы сделали для Брежнева портсигар со специальным счетчиком. Из него можно было извлечь одну сигарету в час. Брежнев похвалялся диковинкой и перед журналистами, и перед иностранными коллегами. Никсон вспоминал: «В начале каждого часа он церемонно вытаскивал выделенную сигарету и закрывал портсигар. Потом, спустя несколько минут, он лез в карман пиджака и доставал другую сигарету из нормальной пачки, которую тоже носил с собой. Таким образом он мог продолжать свое привычное непрерывное курение до тех пор, пока не срабатывал счетчик, и он мог достать заслуженную сигарету из портсигара». Находчивость, артистизм и чудаковатость Брежнева в этой ситуации – подлинно анекдотические. Как ни странно, многие анекдоты были порождены юмором Брежнева: например, он сам иронически воспринимал свое «ленинское» отчество – совсем как в анекдоте «Зовите меня просто Ильич». Личный фотограф генсека Владимир Мусаэльян вспоминает: «Однажды в Ялте Брежнев вышел из машины газировки попить. Народ окружил, здоровается. «Как вы узнали меня?» – спросил он. «По бровям», – пошутила одна женщина. Он рассмеялся. Ему это так понравилось, что он приводил этот случай некоторым коллегам из других стран. Да и сам Леонид Ильич любил рассказывать анекдоты. Часто делал это, например, перед началом большого совещания, чтобы снять напряжение в зале. Не любил только анекдоты о Чапаеве. Говорил: «Надо же, как имя героя Гражданской войны опошлили!».

Страница