Серебряный ангел - читать онлайн книгу. Автор: Джоанна Линдсей cтр.№ 15

У Шантель перехватило дыхание от такой страшной перспективы. Она гневно взглянула на маленького турка.

— Меня уже изнасиловали на этом корабле. Случится ли это еще несколько раз, большого значения не имеет.

— Изнасиловали? Да ты в своем уме, женщина? Раис Мехмед с живого бы содрал кожу, если…

— Ваш мерзкий капитан сам помогал держать меня, когда это происходило.

При этих словах Хаким сначала лишился дара речи, а затем вынужден был собрать все свои силы, чтобы не засмеяться. Неужели она и впрямь была до такой степени невинной? Конечно! Иначе бы ей не пришло в голову, что ее изнасиловали.

— Лалла, поверьте мне, вы и сейчас девушка, — произнес Хаким как можно мягче.

— Я не дура! — вскричала Шантель.

— О нет. Конечно, нет. Но вы молоды и… и можете ошибаться относительно того, что с вами сделали. Тот, кто, ну, тронул вас… Он не мог… Я имею в виду, что он не способен… Он — евнух. Понимаете, что это значит?

Щеки Шантель пылали.

— Да, — пролепетала она.

— Он просто проверил, девушка вы или нет. И убедился в том, что девушка. Это было сделано лишь для того, лалла, чтобы определить вашу ценность. Таким образом проверяют всех женщин, которых удается захватить корсарам.

Шантель уже не слушала его разъяснений. Ее смущала собственная глупость. Вместе с тем неожиданное сообщение Хакима о том, что ее девственность сохранена, несколько успокаивало. Но разве можно забыть пережитое унижение? Нет, в ее положении ничего не изменилось. Ее все-таки намерены продать в рабство.

— Это не имеет значения, Хаким.

Такое упрямство взбесило маленького турка.

— Значит, ты не возражаешь, чтобы тебя изнасиловала дюжина мужчин?

Она вздрогнула, но затем закивала головой. Какая разница, быть изнасилованной дюжиной мужчин сейчас или немного позже одним и постоянно? В любом случае она будет изнасилована. Если это произойдет на корабле, то по крайней мере со всем будет покончено. Разве сможет она долго выдержать в таком ослабленном состоянии, как сейчас?

— И против того, чтобы перед этим вам причинили небольшую боль, тоже не возражаете, да? — продолжал допрос Хаким.

Глаза Шантель сузились.

— Что ты имеешь в виду?

— Неужели вы думаете, что Раис Мехмед будет сидеть в сторонке и ничего не сделает для того, чтобы изменить ваше поведение? У вас есть время только до конца сегодняшнего дня, лалла. Потом он прикажет бить вас по пяткам палками. Если вы не знаете, что это такое, я могу объяснить: это такая пытка, которая не портит кожу, а следовательно, и не снижает ценности того, кто ей подвергается. Нежные ступни ваших ножек будут долго бить тростью. Они очень чувствительны, поэтому будет ужасно больно, даже для более грубых людей это весьма неприятное ощущение. Хотите, чтобы вас пытали таким образом до смерти?

Услышанное заставило девушку приподняться, и она оказалась сидящей на своей кровати перед подносом с едой. Но глаза ее смотрели на собеседника с еще большим гневом и злобой, чем раньше.

— Ты негодяй, Хаким Бекташ, — произнесла Шантель ледяным голосом. — Какого черта ты не рассказал мне раньше об этой ужасной пытке?

— Я не думал, лалла, что вы окажетесь такой упрямой. Упрямство не лучшая черта для женщины. Если бы вы сами захотели, я бы мог помочь вам.

— Единственное, чем ты можешь помочь мне — это дать мне возможность покинуть корабль.

Он медленно покачал головой — обычный знак его сожаления.

— Этого я не могу. Но есть очень многое, чему я могу научить вас: обычаям Востока, языку. Я могу подготовить вас к новой жизни. Не лучше ли подготовиться, знать, что вас ожидает, чем войти в нее подобно слепцу?

Довольно долго Шантель пристально смотрела в глаза Хакима, затем взяла с подноса кусочек хлеба. Полным согласием это считать еще было нельзя, но все-таки это был признак согласия. Она, возможно, упряма, но дурой она никогда не была.

Время Шантель полетело с угрожающей быстротой. Хаким почти постоянно находился с ней, используя каждую минуту, чтобы чему-нибудь ее научить: мусульманским обычаям, истории Барики, роли женщины в странах Востока. Но больше всего внимания они уделяли арабскому — языку, на котором говорили все жители Барики, с раннего детства знакомому Хакиму. Не забывал Хаким и об уроках второго своего родного языка — турецкого, который предпочитали высшие должностные лица государства. Шантель старалась запомнить все что могла. С тех пор как она согласилась с Хакимом в том, что только знания помогут ей встретить будущее во всеоружии, девушка сама настаивала на занятиях.

Не все давалось ей легко. Так быстро выучить совершенно незнакомый иностранный язык непросто, особенно если мысли и так путаются от страха. А избавиться от измучившего ее страха она никак не могла.

Шантель пыталась. Она искала и даже находила в своих злоключениях светлые стороны. Ведь ей в любом случае было необходимо на какое-то время бесследно исчезнуть, а теперь это получилось само собой. Время от времени ей удавалось возбудить надежду, что еще не все потеряно. Может же она попасть в такой большой гарем, что хозяин совсем не обязательно захочет провести с ней ночь. Хаким говорил ей-, что когда в доме больше двадцати женщин, не каждая из них удостаивается внимания господина. Конечно, он при этом настаивал, что заслужить внимание хозяина будет для нее совсем неплохо, но она-то не собирается к этому стремиться. А потом Шантель как-нибудь убежит, найдет английского консула, и тот тайно переправит ее из Барики домой.

Она цеплялась за мысль о возникновении чудесной возможности вернуться домой. Это было единственным, что ей оставалось. Но страх не покидал ее. Девушку пугала сама предстоящая процедура ее продажи. Хаким избегал разговоров об этом, а пока все не произойдет, о будущем нельзя сказать ничего определенного. Ведь вовсе не исключено, что ее купит человек, у которого нет жен, вообще нет женщин, среди которых могла бы затеряться Шантель. Такой мужчина, конечно же, изнасилует ее, хотя, наверное, может жениться на ней и считать рожденных ею детей своими. Избави Боже! Что будет с ней? Неужели ей суждено сгинуть навсегда? О ужас, ужас!

А Хаким еще время от времени с идиотской настойчивостью пытался подбодрить ее своими рассуждениями о том, как это будет здорово, если мужчина, который купит Шантель, захочет жениться на ней.

— Он непременно будет очень богат, иначе ему просто не заполучить вас. И вы станете его любимицей, его икбаль. Родите ему сыновей, а он будет гордиться вами и сделает главной женой.

Главной женой! Она дрожала от страха и негодования всякий раз, когда Хаким говорил это. Отвратительным было уже то, что мужчина имел законное право иметь четырех жен, если ему этого захочется, а ведь у него могут быть еще и наложницы, число которых вовсе ничем не ограничивается. Сотни женщин для одного мужчины! Это не укладывалось в ее европейском сознании. Девушка не понимала, как сами женщины терпят это. Правда, доходя в своих рассуждениях до этого места, Шантель напоминала себе, что они и не имеют права выбора, ведь наложницы — это рабыни, захваченные в военных походах, разбойничьих рейдах и пиратских набегах. Рабство стало неотъемлемой частью всей культуры Востока.