В чертополохе - читать онлайн книгу. Автор: Иван Дорба cтр.№ 29

— Беграбен![21] — и вышел.

Лагерники, так же неподвижно понурившись, стояли с обнаженными головами. Беззвучно, будто они минутой молчания встретили и проводили убийц, минутой молчания почтили покойного…

Когда шли по двору, Берендс оглянулся на Хованского, в его глазах бегали тревожные огоньки, щеки слегка побелели, взяв Алексея под руку, он скороговоркой тихо пробормотал:

— Скачков, полагаю, действует не один. Конец ниточки мы обнаружим в канцелярии лагеря и размотаем весь клубок… — И тут же громко, чтобы слышал гестаповец: — А вашего очаровательного секретаря, если она не путается с коммунистами, в чем я уверен, господин гауптштурмфюрер отпустит с нами. — И подмигнул Хованскому, мол, готовь подарок.

В лагере верховодили дражинцы[22] , в их ведении хозяйственная часть, бухгалтерия, амбулатория, баня, они выполняют и роль палачей. Следственная часть — отдельный небольшой павильон, неподалеку от дома коменданта. Здесь гестаповцы. А недичевцы играют лишь второстепенную роль в процессе следствия.

У входа в отдел гестаповец при виде начальства вытянулся и щелкнул каблуками.

— Принесите мне дело…. — Помощник коменданта обернулся к Алексею.

— Дело Драгутина и Зорицы Илич, — подсказал Хованский.

— И приведите эту женщину! — распорядился немец, проходя мимо дежурного в проходной.

В кабинете гауптштурмфюрер уселся за большой двухтумбовый письменный стол и жестом указал Берендсу и Хованскому на кресла.

Берендс тут же небрежно развалился в одном из них, а Алексей подошел к столу со словами:

— Вам, вероятно, известно, — он, кивнул в сторону Берендса, — что я работаю в фирме «Сименс» в качестве директора югославского филиала. Братья Сименсы, Карл и Ганс, Фридрих и Эрнст, замечательные немцы…

Гестаповец и Берендс закивали согласно головами.

— Еще в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году Сименсы основали отделение берлинской фабрики телеграфических аппаратов, кабелей, изоляторов для подземных проводов. Самый способный из братьев Эрнест-Вернер Сименс основал в Берлине завод для гальванического серебрения и золочения. Германия обязана ему тем, что ее взрывчатые вещества сейчас лучшие в мире. Он первый изобрел подводные мины с электрическим приспособлением для взрыва, первый выработал теорию проложения подводных кабелей в открытом море, изобрел динамо-машину и электрическую железную дорогу. Сименсы — гордость Германии!

— Гордость Германии — наш великий фюрер! — вытаращился гестаповец.

— Сименсы истинные немцы, как и господа Круппы. — Алексей раскрыл портфель и достал большой сверток.

В это мгновение в дверь постучали, и в сопровождении солдата вошла Зорица. Она была бледна, лицо ее осунулось, постарело, между бровями залегла глубокая складка. Сопровождавший солдат протянул гауптштурмфюреру папку, откозырнул, щелкнул каблуками и вышел.

— Фрейлейн Зорица Илич, — заглянув в папку, начал гестаповец на ломаном сербском языке, — ви не казали, што радите секретарицом у господина директора? — и ткнул пальцем в сторону Хованского.

— Ах, господин гауптштурмфюрер, — вскочил с места и быстро подошел к столу Берендс, кланяясь и шаркая ногами, — девочка растерялась. Кто вас допрашивал? — Берендс повернулся к Зорице с участливым видом.

— Не знаю.

— Сейчас вас вызвал гауптштурмфюрер СС, истинный ариец, культурный и благородный человек.

Зорица оторопело переводила взгляд с Берендса на немца и наконец остановила его на Алексее. Лицо его было непроницаемо, но это успокоило ее.

Берендс решительно подошел к креслу гестаповца, заглянул в папку и бесцеремонно начал перелистывать страницы. Немец равнодушно ждал, пока Берендс почитает «дело» фрейлейн. Гестаповец плохо знал язык «этих варваров», ему не хотелось вдаваться в неприятное дело секретарши директора фирмы «Сименс», вероятно, его любовницы, ибо его больше интересовал лежавший на столе сверток — вознаграждение за покладистость.

— Значит, — продолжал Берендс, обращаясь к Зорице, — связь с коммунистами вы отрицали?

— Отрицаю!

— И другую связь, с Аркадием Поповым, вы тоже отрицаете?

— Нет… это мой…

— Ага! Значит, никакого отношения к коммунистам?

— Какие глупости! — вмешался Хованский. — Зорица Илич служит у меня секретарем, последнюю неделю у нее была простуда. У вас, Зорица, и сейчас жар, я вижу, как блестят глаза. — Алексей коснулся ее лба. — Ну, конечно, нужна постель! Сделайте так, господин гауптштурмфюрер, чтобы без лишних формальностей отпустить фрейлейн…

Немец, не выдержав, потянулся к свертку и начал его разворачивать.

— Осторожно, — предупредил Алексей, — мне известно, господин гауптштурмфюрер, что вы коллекционируете раритеты. А тут часы саксонского фарфора, они были подарены Эрнесту Сименсу дочерью великого герцога Сакен-Веймарского, Августой, супругой императора Вильгельма Первого в тысяча восемьсот семьдесят девятом году.

— Хе-хе, отличный сувенир! Не оставлять же такую драгоценность в дикой Югославии, — прищуриваясь, с восхищением проговорил Берендс, еще больше поощряя интерес гестаповца, который уже держал часы в руках. — Вещь должна принадлежать лучшему представителю Третьего рейха!

Гестаповец, потрясенный их словами, расширив глаза, взирал на фарфоровых пастушка и пастушку, сидящих в окружении овец на большом камне, куда был вмонтирован часовой механизм. Часы побывали в руках императрицы «великого германского рейха»! Гестаповец бережно поставил подарок перед собой на стол и напряженно глядел на Берендса, боясь, как бы у него не отняли драгоценность.

Зорица знала эти часы, не раз видела их на камине в гостиной Хованского. Он купил их в комиссионном магазине на Таковской улице. Раритет обошелся Хованскому в две тысячи динаров, примерно в месячное жалование служащего, но это была действительно антикварная вещь, и стоила она по нынешним временам очень дорого.

Едва машина, в которой сидели Хованский, Зорица и Берендс, покинула территорию лагеря, все трое облегченно вздохнули.

— Что с моим отцом? — взмолилась Зорица.

Алексей отвел глаза и долго смотрел на плавни с правой стороны моста, на остатки купальных кабин вдоль берега, на покачивающиеся в зеленовато-мутной воде лодки, шепотом тихо произнес.

— Мужайся, Зорица, твой отец герой и погиб по-геройски. — Он обнял припавшую к нему на грудь молодую женщину.

Берендс предостерегающе пожал ей руку, шепнув:

— Зачем шоферу видеть ваши слезы и слышать рыдания? Хоть он за стеклом, но береженого бог бережет. Соберитесь с силами. — Потрогав шрам на щеке, оставшийся у него после схватки с Аркадием Поповым на берегу Савы, Берендс усмехнулся про себя: «Спас Аркадию жену. Парадокс!»