Смерть белой мыши - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Васильевич Костин cтр.№ 67

— Чисто.

— Марет, у вас в доме есть телефон?

По ее реакции я понял, что она как раз об этом думала. Вот сейчас мы уйдем, а она быстренько раз-раз и к телефону.

— Будете звонить в полицию, скажите, что в доме вашей соседки трое парней, которых они ищут. Те, кто убили Анну. Мы их связали, но все равно пусть поторопятся.

Я связался с Августом по скайпу, как только возник беспроводной интернет. Как ни странно, это случилось посреди чистого поля, мы даже не повернули еще на Нарвское шоссе. Машину вел Лешка, так что я мог вволю поупражняться со стилусом.

«Группа уже выехала в Вызу», — откликнулся связник.

Кто бы сомневался в Марет!

Я сообщил о четвертом парне и о зеленом деревянном доме по улице Ристику. «Это профессионал, будьте осторожны», — предупредил я. Сам сообразит, откуда он мог бы получить эти сведения.

«Две группы захвата будут там через пятнадцать минут, — набрал мой связной. — Вы пока все равно не светитесь».

Этого он мог бы и не говорить.

Полицейская машина промчалась нам навстречу, когда мы съезжали на Нарвское шоссе. Это была та странная парочка, которая проверяла у нас с Лешкой документы. Хорошо, что они спешили, а то, заметив знакомую машину, могли бы спросить, почему же мы не поехали в Нарву. Минут через десять мимо нас проехал и полицейский минивен, тоже с работающим маячком.

— Знаете, друг мой, чего я не понимаю, — сказал Кудинов. — Одно дело — попугать старушку. Ну, невинно пошалить в ее доме: разбить вазы, стекла в шкафах. Даже если тебя поймают, отделаешься штрафом и, допустим, небольшим сроком. Возможно, даже условным — не знаю, как живут граждане в этой стране. Но взрывать ее в такси среди бела дня в центре города! Что, промежуточных мер нет никаких?

— К ней должны были прийти и отрезать палец? Это же не Коза ностра, и здесь не Сицилия, где, если откроешь рот, тебе потом отрежут и язык. Нет, по-моему, тот визит и был последним предупреждением. После мышей.

Я ведь тоже думал на эту тему.

— Есть вопрос посложнее. — Я отлепил свою промокшую ветровку от сиденья и повернулся к нему. — Хорошо, они хотели сделать подарок своему святому мученику, живущему в изгнании. «Они» — не эти безмозглые мальцы. Эти-то шестерки в какой-то организации. Серьезной организации — там и полицейские разного уровня, и даже, видишь, профессор консерватории, и еще неизвестно кто, если на сходки бывших эсэсовцев здесь приходит министр обороны. Это тебе не какой-нибудь Союз младовегетарианцев. А хозяйка этого не поняла, или ей плохо объяснили, что к чему. Она заартачилась, и что, в этой серьезной организации решили ее убить? Какой смысл? Что, это должно было помочь им заполучить дом?

— У нее есть сын, ты говорил? Можно предположить, что они с ним как-то договорились.

— Не смеши меня. Ее сын — буддист. Отринул себя от этого мира и живет в каком-то монастыре, в Индии или в Непале, никто не знает где.

— Хм, у меня есть другая версия, — не сдавался мой друг. — Они подготовили акт о реституции, но, пока была жива теперешняя хозяйка дома, одинокая преклонных лет женщина, добропорядочная благоприобретательница, не хотели давать ему ход. Ну, чтобы не было лишнего шума, судебных разбирательств, всей этой долгой канители…

— Не знаю, — усомнился я. — Вон в Латвии Вию Артмане, самую знаменитую их актрису, в одночасье вышвырнули из квартиры, которую она добропорядочно получила от государства. Ни у кого мизинец не дрогнул.

— Но там старый хозяин, наверное, не был нацистским преступником. И не было скандала на весь мир. Я, по крайней мере, про Вию Артмане не слышал.

— Ну, раз даже вы не слышали! — пошутил я.

А что, в самом деле так могло быть. В любом случае, если это серьезные люди, они вряд ли пошли бы на убийство из чувства досады. Но не исключено, что кто-то из серьезных людей просто бросил мимоходом человеку рангом пониже, которому это дело было поручено: «Не понимаю, неужели нельзя разобраться с этой женщиной?» Так решают проблемы сильные мира сего. Если что-то пойдет не так, они никаких преступных приказаний не отдавали, им и в голову не приходило, что их можно было так понять, а если дело получит огласку, то исполнители могут и ответить по всей строгости закона. Я поделился этими соображениями со своим другом.

— Все равно несоразмерно, — не позволил мне успокоиться Кудинов. — Они могли преподнести своему кумиру подарок попроще, ради которого не приходится убивать.

— Здесь как раз все может обстоять очень просто. Тому упырю тоже достаточно было мимоходом бросить фразу типа: «Я готов оказать вашей организации самую серьезную финансовую помощь. Мне-то самому, старому человеку, ничего не надо. Разве что походить босиком по лужайке моего детства…».

— Это довод, — согласился Лешка.

Теперь, когда он удовлетворенно замолк, можно было заняться тем, что не исчезало с периферии моего сознания. Я раскрыл рюкзачок. Меня не интересовали ни промокшая газета из четырех полос, ни ворох яркого глянцевого спама. Одно письмо было без марки, только с почтовым штемпелем и с отпечатанным типографским способом названием организации. Я даже не стал вчитываться — какое-нибудь требование из налоговой инспекции. А вот второй конверт…

— Вы просили пересылать свою почту по этому адресу? — невинно спросил Лешка. Это он так пошутил.

Я посмотрел на него.

— Именно так.

Второе письмо было адресовано мне. Имя получателя написано совершенно ясно: Nikita Nobory. Никита — это же я так Анне представился в первый день. Она, правда, по имени ко мне никогда не обращалась, все «вы» да «вы» — понимала, что это очередной псевдоним. А вот о фамилии, естественно, речи никогда не было. Поэтому Анна подумала, возможно, не без некоторого ехидства, о Nobody как о господине Никто. Но чтобы такое явно значимое и распространенное слово не вызвало подозрений на почте, она написала его, как его иногда произносят. А дальше C/o — Care of — и свое имя и адрес. Не знаю, распространено ли это обычное для западных стран обозначение в Эстонии, но факт остается фактом — письмо дошло.

Лешка, пока я крутил в руках письмо, то и дело посматривал на меня.

— Сколько ей, ты говорил, лет было? — не выдержал он.

— Семьдесят, может быть, больше, — кратко ответил я и разорвал конверт.

«Я знала, знала, несносный вы человек, что вы доберетесь и до моего почтового ящика, — писала Анна по-английски ровным, аккуратным, легко читаемым почерком человека, у которого в голове все выстроено четко и скрывать которому нечего. — Тем лучше. Не могла же я оставить вам письмо на стойке в гостинице».

Теплая волна разлилась у меня по груди. Лешка снова с недоуменным любопытством взглянул на меня.

«Я еще раз обдумала всю ситуацию, — читал я. — Вы, как всегда, правы. Мне нет смысла сидеть на месте и ждать, пока они сделают свое дело и я смогу вернуться домой. Я написала им о сыне хозяина — пусть отрабатывают свои зарплаты. Но вы же такой упертый — вам непременно надо до всего докопаться самому. А это — время, и я не хочу злоупотреблять вашим временем. Была бы я под рукой, вы бы шли дальше и дальше. А так меня нет — и вам придется возвращаться к нормальной жизни».