Афганская бессонница - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Васильевич Костин cтр.№ 16

Я начал с того, что нашел главных героев. Я хотел человека, воевавшего против Советской Армии, который теперь воюет против талибов. Более того, с ним должен быть его сын или племянник, для которого врагами были только талибы. Такие люди нашлись. Имена у них были сложные, и, записав, я их тут же забыл. У отца было худое, заросшее бородой лицо и впалые глаза, вспыхивающие мрачным светом, когда он начинал говорить. Он был похож на корсиканского бандита. Сыну было пятнадцать, но выглядел он на тринадцать. Он был хорошеньким, с золотистым пушком на смуглых щеках и кротким, ласковым взглядом. Будь это не в ортодоксальной мусульманской стране, кто угодно решил бы, что жена этого корсара согрешила с муллой. Зная, где мы находимся, логичнее было предположить, что этот разбойник похитил или приобрел себе в жены ангела.

Тем не менее вокруг этих героев я и придумал несколько сценок. Время вставать, дежурный идет будить моджахедов, спящих одетыми вповалку вокруг печки, тоже буржуйки, только чугунной. Комната у них была маленькая, и, в отличие от нашей, в ней до сих пор было тепло. Отец и сын легли, естественно, рядом. Все актеры закрыли глаза, и сын вложил свою ладошку в руку отца. Хорошо, хорошо, они знали, что мы будем снимать! Но мальчик вряд ли мог с ходу придумать эту деталь — они действительно так спали, наверное, с раннего детства.

Следующая сценка: утренний туалет. Моджахеды совершали его на улице у арыка, вода в котором была, скажем мягко, сомнительной чистоты. По-моему, арык одновременно служил и водопроводом, и канализацией. Тем не менее — а все уже вошли во вкус — наши избранники-актеры на виду у разочарованных отверженных-зрителей набрали в рот воды и энергично забулькали ею, используя вместо зубной щетки указательный палец.

Потом была боевая подготовка, во время которой отец, по моему наущению, учил сына и еще человек десять подростков, сражавшихся в отряде, разбирать и собирать автомат. Илья, а в телевидении он понимал значительно больше режиссера, потребовал повторить процедуру. Сначала он снял общие планы, а теперь инструктор и дети были нужны ему крупнее.

Я почувствовал сзади руку на своем плече. Это был Димыч, отвечавший сейчас за переноску и сохранность аппаратуры.

— Вы бы закруглялись с этим, — сказал он. — Они возятся с автоматами, даже не проверив, есть ли в стволе патрон. А по крайней мере в двух автоматах он есть — у этого и вон у того.

Но Илья уже тоже вошел во вкус.

— Мы быстренько. Да и они сидят, а мы стоим. Ну, в ногу попадет.

— Смотри, как бы не чуть выше, — пожал плечами Димыч и отошел.

Следующим номером, по задумке режиссера, были приемы рукопашного боя на плацу. Все моджахеды целиком отдались неожиданному развлечению. Воевать же было нельзя — Рамадан! Проблема была та же, что и вчера. Все хотели сниматься, участвовать во все более сложных мизансценах, на худой конец, застыть перед объективом с автоматом на груди с выражением геройской доблести на лице. Действия произведенных в звание актеров постоянно вызывали у остальных шутливые комментарии, подбадривания или откровенные издевки. Это что касается звука. Что касается изображения, как и вчера, напрасно я то и дело разгребал кадр впереди камеры — через секунду его, как заросший пруд, вновь затягивала человеческая ряска. Хорошо теперь я знал ключевое слово — «лёт фан», пожалуйста. Я так и метался полдня по обе стороны камеры, рукой оттесняя толпу: «Лёт фан! Лёт фан!» Судя по всему, куртуазность не была здесь в большом ходу. Уворачиваясь, зрители с удовольствием передразнивали меня: «Лёт фан!».

Я так увлекся, что на какое-то время позабыл о том, зачем сюда приехал. И тут из какой-то двери зрители вытолкнули человека в тюрбане. Они тычками заставили его дойти до середины двора, потом повалили на землю, и мой главный герой, корсиканский бандит, с победоносным видом положил на него ногу, как на тушу убитого оленя.

— Талиб! Талиб! — загалдели вокруг. Все смеялись, словно это была какая-то шутка.

Я огляделся — когда он был нужен, Хабиба рядом не было. Это было уже не в первый раз.

— Талиб? — недоверчиво спросил я.

— Талиб! Талиб!

Все стали показывать на головные уборы. У всех действительно на голове были пакули, а у этого — чалма.

Дальнейшее в переводе не нуждалось.

— Что ты тех идиотов снимаешь? — говорили все наперебой. — Вот кого надо снимать! Нас! Ставь сюда камеру. Хочешь, мы сейчас его прямо в кадре?

Я протестующе замахал руками.

— Что, сам хочешь его прикончить? На мой автомат, стреляй, лёт фан!

Взрыв хохота. Я понял, кого мне напоминали эти люди. Басмачи! Дикая дивизия! Третья конная армия под командованием Нестора Ивановича Махно!

— Да вы что, ребята!

— Давай-давай! Это же талиб, враг. Мы еще добудем. А для фильма хорошо будет — класс!

— Они что, действительно хотят его пристрелить? — спросил Илья. Он уже на всякий случай переставлял камеру. Что значит профессионал!

— Что-то их талиб не очень испуган, — заметил опытный человек Димыч.

Я посмотрел на человека в тюрбане, на которого теперь уже уселся наш герой. Талибу было тяжело, но он, похоже, не возражал. И страха в его глазах действительно не было.

Хабиб трусцой вбегал во двор. Уже без свертка под мышкой — куда-то спрятал свое сокровище.

— Хабиб, что здесь происходит? Они говорят, талиб, но что-то не похоже.

— Это их мулла, — укоризненно проговорил Хабиб.

Он столкнул с лежащего тела нашего главного героя и помог мулле встать. Продолжил Хабиб уже на дари. Он явно стыдил бойцов, что они перед иностранцами вели себя как дети. Голос Хабиба был неожиданно отрывистым и властным. И, как ни странно, моджахеды присмирели.

— Это мулла, — повторил Хабиб для меня. — Я советую вам, если хотите, снять намаз. Он с минуту на минуту начнется.

— Обязательно снимем! А что, я вот сейчас подумал… Настоящих талибов у вас нет? Было бы здорово снять, помимо моджахедов, и ваших врагов.

Хабиб смешался.

— Я спрошу, можно ли.

— У вас ведь, наверное, кто-то есть в плену?

Хабиб смешался еще больше.

— Я не знаю, я спрошу.

— Пожалуйста. Лёт фан!

Все вокруг расхохотались и загалдели. Слово это забавляло их так, как если бы они только что переняли его у иностранца. Что, Хабиб мне не так его перевел или я что-то перепутал? Но меня больше интересовало другое. Я хотел было попросить, чтобы Хабиб узнал про талибов прямо сегодня. Хотя это могло показаться подозрительным.

— Снимаем намаз! — хлопнув в ладоши, крикнул я.

Роль мини-Феллини пришлась мне по душе. А что уж мы там наснимаем, не важно. Все равно никто не увидит.

2

Это я снова ворочаюсь на своей лежанке и пытаюсь заснуть, вспоминая события прошедшего дня. Напрасно, наверное. И так сделать это непросто из-за холода на нашей веранде, а тут еще возбуждение. Хотя, если и эта ночь будет бессонной, она будет уже второй подряд.