Призрак автора - читать онлайн книгу. Автор: Джон Харвуд cтр.№ 45

Ее и вправду знобило, хотя вечер был теплым. В доме царила тишина. Тетя Уна лежала в своей комнате, дядя Теодор наверняка читал в кабинете, Беатрис еще не вернулась из города. По пятницам занятия у мисс Харрингей обычно заканчивались около двух часов дня, и сразу после учебы она ехала домой. Но, может, Гарри связался с ней и предложил ехать вместе, хотя раньше такого не было. По настоянию дяди Теодора Беатрис всегда уезжала В город первым утренним поездом в понедельник, а не вместе с Гарри в воскресенье вечером. Теодор говорил Беатрис, чтобы она не злоупотребляла гостеприимством подруги из Бейсуотера, но Корделия подозревала, что на самом деле он просто догадывается, как неприятно ей было бы наблюдать совместное возвращение Гарри и Беатрис, и в глубине души была ему благодарна. К сожалению, она слишком поздно поняла, что пожертвовала очень многим ради Беатрис. Четыре счастливых года, что она провела в Ашборне после окончания школы, теперь казались затянувшимся сном; ей тоже хотелось зарабатывать на жизнь, что она и собиралась делать после замужества, к тому же в Лондоне она бы каждый день видела Гарри.

К чести Беатрис, она ни разу не предложила, чтобы Гарри сопровождал ее в поездках. Ее отношение к нему стало еще более сдержанным, но тому могло быть множество причин. Корделия не уставала спрашивать у Гарри, не видится ли он с Беатрис в городе; он заверял ее, что нет; но, с другой стороны, он ни разу не спросил, нужно ли ему увидеться с сестрой своей невесты, и это наводило на мысль о том, что ему этот вопрос не казался праздным. И стоило ей начать сомневаться в пылкости его чувств, как тревоги разом обострились. В прошлую субботу, проворочавшись в постели без сна, она не спустилась в кухню приготовить себе какао (решив, что, если хватит смелости, заглянет к Гарри, пока он спит). Проходя мимо комнаты, в которой они сложили оставшиеся вещи Генри Сен-Клера, она заметила пробивавшуюся из-под двери полоску света.

В отличие от студии, которая запиралась на особый замок, эту комнату можно было открыть ключом от любой другой комнаты первого этажа. Может, кто-то оставил включенным свет? Но почему? Она сама уже несколько недель не заходила сюда, с тех пор как они перенесли «Утопленника» и заперли его здесь. Затаив дыхание, она прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука, но ей показалось, что свет у нее под ногами слегка пульсирует. Что хуже, подумалось ей, зайти и посмотреть или провести остаток ночи в мучительных раздумьях? Она взялась за ручку и бесшумно открыла дверь.

Гарри — все еще полностью одетый, и это в два часа ночи — стоял перед «Утопленником» и медленно раскачивался взад-вперед. В последний раз она видела переплет в дальнем углу, обернутым в тряпку. Теперь картина стояла на аналое в центре комнаты, прямо под абажуром. Если бы он поднял взгляд, то непременно увидел бы ее, но его внимание было целиком поглощено мертвецом. Она видела странный блеск в его глазах, и на мгновение ей показалось, что он слегка улыбается. Она все ждала, мысленно призывая его взглянуть на нее, но вскоре ее терпение иссякло.

— Дорогой?

Ритм его дыхания сбился, словно он готов был проснуться, но выражение лица не изменилось. Как давно он прокрадывается сюда по ночам? На полу, как и на мебели, густым слоем лежала пыль, а аналой, насколько она могла судить, был безукоризненно чистым.

Она шагнула в комнату, не отрываясь от ручки двери. Но подол ее пеньюара зацепился за пустую раму, которая с треском рухнула на пол.

Он дернулся. На мгновение в его взгляде промелькнула смертельная ненависть, словно перед ним предстал его злейший враг; казалось, он готов был броситься на нее. Медленно к нему возвращалось сознание; и вот уже он выглядел, словно воришка, которого схватили с поличным. Потупив взгляд, он сложил панели и снял фолиант с аналоя.

— Я… я, должно быть, бродил во сне, — пробормотал он.

— Пожалуйста, не лги мне. Если ты должен смотреть на него, то хотя бы скажи мне об этом, не обижай недоверием.

— Я не хотел, чтобы ты знала.

— Знала что?! — закричала она.

Но его ответ был прерван звуком шагов, спешащих к комнате. Это была Беатрис, в накинутом на плечи зеленом пеньюаре.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответила Корделия. — Гарри… показалось, что кто-то лезет в дом. Извини, что разбудили тебя.

— Да, — произнес Гарри. — Э-э… ложная тревога. Извини. И спокойной вам всем ночи. — Он наспех поцеловал свою невесту и направился к лестнице.

Корделия не сомкнула глаз до рассвета, утром проспала и вышла к завтраку с сильной головной болью. Раскаивающийся Гарри тут же предложил ей прогуляться в лес — чего уже давно не делал, — и они отправились к берегу реки. Пока они шли, он объяснил, что не врал, когда говорил, что бродит во сне; он уснул в кресле в своей комнате и ему приснилось, что он рассматривает «Утопленника», и во сне он наконец увидел, что именно пыталось сказать ему лицо мертвеца. В этот момент он проснулся, и ему казалось, что он все помнит, но иллюзия быстро исчезла. Поэтому он взял ключ и пошел наверх, надеясь восстановить увиденное во сне.

— И тебе удалось? — спросила она, изо всех сил желая верить ему, хотя его объяснения не выглядели убедительными.

— Нет… я думал… но нет. Я совершенно забылся, и потом… потом как будто кто-то позвал меня.

— Когда я уронила раму, ты посмотрел на меня с такой ненавистью. — Голос ее дрожал.

— Извини… Я не был самим собой.

— Тогда кем же ты был?

Он замялся.

— Я хотел сказать, что не сознавал, что делаю.

— Гарри, посмотри на меня. Я готова разделить с тобой любую ношу. Но я не могу быть твоей женой, если ты не доверяешь мне.

Он обнял ее и пустился в сбивчивые объяснения, вымаливая прощение. Говорил, что больше это не повторится; они запрут «Утопленника» в сундуке, и ключ будет только у нее, если она захочет, но в любом случае он больше никогда, никогда не посмотрит на него; он любит ее, обожает, не мыслит своей жизни без нее… все было очень трогательно, но она так и не приблизилась к разгадке причины его странного влечения. И, когда они подошли к реке, она поймала себя на том, что отстраняется от его поцелуев и все ищет в его лице ответ на мучивший ее вопрос, а между тем голова уже раскалывалась от боли, и ей пришлось вернуться домой. Ни аспирин, ни отдых не могли унять бешеную пульсацию крови в висках, и к тому времени, как она спустилась вниз, Гарри уже уехал, оставив лишь записку, в которой объяснял, что не хотел ее беспокоить.

На следующий день Корделия поднялась в хранилище и вернула аналой с «Утопленником» на прежнее место в студии. Если он не мог противостоять этому… Она не знала, что будет дальше, но только мысль о том, что он опять будет ночами красться к утопленнику, была невыносима; к тому же второй ключ от студии находился только у дяди.

День был прохладным и ясным; легкий ветерок залетал в открытое окно, и одна из картин на противоположной стене слегка раскачивалась от его порывов. Корделия закончила протирать пол и повернула мольберт к свету, а потом села на кровать и попыталась погрузиться в созерцание портрета. Спокойная, живая Имогена де Вере смотрела на нее с пониманием. Корделии пришло в голову, и уже не в первый раз, что со стороны могло показаться, будто портрет был для нее тем же, чем для Гарри «Утопленник». Она провела еще одну бессонную ночь и весь следующий день в размышлениях о том, почему утопленник приобрел такую власть над ее женихом. Может, это каким-то образом связано с его навязчивой идеей отыскать Генри Сен-Клера и подружиться с ним? До сих пор Гарри не удалось найти ни единого доказательства существования художника, кроме того, что хранилось в этих двух комнатах, но его уверенность в том, что Сен-Клер жив и ждет не дождется, когда Гарри постучится в его дверь, оставалась непоколебимой.