Нобелевская премия - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Эшбах cтр.№ 82

И потом – вдруг – элегантная темноволосая немолодая женщина выходит из самолёта в аэропорту Арланда в сопровождении полулысого мужчины злобного вида.

«Под усиленной охраной сегодня в Стокгольм прибыла лауреатка Нобелевской премии этого года в области медицины, госпожа профессор София Эрнандес Круз. Её сопровождает руководитель шведского представительства фармакологического концерна „Рютлифарм“, в исследовательском отделе которого она работает уже несколько лет. Повышенные меры безопасности предприняты в связи с недавней анонимной угрозой взрыва бомбы в ночь на четверг».

Потом пошли следующие сообщения – о похождениях известного теннисиста, о разводе одной звезды футбола, о погоде. И я вышел из закусочной.

«Рютлифарм». Я почувствовал желание ещё раз посмотреть, что происходит в Хайтек-билдинге. Глянуть, не горит ли свет на девятом этаже. Хунгербюльт вернулся в страну, это значило, что он уже мог обнаружить, что кто-то наведался в его сейф.

Если только он сам смог открыть его без комбинации цифр, записанных на визитной карточке.

На ближайшей станции метро я спустился под землю. Движения было мало, только что ушли поезда в обе стороны, и я коротал время, разглядывая красные пожарные ящики со свёрнутыми шлангами на стенах.

Подошёл поезд в сторону центра, и я стал разглядывать в окнах вагона людей. Измученных, дремлющих с открытым ртом, скучающих, беседующих между собой…

И надо же, какая случайность! В вагоне сидела блондинка, которую я приметил в доме Хунгербюля. Женщина со светлой неправдоподобной гривой. То была она, никаких сомнений. Она держала за руки сидевшего напротив мужчину, что-то оживлённо говоря ему, и казалась прямо-таки взвинченной от радости.

Прозвучал сигнал отправления, двери со скрежетом сомкнулись. Поезд тронулся. Я подошёл на два шага ближе, потому что мне было интересно, как выглядит тип, который мог взвинтить такую женщину.

Когда поезд проезжал, я успел глянуть на его лицо. К моему безмерному удивлению, оказалось, что я знаю этого человека. Более того, я не спутал бы его ни с кем даже при более неблагоприятных обстоятельствах.

То был Пер Фаландер.

Я не мог поверить своим глазам. Мой надзорный куратор, который некогда был прямо-таки заспиртован в алкоголе? Точно, он живёт в Бьёркхагене, но… но как он сподобился обзавестись такой подругой? Или возлюбленной, или кем там она ему приходится? Я знал его только монахом, аскетом, преданным одному хмелю.

Неужто я своими глазами видел то, что я видел? Я таращился в тёмный туннель, где скрылся последний вагон, и не находил ответа.

Пригрохотал и мой поезд. Я направился к одной из дверей, но она раскрылась раньше, чем я подошёл. Оттуда выходили люди. На заднем плане стояла девочка с длинными светлыми волосами, лет четырнадцати-пятнадцати, с вышитой повязкой на лбу. Она походила на Кристину, по крайней мере, так мне показалось на мгновение, от которого я закаменел. Потом она повернула голову, и я увидел, что это не Кристина, конечно же, нет, но войти в вагон я так и не смог.

Нет. Больше мне нельзя терять время попусту. Я должен действовать, немедленно, сейчас же.

Спустя четверть часа я сидел в своей машине и ехал в сторону Ваксхольма.

В прежние времена мои задания не раз заводили меня в другие страны, и там я видел большие и просто роскошные виллы, но, по шведским представлениям, дом Боссе Нордина был, без сомнения, настоящим дворцом. Хотя с улицы было видно не так много, поскольку основное скрывалось за высокими густыми вечнозелёными кустами, всё это владение прямо-таки кричало, что здесь есть деньги! деньги! деньги! и деньги большие.

Это не мог быть дом университетского профессора.

Я проехал всю улицу и припарковался в самом тёмном углу, какой только смог найти. Потом вышел, остановился и прислушался.

Улица была безлюдна и пуста. Было холодно, хоть и не так морозно, как в Стокгольме, и пахло морем.

Я поднял воротник куртки и медленно двинулся – вдоль забора мимо владения Боссе Нордина. В тёмном саду за живой изгородью стояли сооружения для детских игр, качели, горка и нечто вроде песочницы. Всё чисто прибрано, покинуто и сиротливо. На колоннах у въезда во двор красовались каменные китайские львы с грозно раскрытой пастью, а от погружённого в полную темноту дома доносился перезвон ветряной подвески. На почтовом ящике значилась только фамилия Нордин, больше ничего.

Я оглянулся по сторонам, сделав вид, будто что-то ищу по карманам. Никого, кто бы наблюдал за мной. И другие дома в этом квартале, не менее впечатляющие, казались пустыми и покинутыми. Улица призраков. Можно было постоять и изучить подступы и отходные пути.

В этом смысле темнота скорее создавала препятствия. С улицы уже не видна была дверь, я не мог разглядеть, зарешечены ли окна. Разумнее всего было вернуться сюда завтра утром, в тот короткий промежуток времени, когда на небе покажется зимнее солнце.

Но мне было не до разумных вариантов. Раз я уже здесь, зачем ждать до утра? Почему не приступить к делу прямо сейчас?

Разумеется, были веские аргументы против. Самые важные из них: невозможно оценить степень риска. Обычно частные квартиры защищены так плохо, что вскрыть их можно без проблем. Но с виллами – другое дело. Там зачастую есть ценности, которые надо охранять, дорогие картины или другие коллекции, сейфы с документами, золотом и драгоценностями хозяйки – все те вещи, которые кормят производителей охранных систем, сигнализаций, запирающих устройств и фотоэлементов, а также владельцев охранных служб.

Но разве сейчас это имело значение? Терять мне было нечего. Оставалось всего несколько дней до нобелевских торжеств, после которых отпадут все основания оставлять в живых Кристину и Ганса-Улофа. К тому же от Кристины уже несколько дней не поступало никаких сигналов, что в худшем случае могло означать, что её уже нет в живых, а Ганса-Улофа путём нехитрого манёвра заставляют помалкивать до последнего. То, что им пока ещё важна его жизнь, вполне понятно, и без того три члена Нобелевского комитета погибли за несколько дней до решающего голосования. Смерть ещё одного за несколько дней до вручения премии могла бы привлечь к себе ненужное внимание. Возникли бы вопросы, лишние для закулисных воротил.

Ну ладно. Хватит рассуждать. Я двинулся назад к машине. Интуиция благоразумно подсказала мне на всякий случай держать в багажнике фонарь и инструменты. На что же мне ещё и полагаться, как не на интуицию?

Кованые садовые ворота были заперты на простой замок. Я наскоро проверил, есть ли тут фотоэлементы или другие подобные устройства, которые следовало предварительно исключить, но ничего не обнаружил. Итак, открыть замок – и вперед.

Но только не крадучись! Красться – значит навлечь на себя подозрение. Никогда нельзя на вражеской территории без нужды передвигаться украдкой, надо двигаться непринуждённо, целеустремлённо и естественно, как будто у тебя здесь дела, будто ты предаёшься своей в меру любимой работе. Я мог быть, например, охранником, который делает обход, или посыльным, который просто должен положить что-то у двери дома.