Владычица магии [= Создатели чуда ] - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Эддингс cтр.№ 20

Постепенно стало темнеть, и Гарион, почувствовав, что дрожит, повернул к постоялому двору, неотступно преследуемый трогательной мелодией деревянной свирели, парящей высоко в небе над головой.

Несмотря на то что вечер был ясным, утро встретило путешественников сыростью и холодом; ледяная изморось сыпалась на деревья; насквозь промокший лес мрачно насупился. Они рано покинули постоялый двор и вскоре очутились в ещё более глухой и угрюмой чаще, чем те зловещие места, которые уже прошли.

Огромные деревья окружали их; толстые искривлённые дубы поднимали голые сучья среди тёмных елей и сосен. Серый, изъеденный лишайником мох покрывал землю.

Леллдорин был сегодня непривычно молчалив, и Гарион предположил, что друг по-прежнему непрерывно думает о замыслах мерга Нечека. Молодой астуриец угрюмо смотрел вперёд, плотно завернувшись в тяжёлый зелёный плащ; рыжевато-золотистые волосы влажно обвисли. Гарион подобрался поближе; некоторое время оба ехали, не произнося ни слова.

– Чем ты обеспокоен, Леллдорин? – прошептал он наконец.

– Думаю, что всю свою жизнь был слеп, Гарион, – ответил тот.

– Каким образом? – осторожно спросил Гарион, надеясь, что друг решился всё рассказать господину Волку.

– Замечал только, что мимбраты угнетают Астурию, и не видел, как мы унижаем и губим собственный народ.

– Я ведь пытался всё объяснить Что заставило тебя прозреть только сейчас?

– Деревня, в которой мы вчера остановились, – объяснил Леллдорин, – никогда не встречал такого убогого мерзкого места и людей, ввергнутых в столь безнадёжную нищету. Как они могут выносить это?

– А что, есть какой-нибудь выбор?

– Отец мой, по крайней мере, хорошо обращается со своими людьми, – оборонялся юноша, – никто не голодает, у всех крыша над головой, а эти… бедняги… хуже животных. Я всегда гордился своим происхождением, но теперь стыжусь.

В глазах его действительно стояли слёзы.

Гарион при виде столь внезапного пробуждения не понимал, как себя вести. С одной стороны, он был рад, что Леллдорин наконец признал очевидное, с другой – боялся: а вдруг такое прозрение заведёт порывистого юношу в какую-нибудь беду.

– Я отрекусь от титула! – объявил неожиданно Леллдорин, будто подслушав мысли Гариона – А когда возвращусь из странствий, буду жить среди рабов и делить с ними их печали.

– К чему хорошему это приведёт? Думаешь, твои страдания облегчат им жизнь?

Леллдорин резко вскинул голову, явно обуреваемый противоречивыми эмоциями.

Наконец он улыбнулся, но в голубых глазах застыла решимость.

– Ты, конечно, прав. Как всегда. Удивительно, но ты сразу видишь, в чём корень проблемы, Гарион.

– Что ты имеешь в виду? – с некоторой опаской осведомился тот.

– Я подниму их на восстание. Пройду всю Арендию во главе армии крестьян.

– Ну почему у тебя на всё один ответ?! – застонал Гарион. – Во-первых, у крепостных вообще нет оружия, и они не умеют драться. Никакими прекрасными словами и уговорами ты не заставишь их последовать за тобой, а если даже это и удастся, любой арендский дворянин не задумается подняться против вас. Они растерзают твою армию, а потом положение в сто раз ухудшится. И, наконец, ты просто начнёшь гражданскую войну; именно этого и добиваются мерги.

Леллдорин в удивлении заморгал, слова Гариона наконец-то дошли до туго соображающего аренда. Лицо юноши вновь помрачнело.

– Я об этом не подумал, – сознался он.

– Совершенно верно. И будешь продолжать совершать подобные ошибки до тех пор, пока собираешься работать только мечом, а не мозгами.

Леллдорин, вспыхнув, смущённо засмеялся.

– Ты и вправду не ходишь вокруг да около, Гарион, – тихо упрекнул он.

– Прости, – поспешно извинился Гарион, – наверное, нужно было объяснить как-то иначе.

– Нет, – покачал головой Леллдорин, – ведь я аренд. Если не сказано прямо, не пойму.

– Нельзя сказать, что ты глупый, Леллдорин, – запротестовал Гарион, – ведь каждый может ошибаться. Аренды не дураки – просто слишком порывисты.

– Это было нечто большим, чем обыкновенная импульсивность, – печально вздохнул Леллдорин, показывая на влажный мох у корней деревьев.

– Что именно? – огляделся Гарион.

– Это последний участок леса перед равнинами Центральной Арендии, – пояснил Леллдорин, – естественная граница между Мимбром и Астурией.

– Лес как лес, – пожал плечами Гарион.

– Не совсем, – мрачно ответил Леллдорин. – Очень удобное место для засад.

Земля в этом лесу усеяна старым костями. Приглядись получше.

Он вытянул руку. Вначале Гариону показалось, что перед ним всего лишь пара изогнутых сучьев, высовывающихся из мха, с тонкими веточками на конце, запутавшимися в разросшемся кусте, но тут же с отвращением увидел полуистлевшую зеленоватую человеческую руку; пальцы судорожно цеплялись за куст в последней предсмертной агонии.

– Почему его не похоронили? – взорвался он в ярости.

– Поверь, потребуется тысяча людей и тысяча лет, чтобы собрать все лежащие здесь скелеты и предать их земле, – глухо объявил Леллдорин. – Целые поколения арендов покоятся здесь – мимбраты, весайты, астурийцы. Все лежат где упали, а мох хранит их вечный сон.

Гарион вздрогнул и отвёл глаза от немой мольбы этой одинокой руки, поднимавшейся со дна мохового моря здесь, в мрачно насупившемся лесу. Подняв глаза, он понял, что эта неровная почва простиралась насколько мог видеть глаз.

– Сколько ещё нужно ехать, чтобы добраться до равнины? – тихо спросил он.

– Около двух дней.

– Два дня?! И всё по таким же местам? Леллдорин кивнул.

– Почему? – спросил Гарион осуждающе, более жёстким тоном, чем намеревался.

– Сначала причиной были гордость… и честь. После – скорбь по павшим и желание отомстить. И наконец – просто не знали, как всё это остановить. Ты ведь сам сказал: мы, аренды, не очень-то сообразительны.

– Но всегда храбры, – быстро возразил Гарион.

– О да, – согласился Леллдорин, – всегда храбры. Это наше национальное проклятие!