Свои и чужие - читать онлайн книгу. Автор: Петр Хомяков cтр.№ 3

Например, зафиксирован факт, как случайно обнаружив удобство мытья грязных плодов в реке вместо их отскребывания, одна обезьяна «научила» этому все стадо. Этот опыт затем распространился и на соседние популяции обезьян данного вида.

Далее, использование различных предметов для добычи себе пропитания вообще не является прерогативой обезьян. Даже некоторые хищные птицы берут, например, камень в клюв и с его помощью разбивают крупные яйца других птиц (в частности, страуса), чтобы выпить их.

О сложности социального поведения животных вообще не приходится говорить. Современная этология (наука о социальном поведении животных) даёт немало примеров, однозначно свидетельствующих, что взаимоотношения в коллективах животных не менее сложны, чем в человеческих. А уж «политики»-интриганы у тех же шимпанзе иногда гораздо более искусны и коварны, нежели «испорченные» интеллектом люди.

Таким образом, ни усвоение чужого полезного опыта, ни использование подручных предметов, ни социальное поведение как таковые не являются прерогативой человека и не могут служить его отличительными чертами. Этими качествами обладают современные животные, этими качествами обладал и гипотетический обезьяний предок человека.

Следует заметить, что процесс эволюции протекает зачастую следующим образом. Некоторый вид, эволюционируя, осваивая новую для себя экологическую нишу, приобретает ряд свойств, несомненно, полезных для «решения этой задачи» (да простят меня биологи за столь вульгаризированное выражение своей мысли, однако суть моих рассуждений, надеюсь, не вызовет резких возражений). Специфика же физиологии такова, что одни изменения связаны с другими. Поэтому в процессе эволюции могут возникать признаки, которые не принесут преимуществ в данный момент, однако могут «пригодиться» в дальнейшем. Грубейшим упрощением является попытка все приобретённые на каком-то этапе эволюции признаки объявить полезными, обеспечивающими выживание именно в данных условиях.

Посмотрим, не являются ли первые признаки, определившие начало отделения человека от остальных приматов, именно такими «побочными» приобретениями, полученными в результате освоения какой-либо новой для обезьян экологической ниши.

При этом мы сразу отбросим совершенно необоснованную концепцию, согласно которой при деградации тропических лесов в саванны (тропические лесостепи) наши предки, лишившись привычных деревьев, спустились на землю и распрямились.

Эксперимент № 1. Посмотрим, что даёт распрямление обезьяне, «лишившейся» своего дерева. Выигрыша в скорости перемещения она не получает. Освобождение рук, в которых может быть зажат камень, ничего не даёт с точки зрения охоты. Любой из потенциальных промысловых видов имеет скорость передвижения, как минимум, на 10-20 км/час большую, чем современный человек. Тем более, это верно для только что вставшей на ноги обезьяны. Так что здесь можно лишь со злости кинуть камнем вслед убегающей дичи.

Ничего не даст камень и с точки зрения защиты от хищников. Попробуйте, неуверенно держась на ногах, нанести существенный урон камнем хотя бы домашней собаке, если она вас не боится. Однако с чего ей (вернее, волку или шакалу, не говоря уже о льве или леопарде) было бояться какую-то обезьяну, лишившуюся своего дерева? Правда, можно охотиться на мелких животных, грызунов, например, или выкапывать корни, но для этого надо не распрямляться, а, наоборот, быть «ближе к земле».

Наш вывод однозначен. Если бы обезьяна спустилась с дерева на землю, то распрямление, освобождение рук и разрежение волосяного покрова не только не принесли бы ей каких-либо преимуществ, но и привели бы её к гибели.

Экологическая реконструкция № 1. Восстановим ситуацию нарастания сухости климата в тропиках. Сокращение площадей тропических лесов должно идти отнюдь не равномерно и не повсеместно. Кустарниками и редколесьями замешаются сначала наиболее сухие места. Деревья и влажные леса в целом даже в условиях сильного нарастания засушливости климата сохраняются в долинах рек. Мало того, на определённом этапе нарастания засушливости долинные леса даже увеличивают свою продуктивность.

Оказавшись в подобных условиях, обезьяны, скорее, будут постепенно перемещаться в долинные леса, концентрируясь там, чем «слезут с дерева» и побегут в незнакомую саванну. Некоторый рост продуктивности долинных лесов на начальном этапе нарастания засушливости обеспечит, несмотря на растущую концентрацию обезьянних стад, соответствующую кормовую базу.

Тем не менее, на каком-то этапе прижатые к рекам, живущие на относительно узких полосках пойменных лесов обезьяны почувствуют недостаток пищи. На этом мы закончим нашу реконструкцию и поразмышляем о том, какой выход они могут найти из этого положения.

Собственно, выхода у них только два. Первый: значительно сократить численность, т. е. вымереть от голода. Второй: освоить новый источник питания. И он есть. Практически под боком. Берега рек и прибрежные речные мелководья усеяны упавшими плодами. Причём это именно те плоды, которыми обезьяны питаются, живя на деревьях. Чтобы взять их, надо только спуститься с деревьев, но не на землю, а на берег реки.

Именно так и поступили наши предки, не смирившиеся с перспективой вымирания от голода. Оригинальные доказательства подобного развития событий приводит шведский учёный, путешественник и писатель Ян Линдблад. Действительно, что помимо разума и связанных с его наличием анатомических особенностей наиболее резко отличает человека от остальных приматов? Комплекс черт, которые появляются при освоении млекопитающими сухопутными животными водной среды. Именно в воде обитатели суши теряют волосяной покров, распрямляют скелет, приобретают подкожный жир и «обтекаемое» строение тела.

Именно такие черты примерно в той же экологической ситуации получили бегемоты, освоившие тропические реки. Ещё более резко эти черты проявились у китов и дельфинов, ушедших в море. Предчувствуя возражения внимательных читателей, готовых привести в пример носителей самых прочных мехов именно у водных млекопитающих, например, выдр или бобров, скажем, что адаптационные механизмы могут быть разными: в одних случаях в тёплых водах закрепляется адаптационный механизм бегемотов, в других – холодных – выдр и котиков.

В данной ситуации важно не наличие нескольких возможных механизмов адаптации к водной среде, а то, что эти механизмы проявляются достаточно самостоятельно. Мы не исследуем вопрос, почему у водных обезьян развилась именно безволосость и появился жир, а не имел место другой процесс приспособления. Важно лишь, что процесс адаптации к воде с потерей волосяного покрова имеет место в эволюции, и именно он стал наиболее адекватен для водных обезьян.

В связи с этими вопросами есть ещё одно интересное соображение. Известно, что физиологические различия полов у человека достаточно сильно представлены. Одной из гипотез, объясняющих более полное выражение т. н. «водных» черт у женщин является гипотеза о том, что на первых порах антропогенеза водная среда была более безопасна для водных обезьян, и самки проводили в воде большее время, чем самцы. Именно поэтому самки водных обезьян потеряли больше волосяного покрова и имеют большую долю жира в организме.