Искалеченный мир - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Громов cтр.№ 47

— Книжник, расклад нам озвучь, — сказал Алмаз. — Куда, чего, сколько…

— Тебе покилометровую раскладку дать или можно не извращаться? — ехидно спросил пришедший в себя очкарик.

— У кого-то прорезалось чувство юмора? — поинтересовался Алмаз. — А как насчёт марш-броска впереди «Горыныча»? Если Лихо дала обет больше не ущемлять твою гордость — то я-то ни в чём таком не расписывался…

В глазах Книжника вспыхнула необъятная печаль человека, только что научившегося летать и тут же получившего предписание на сдачу перьев и пуха на нужды государства.

— И что это у нас пессимизм аж зашкаливает?! Только что хохмил, жизни радовался… — Алмаз посмотрел на пригорюнившегося очкарика в зеркало заднего вида. — Да не чахни ты, ёпт… Ты ж теперь полноценный член коллектива, привыкай. Зазря тебя гнобить никто не рвётся, но в плане юмора — ответка будет прилетать по максимальному тарифу. Вникаешь?

— Вникаю. — Печаль из взора Книжника испарилась. — Значит, так. Ближе всего к нам — Чебоксары, потом Казань. Если всё пойдёт гладко — до Казани, я думаю, доберёмся без вопросов. Километров около четырёхсот… Потом Набережные Челны. Ещё две с лишним сотни километров. На сегодня, я думаю, хватит. Или сразу до Улан-Удэ пойдём? Я могу…

— Я знаю, что ты можешь. Но я бы на твоём месте поберёг силы для решающего боя. А он будет, чтоб мне так жить…

Чуть больше полутора сотен километров, разделяющих Чебоксары и Казань, «Горыныч» преодолел за неполных три часа. Недалеко от бывшей столицы Татарстана перекусили в придорожной харчевне, расставшись с тремя обоймами от «Фаворита» и одной «УРкой». Поздний обед прошёл без эксцессов. Хозяин точки общепита, уважительно косясь на Шатуна и покарябанную физиономию Лихо, расстарался на вполне соблазнительный дастархан.

— До Набережных почти три сотни ехать. — Алмаз выковырял из щербинки между зубами мясное волоконце. — Может, здесь задержимся? А с рассветом покатим.

— Сейчас разберёмся. — Лихо потянулась и направилась к торговцу калориями. — Скажите, любезный…

Через минуту она вернулась.

— Поехали. Шеф-повар уверяет, что до Набережных Челнов не дорога, а просто загляденье. Не хватает только красной ковровой дорожки поверх… У него, кстати, горючкой можно разжиться. Аж сто литров предлагает. Надо брать, хотя ценник безбожный. Снимаемся с якоря, мальчики.

— Спрашивать, не надул ли он тебя, — просто оскорбительно. — Алмаз поднялся из-за стола. — Хотя рожа у него продувная, м-да… Впрочем, согласно канонам, какая ещё «вывеска» может быть у придорожного кабатчика? Сходится по всем аспектам. Поехали.

Дозаправив «Горыныча», они двинулись дальше, не заезжая в Казань.

До Набережных Челнов доехали уже почти к полуночи, без особых эксцессов. Если не считать таковым одно-единственное отпугивание Алмазом вконец оборзевшей свистопляски. Напрочь потерявшей страх и привязавшейся к вынужденному сбавить скорость на непрезентабельном участке дороги в районе Мамыловки внедорожнику. Стеклорез засадил ей в ляжку пару пуль, гарантировавших, что плясать она не сможет довольно долго, а свистеть, скорее всего, будет исключительно в тоскливой тональности.

Ночевать пришлось в машине, где-то на окраине, на берегу Камы. Бдили по очереди все, кроме Книжника, которого освободили от дежурства. Протестовавшего против подобного положения дел не очень долго и безо всякой убедительности.

Утречко выдалось не самое доброжелательное, почти сразу после подъёма друзей разразившееся плотной моросью, обещавшей затянуться на неопределённый отрезок времени. Позавтракали сухпаем и тронулись дальше. Ночь прошла и хрен с ней. Главное, что самочувствие не самое паскудное, да колёса у «Горыныча» так никто и не спёр, не испоганил. Ни местные ухари, ни мутант-водяной из Камы, у которого с наступлением перемен вдруг жутко испортился характер…

Набережные Челны остались позади, не отложившись в памяти почти ничем. Город и город. Стоит — и ладно. А то, что каждое четвёртое-пятое здание явно помнило лучшие времена, — так это мелочь. В Нижнем всё было гораздо хуже…

«Горыныч» проехал поворот на Верхний Текермен. Алмаз чистил автомат, вполголоса напевая какую-то шансонщину, в которой присутствовали крестовая дорога, старушка-мама и потерянная за рваный рупь десятилетка. Остальные молчали.

— А это что за митинг единства и согласия? — Лихо вгляделась вперёд, туда, где серую полосу шоссе полностью перекрывало неподвижное скопление невысоких фигур. — Не догоняю я, что бы это значило…

— Гейши, — резюмировал Шатун, когда «Горыныч» приблизился ещё на сотню метров. — Сплошняком. Что делать будем?

Внедорожник остановился метрах в семидесяти от плотно стоящих друг к другу ящерообразных монстров, загораживающих всю дорогу и выпирающих на обочину — ещё метра на три — три с половиной. Больше нигде их не было видно, они столпились только здесь, перегородив дорогу, безмолвные, обездвиженные, непонятные…

— Есть желающие выйти и попросить освободить дорогу? — Книжник нервно хохотнул, осматривая собравшийся перед машиной паноптикум. — Вежливо, по-хорошему.

— Только после тебя, — парировал Алмаз. — Их тут сотен пять, не меньше…

— Они что, закаменели? — Шатун старательно пытался найти хоть один признак жизнедеятельности гейш. Но они стояли сущими истуканчиками, подняв вытянутые головы чуть вверх. Совершенно не реагируя на «Горыныча», урчащего мотором менее чем в сотне метров от них. То ли пребывали в каком-то гипнотическом трансе, то ли по какой-то схожей причине.

— Что делать будем? — повторил громила. — Объехать не получится. Сковырнётся наш «Горыныч», как два пальца… Разве что — напрямую. А если они очнутся?

— Книжник, — протянула Лихо. — Добудь-ка штучки три «эфок». Устроим заезд со спецэффектами.

Очкарик обрадованно полез в рюкзак.

— Что, товарищ тяжеловес? — Блондинка повернулась к Шатуну. — Норматив по метанию выполнить готовы?

— Да хоть до края Материка. — Громила принял от Книжника три мелкорубчатых металлических овала. — Подача будет произведена в лучших традициях, не сомневайтесь…

Лихо сдала задним ходом, увеличив разрыв между ними и гейшами примерно до ста пятидесяти метров. «Горыныч» взревел мотором, готовый рвануться вперёд. Ящероподобные продолжали стоять, как будто были массово поражены вирусом неподвижности.

— Не застрять бы. — Шатун с усилием протиснулся в верхний люк. — Я, конечно, мальчонка верткий, но поймать ртом с пару дюжин осколков — поищите другого ловкача… Ебулдыцкий шапокляк. Лихо, я начинаю.

Три рубчатых сгустка верной смертушки, лишённые предохранительной чеки, поочерёдно, с интервалом с полсекунды, полетели в самую гущу никак не отреагировавших созданий. Скопление гейш было где-то метров шесть в ширину, и «эфки» легли как по линеечке — где-то в полутора метрах друг от друга. Шатун протиснулся обратно в кабину, закрывая люк.