Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов - читать онлайн книгу. Автор: Джаспер Ффорде cтр.№ 47

Четверг-1–4 равнодушно пожала плечами.

— Итак, — начала я, обращаясь к Четверг-1–4,— если хочешь стажироваться у меня, существуют три правила. Правило первое: ты делаешь в точности то, что я тебе говорю. Правило второе: ты говоришь, только когда к тебе обращаются. Правило третье: я называю тебя «Четверг-один-четыре», или «Чет-один-четыре», или «Хренверг», или… да как угодно. Ты же обращаешься ко мне «мэм». Если я зову тебя, являешься бегом. Правило четвертое: выкинешь какой-нибудь фокус — отправишься домой.

— По-моему, ты сказала, что существуют только три правила?

— Последнее я придумала на ходу. У тебя с этим какие-то проблемы?

— Полагаю, нет.

— Хорошо. Начнем сначала. Сколько часов теории у тебя было?

— Шесть недель. Сдала выпускные в прошлый вторник и пришла третьей.

— Неплохо.

— А сколько народу было в классе? — уточнила Четверг-5, все еще страдающая от заявления, что ее руки пахнут мюсли, не говоря уже об угрозе сломать нос.

Четверг-1–4 сердито глянула на нее и пробурчала:

— Трое, и на два процента выше минимального проходного балла, прежде чем ты спросишь. Но на стрельбище я набрала девяносто девять процентов. Пистолет, винтовка, станковый пулемет, гранатомет — назови любое.

Вот по этой главной причине я и не любила книги про Четверг Нонетот: слишком, слишком много оружия и горы трупов, каким позавидовал бы киношный Рэмбо. Четверг-1–4 вынула из кобуры агрессивного вида автоматический пистолет и показала нам обеим.

— Девятимиллиметровый «глок», — гордо сказала она. — Шестнадцать патронов в обойме и один в стволе. Конкретная останавливающая сила. Я ношу два, на всякий случай.

— Всего два? — съязвила я.

— Нет, раз уж ты спрашиваешь. — Она откинула полу кожаного плаща, чтобы продемонстрировать мне большой блестящий револьвер, заткнутый сзади за пояс штанов. — А у тебя что? «Беретта»? «Браунинг»? «Вальтер»?

— Ничего, — ответила я. — Ворвись в комнату с оружием, и кто-нибудь в итоге погибнет.

— А разве не так полагается?

— В твоих книгах — возможно. Но если кто-то погибает в процессе выполнения задания, задание считается проваленным. Без вариантов.

— Прибегать к дипломатии и пользоваться своей головой, — храбро вставила Четверг-5,— лучше, чем размахивать оружием.

— Да что ты об этом знаешь, мисс высшая фальшивность?

— Незачем оскорблять меня все время, — ответила та, явно расстроенная, — и потом, я не уверена, что есть такое слово «фальшивность».

— Слушай сюда, хренбургер, — насмешливо скривила губы кожаная Четверг, — я буду оскорблять тебя все время. Во-первых, потому что это прикольно, а во-вторых, потому… нет, мне не нужна вторая причина.

— Господи, — печально покачала я головой, чувствуя, что у меня кончается всякое терпение, — ты все еще бунтуешь.

— Бунтую? — огрызнулась она. — Возможно. Но поскольку я — в основном ты, полагаю, в этом есть отчасти и твоя вина.

— Заруби себе на носу, — сказала я, подходя ближе. — Общего у тебя со мной только имя и лицо. Можешь поливать «Великое фиаско Сэмюэла Пеписа» сколько угодно, но это, по крайней мере, не перманентная оргия насилия и бессмысленного секса из комиксов.

— Ах, извините! Да это никак критика? Или ты так думаешь, потому что тебе хочется так думать? Потому что я на днях смотрела цифры и я по-прежнему продаюсь нарасхват? — Она обернулась к Четверг из «Пеписа». — А ты сколько книг продала за последние пять лет?

Это было острое, но строго риторическое замечание. Нераспроданный тираж «Великого фиаско Сэмюэла Пеписа» уценили меньше чем через полгода после выхода в свет.

— Ты не ненавидишь меня, — сказала Четверг-1–4 Четверг-5,— ты втайне мечтаешь быть как я. Если хочешь кого-нибудь ненавидеть, ненавидь вот ее.

Эта реплика адресовалась мне.

— Да почему же это? — Четверг-5 едва не плакала.

Скрипя кожаными доспехами, Четверг-1–4 подошла к ней ближе и понизила голос:

— Потому что это она настояла, что твоя книга должна быть полна слюнявых семейных ценностей: домашний дронт, садоводство, муж, двое прелестных детишек…

— Трое.

— Неважно. Меня приглашали в пятую книгу, но я только взглянула на сценарий и велела им засунуть его понятно куда. — Она ткнула в мою сторону пальцем в перчатке. — Ее личное тщеславие обрекло тебя на медленную смерть нечитаемой, нерецензируемой, необсуждаемой и непечатаемой. Настоящая Четверг такая же целеустремленная, как и я, — даже в крайнем тщеславии переписать себя под видом маленькой мисс Сладкая Овсянка Обними-Дерево, исключительно чтобы защитить собственное хрупкое тщеславие, статус знаменитости Z-класса и непоследовательное общественное мнение. У нас с ней больше общего, чем она думает.

Она умолкла с победной улыбкой на лице. Вторая Четверг взирала на меня со слезами на глазах. Я сама кипела от возмущения, потому что сказанное было правдой. Единственная причина, по которой я вообще приняла Четверг-5, заключалась в том, что я чувствовала себя в ответе за нее. Не просто потому, что она действительно была невыносимой тряпкой, но еще и потому, что ее не читали.

— О нет! — Четверг-5 громко всхлипнула. — У меня все чакры напрочь разбалансировались… Можно, я возьму отгул на остаток дня?

— Хорошая мысль, — неприятно хохотнула Четверг-1–4.— Почему бы не отправиться помедитировать? В конце концов, это лучше, чем весь день ничего не делать.

Четверг-5 испустила очередной возмущенный вопль. Я сказала ей, что она может идти, и она исчезла с еле слышным хлопком.

— Слушай, — заговорила я, тоже подходя ближе и понижая голос, — ты можешь тут выделываться хоть весь день, изводя других персонажей, — это не важно. Важно то, что Совет жанров в своей заблудившейся мудрости считает тебя подходящей для беллетриции. Пять предыдущих наставников с этим не согласны. Не согласна и я. По-моему, ты гадина. Но дело не во мне. Дело в тебе. Это тебе, чтобы поступить в беллетрицию, надо научиться выживать во враждебной и постоянно меняющейся текстовой среде. Нам с тобой придется провести вместе следующие несколько дней, хотим мы того или нет, а написанная мной характеристика — единственное, что имеет значение для окончательного зачисления тебя в беллетрицию, так что тебе придется очень-очень постараться меня не злить.

— Ах! — покровительственно хмыкнула она. — Какие речи! Послушай, сестренка, может, сегодня ты и большая шишка в беллетриции, но на твоем месте я бы проявила здравый смысл и дипломатию. Однажды я займу место Глашатая и присматривать буду только за своими друзьями. Ну, станешь ты другом или нет?

— Боже правый, — тихонько произнесла я. — Чеширский Кот был прав: ты действительно совершенно несносна. Это твое последнее слово?

— Последнее.