Отмеченный богами - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Уотт-Эванс cтр.№ 5

Но должна же быть какая-то причина! Ведь не станут же девчонки ни с того ни с сего бросать его в канаву. Тем более родители категорически запретили им донимать брата.

Если он сейчас набросится на них с руганью, они ещё неистовее будут над ним глумиться и запугивать. Нет, он не доставит им такого удовольствия! Ни слова не говоря, он поднялся из грязи и осторожно вылез из канавы на другую сторону, подальше от Ворды и Дейонис.

Дейонис тут же перепрыгнула канаву и оказалась в ярде от него. Ворда предпочла канаву обежать.

Маллед не обратил на них никакого внимания. Он направился к дому, даже не оглянувшись. Девчонки начали перешептываться, решая, отправиться вслед за ним или остаться на месте. Маллед заставлял себя идти в гордом молчании, неторопливо, подавляя желание бежать изо всех сил, только губы дрожали от едва сдерживаемых рыданий.

На полпути к дому сестры остановились, глядя, как он, весь мокрый и грязный, шествует к двери.

Мальчик попытался открыть щеколду, чтобы тихонько проникнуть внутрь, умыться и переодеться, пока не видели родители. Но дверь не поддавалась - она была заперта изнутри.

Значит, придется лезть в окно, оставляя на стене и подоконнике ужасающие следы грязи. Конечно, если удастся его открыть: почти все окна были со ставнями, чтобы в комнаты не проникал летний зной.

Мальчик постоял немного, борясь с искушением ворваться в дом с воплями и плачем. Здраво рассудив, что ещё успеет это сделать, когда увидится с мамой, он прерывисто вздохнул и направился на хозяйственный двор.

Матери там не оказалось.

Маллед огляделся по сторонам, не зная, хорошо это или плохо. У него вновь появилась возможность незаметно переодеться. Но беспокоил вопрос, куда делась мама. Он почувствовал себя одиноким и брошенным, и ему очень захотелось, чтобы мама пожалела его. Впрочем, он даже себе не признался бы в подобной слабости. Добредя до черного хода, он поднял щеколду и толкнул дверь. Она не поддалась.

Это было уже ни на что не похоже! Родители никогда не запирали обе двери. Ему даже и в голову никогда не приходило, что на задней двери есть запор.

Маллед снова толкнул дверь и почувствовал, как она, слегка дрогнув, вернулась на место. Он приложил ухо к дереву и услышал приглушенное хихиканье. Теперь-то он знал, что происходит: дверь держит Делева. От жалости к себе до злости - один миг.

- Делева, впусти немедленно! - закричал он.

Никто не ответил, но Маллед знал, что она там.

Он старался подавить ярость и мыслить логически, к чему постоянно призывал отец. Делева держит его, мокрого и грязного, за дверью.

Тогда - где же мама? Скорее всего, она внутри. Но Делева ни за что не рискнет держать дверь, если мать где-то поблизости - следовательно, её в задней комнате нет…

Маллед подошел к окну спальни и постучал в ставень.

- Мама!

- Маллед?

Ставни заскрипели, распахнулись, и в окне появилось лицо матери.

- Делева не пускает меня в дом, - сказал он, - а мне надо почиститься.

Он показал на свою одежду.

- О боги! - Мать отвернулась от окна, и Маллед услышал сердитый окрик:

- Делева!

Через несколько секунд мальчик очутился в доме и стал раздеваться, а мать тем временем поставила на огонь ведро воды, чтобы хорошенько отмыть его. В доме остались лишь они вдвоем.

Делеве было запрещено появляться до конца дня.

Маллед, не желая ещё пуще злить и без того зловредных девчонок, не стал объяснять, каким образом упал в грязь. Правда, он был уверен, что родители и сами догадаются об истинной причине. Горько вздохнув, он полез в жестяную ванну.

В тот же вечер, вернувшись из кузницы, отец познакомил трех провинившихся сестриц со своей палкой, а Делева, как зачинщица, получила на три удара больше. Старшие же - Сегуна и Влайя, - гордясь своей непричастностью, наблюдали за экзекуцией с явным удовольствием.

А вот Маллед на это смотреть не стал. Машинально следя за движениями матери, расставлявшей на столе миски к ужину, он гадал, чем провинился перед сестрами, чтобы заслужить такое отношение. Но как бы то ни было, их наказание не доставляло ему никакого удовлетворения.

Покончив с экзекуцией, Хмар демонстративно отвернулся, предоставив детей самим себе. Малледу он не сказал ни слова.

Зато Делева подбежала к брату и, осторожно потирая больные места, прошептала ему на ухо:

- Удовольствие стоило выволочки.

Маллед ничего не ответил. Даже не улыбнулся.

За ужином, уставясь в свою миску, он мучительно думал, что следует предпринять. Делева ела стоя, но выглядела она все равно менее огорченной, чем брат.

После ужина Маллед остановился у черного хода и поманил Делеву пальцем. Какое-то время она колебалась, но в конце концов подошла, не в силах превозмочь любопытство, и Маллед увлек её на хозяйственный двор, чтобы поговорить без свидетелей.

Солнце уже зашло, но небо на западе сияло золотом, а свет ярких лун окрашивал обшарпанные стены в нежные пастельные тона. На огороде жужжали насекомые, в воздухе витали запахи пищи.

- Чего тебе? - Делева посмотрела на брата сверху вниз.

- Просто хочу тебя кое о чем спросить, - спокойно ответил он, не двигаясь и держа руки за спиной.

- И о чем же? - прошипела она. - Если это какой-нибудь трюк, я вколочу твою башку тебе же в пузо.

- Никакой это не трюк. - Маллед силился унять дрожь в голосе. - Когда я последний раз шутил над тобой, Делева?

- Не так уж и давно.

- С тех пор прошло много времени, Делева. Вот уже несколько лет я делаю все, чтобы не вставать у тебя на пути, хочу быть приветливым, а ты все так же ненавидишь меня. Скажи, за что? - Несмотря на все старания, голос Малледа на последнем слове чуть дрогнул.

Сестра долгие секунды молча смотрела на него. Наконец, не скрывая злобы, произнесла:

- Да потому что ты считаешь себя каким-то особенным. Потому что ты - единственный мальчишка в доме. Отец взял тебя в ученики, считая, что женщины слишком слабы для работы кузнеца. Ты самый младший, и мама относится к тебе лучше, чем ко всем остальным. Тебе шьют новую одежду, а нам она переходит от старшей к младшей. Ты слишком крупный для своих лет, и ровесники относятся к тебе почти как к взрослому! Ты ведешь себя иначе, нежели остальные мальчишки: никогда не устаешь, не хнычешь, словно это ниже твоего достоинства. А когда ты родился, пришел тот ненормальный жрец и заявил, будто ты получил какой-то дар от богов. С кем бы мы ни говорили в деревне, все как один рассусоливают: “Ах-ах! Как поживает твой маленький братик? Как чувствует себя крошка Маллед? Он такой замечательный, правда?” Я слышу это всю жизнь, и при виде тебя, ласковый гаденыш, меня начинает тошнить.