Страсти по Марии - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 58

На той последней беседе с королевой их было трое. Марию де Шеврез теперь у королевы старалась во всем заменить Мария де Отфор, несомненно, получившая на это благословение Людовика XIII. Его увлеченность юной девой росла, ей было жаловано звание главной фрейлины вместо мадам де Ла Флот, ее бабушки, слегшей в немочи. И чтобы подчеркнуть оказанное ей расположение, звание дополнили обязательным поименованием: отныне ее величали мадам де Отфор, а не мадемуазель.

Примечательно, что и кардинал пожелал попрощаться с Марией, которую продолжал обожать. В его пусть и иллюзорных чувствах к ней проявилась не предполагаемая в этом невероятно сильном человеке слабость. Ведь в откровенных письмах Марии к Шатонефу она не раз называла его «гнилой задницей», что уж никак невозможно перевести на слова любви… Но такова была магия расточаемого ею соблазна, сам Ришелье прозвал ее обольстительницей.

Встреча их, однако, так и не состоялась. Король, давно одевшийся в броню против чар этой «козочки», отговаривал своего министра от встречи: «Вы спрашиваете меня, сможете ли вы увидеть мадам де Шеврез? У меня нет сомнений, что визит ее вряд ли будет полезен, а для меня он будет неприятен. А теперь делайте, как посчитаете нужным, и уверяю вас, что для вас я останусь самым лучшим повелителем из тех, кто когда-нибудь был на этой земле…» Ришелье смиренно склонил голову, благоразумно решив, что Людовик, безусловно, прав.

Больше Ришелье Марию не видел. По этому поводу он некоторое время сокрушался, особенно когда вспоминал их совместную работу. Во времена былые от герцогини получал он порой пусть и скудные, но весьма полезные новости. Да, конечно, имел он и при королеве своего платного шпиона, мадемуазель де Шемеро, только проницательная красавица Отфор быстро раскусила ее и воздвигла столь бдительную опеку, против которой и кардинал ничего не смог поделать. Король же с каждым днем все глубже увязал в своем чувстве к этой блистательной придворной красавице, единодушно прозванной Авророй, которая и не думала скрывать свою неприязнь к Людовику. Да, несмотря на все ее грязные делишки, кардиналу явно не хватало мадам де Шеврез…

А Мария за неимением лучшего готовилась вкусить все прелести лета Турена и занималась переустройством дома. Перед отъездом из Парижа она направила курьера к Базилио с просьбой уговорить Мальвиля последовать за ней, но флорентиец в ответе сообщил Марии, что его товарищ по уединению исчез:

«Он не стал более задерживаться здесь, где ему оставалось разве что играть с Базилио в шахматы. Он не стал слушать его мудрых советов и даже отказался выслушать свой гороскоп, утверждая, что лучше ему про него ничего не знать. Все это не от большого ума! Как бы там ни было, но однажды на рассвете он исчез, захватив с собой немного провианта и лучшего во всей конюшне скакуна. А поскольку никому не довелось его увидеть, что вполне естественно, если кто-то исчезает ночью, Базилио даже не может тебе сказать, госпожа герцогиня, в какую он уехал сторону. Базилио привязался к нему. Не считая отсутствия у него просвещенного ума, в остальном он славный малый…»

Полученное известие ввергло Марию в глубокие раздумья, а Эрмину в волнение.

– Зачем он это сделал? – воскликнула девушка, едва не плача. – Он должен был знать, что повсюду шпионы кардинала и покидать убежище опасно! Куда же он мог уехать?

– У нас нет возможности это узнать, – вздохнула герцогиня. – Может, он вернулся к себе в Нормандию?

– Чтобы оказаться в руках короля: все его слуги и земли, должно быть, захвачены…

– Он ведь не осужден. От него можно ничего не получить.

– Знаю, что не осужден, но теперь его непременно осудят, а его побег усугубляет дело. Я слышала, что кардинал прибегает к услугам одного ужасного человека, хитрого и безжалостного, он и обделывает все грязные делишки. Зовут его Лаффма, и его руки уже запачканы кровью… Габриэль попадет к нему…

В ответ Мария рассмеялась и усадила Эрмину рядом с собой.

– А не лучше ли тебе признаться в том, что ты влюбилась в него?

– Это еще почему! – фыркнула девушка, опустив голову. – И потом, очень-то я ему нужна! – Это он тебе так сказал?

– Конечно же, нет. Напротив, он был весьма любезен, только не слепой же он: как он мог интересоваться мной, когда вы рядом? На этот раз Мария громко расхохоталась:

– Ты еще меня в свои соперницы определи! Твой шевалье никогда не видел во мне женщину. Я всегда была для него некой диковиной, непредсказуемой и вечно нарывающейся на неприятности. Он должен был меня оберегать, и он это делал, а за это время, думаю, у него возникла ко мне симпатия, но не снисходительная, а скорее братская. Впрочем, я не из тех женщин, на которых он обращает внимание.

– А на каких он обращает внимание?

– На пышных, белокурых и белокожих хохотушек с заметными прелестями, – говоря это, Мария представляла себе дородную Эглантину, хозяйку «Цветущей Лозы».

– Ему не нравятся рыжие?

– Какие? Ну, почему же! – воскликнула Мария, заметив, что спустя несколько лет к такому описанию вполне подойдет и Эрмина, особенно если сохранит свое пристрастие к пирожным и сладостям. – У тебя может появиться шанс, – добавила она с улыбкой.

– Бог знает, когда мы вновь увидимся, и увидим ли мы его вообще, – вздохнула Эрмина так горестно, что Мария прижала ее к себе и поцеловала.

– Никогда не нужно отчаиваться! – искренне посоветовала она.

Время шло, но никаких вестей о Мальвиле так и не было. Тем не менее, к великому удовольствию Марии, в Кузьере объявились визитеры, первым из них – Монтэгю. Однако столь интересным, как прежде, он ей не показался: на взгляд Марии, он заметно постарел. Задумался о Боге, не то чтобы стал святошей, но часто впадал в пространные рассуждения и попросил помочь осуществить через него тайную связь с Лореном. Глаза его больше не светились любовью. Казалось, душа Марии интересовала его больше, нежели ее тело. Всегда зевавшая на проповедях, Мария утешилась тем, что вместе с ним прибыл молодой английский дворянин, лорд Уильям Крафт, влюбившийся в герцогиню с первого же взгляда. Она нашла его очень милым. И выказала ему свою благосклонность в некоем гроте под одной из спускавшихся к самому берегу террас парка.

Здесь же находился источник, наводивший ужас на жителей окрестных деревень и даже на служанок Марии. Это обстоятельство и позволило Марии принести сюда ковры и подушки под тем предлогом, что свежесть этого места спасает ее от изнуряющей летней жары. Уильям Крафт провел здесь не одну знойную ночь, перевоплотивших молодого человека – красивого и, кроме того, прекрасно сложенного – в обожателя, восторженного до глупости. Его восторги начали утомлять Марию. Монтэгю отправил юношу в Лондон, препоручив ему доставку срочных донесений для Уайт-холла. Но молодой Крафт и оттуда забрасывал свою богиню пространными письмами: «Страсть» которую я испытываю к вам, оказалась сильнее, чем я себе представлял, и мой отъезд ничего не меняет». Или: «Я не буду любить никого, кроме вас, всем своим сердцем, всей своей душой и навсегда». Время от времени ему доводилось приезжать во Францию, но не в Кузьер. Деревню, к тому же столь удаленную от Парижа, Мария любила лишь в хорошую летнюю погоду, с наступлением плохой было решено перебраться в Тур. Прежде всего потому, что здесь, в Туре, находились доверенные лица, занимавшиеся финансами герцогини, о чем ни она, ни ее муж никогда не заботились. И потом, в городской сутолоке и суете было проще, нежели в отдаленном замке, организовать тайные встречи с нужными людьми. Мария поселилась в красивом, принадлежавшем местной епархии особняке, и это ей ничего не Стоило: она ввела в соблазн старого епископа, мсье Бертрана д'Эшо, которого давно знала, поскольку в свое время он благословлял ее брак с первым мужем – де Люином. Родом из басков, этот человек был в свое время епископом в Байоне, прослыл человеком очень образованным и весьма Любезным, у него не было одного глаза, и было ему больше восьмидесяти лет. Стоило ему увидеть перед собой спустя годы вместо милой, некогда юной невесты обворожительную красавицу, и он вспыхнул, словно пучок соломы.