Играй победу! Путь Империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Воронков, Владимир Мащенко cтр.№ 32

Отдохнули, сколько начальство дало, да вновь пошли вдоль берега. Идем и думаем: что же подкрепления обещанного нет? Неладом еще сильный отряд на пути встанет – а нам ни вперед не пробиться будет, ни назад отступать. И ведь верно: как к городу Ризе подходить стали, по нам мухоедане с орудий как начали крыть! Ну, выноси, Пресвятая Богородица! Что делать? Впереди – басурман, позади – море-океан, а на месте стоять – всяко погибели не миновать!

Вот и пошли вперед. Да не пошли: полетели, как на крыльях! Турок по нам садит почем зря, а снаряды уже за спинами рвутся. Тут он пулеметами ударил. Много казаков там и полегло! Но у турка-то хоть и станковые пулеметы, однако всего с полдюжины, а у нас на каждый десяток казаков по паре ружей-пулеметов, а к ним по четыре магазина на двадцать пять выстрелов каждый! Да и удобнее с таким в бою, сноровистее. Вот и открыли в ответ казачки пальбу не хуже басурманской, сбили с турок спесь. Под это дело мы в окопы ихние и ворвались, а там уж – пошло-поехало. Кого пулей, кого кинжалом достали, кто утекать кинулся, да далеко не утек: с моря наши эсминцы подошли да из пушек им жару дали. Вовремя флотские поспели – «Дерзкий» и «Беспокойный», а чуть позже к ним и «Пронзительный» подошел.

Ну так вот: кинулись мы вслед за турками к Ризе. Ан не тут-то было! Басурмане-то, пока мы пешим порядком от той Чюр мене продвигались, с-под Стамбула по морю навпростец несколько дивизий подвезли до Трапезунда, а две из них в Ризе войти успели. Вот и столкнулись мы с ними прямо на улицах вич-на-вич! Ох, и было ж дело! Как дрались, как рвали вражин – это рассказывать бесполезно, да и закрутило меня так, что только в глазах мелькало: что да как – сейчас все и не вспомню. Помню только под конец: стою у портовой конторы, винтовку трофейную германскую из турка мертвого выдергиваю – штык промеж ребер застрял, а мимо меня наши стрелки пробегают: это Приморский отряд генерала Ляхова под обстрелом прямо на причалы десантом высаживается. Сколько их там потонуло – уже никто и не узнает, царствие им небесное! Но ведь вышибли басурман из Ризе, а через два дня к Трапезунду подступили. Только мы к штурму готовиться начали – а нам отбой. Разведка в город ходила да и доложила, что войск нет, только на рейде транспорты турецкие полузатопленные торчат.

«Что за холера?» – думаем. А генерал-лейтенант Ляхов все полки выстроил да и говорит: «Молодцы, дескать, вы! Заставили турок от Царьграда войска перебрасывать, чтобы десант наш уничтожить. А флотские наши корабли мухоеданские в трапезундской гавани в ловушку поймали, да без малого все и потопили. Так что пришлось туркам город бросать да пешим порядком обратно топать. А почему, спрашивается? Да потому, что пока наши полки в здешнем десанте отвлекающем костьми ложились да на Кавказе атаками постоянными турецкие резервы к себе притягивали, основной десант из Одессы под Царьградом высадился, и вместе с братушками-болгарами и теми русскими полками, что Чаталджи штурмовали, в Царьград вступили, яко же и наши предки при Олеге Вещем половину столицы турецкой на щит взяли. Теперь султан на другой берег Золотого Рога сбежал и перемирия запросил. Так что кресты свои мы заслужили честно, задачу выполнили.

– А где же тебе руку-то прострелили, раз до самого перемирия невредимый прошел?

– Как это так: «невредимый»? Я же рассказывал уже: в самом начале похода, когда в Чюр мене высаживались, турки раза три по нам стрельнули. Вот моя пуля и нашла кого искала…

– Выходит, ты все время раненый дрался?

– Ну так. И что с того? Наша доля казачья…

Запомни же ныне ты слово мое:

Воителю слава – отрада;

Победой прославлено имя твое;

Твой щит на вратах Цареграда;

И волны и суша покорны тебе

Завидует недруг столь дивной судьбе.

А.С. Пушкин

Обычно поздней осенью Истамбул выполаскивался дождевыми потоками и выдувался резкими порывами ветра. Большая часть жителей города в такие дни всячески старалась избежать непогодь и не высовывала носа за пределы своих квартир и дворов. В редкие же погожие деньки и правоверные и кяфиры, составляющие население столицы Лучезарной Порты, запружали тесные городские улицы. Центрами притяжения, разумеется, становились базары, мечети и, конечно, хаммамы. Нельзя представить себе истамбульского жителя, не посещавшего бы эти заведения. Бани в этом городе любили всегда. Менялись времена, на смену византийским термам пришли турецкие хаммамы, построенные на фундаментах своих предтеч, апэпархов и протоспафариев – силахтары и эфенди. Но не было в истории царственного города ни одного месяца, когда хотя бы в одном банном зале не собирались люди, собирались не столько для достижения телесной чистоты, сколько для общения друг с другом, культурного проведения досуга и обсуждения множества новостей. Бани Царьграда-Истамбула были островками спокойствия и размеренности в шумных людских водоворотах восточного города.

Но вот уже несколько часов в одном из старейших хаммамов города – Чагалоглы – от прежнего спокойно-размеренного течения времени остались только воспоминания запуганного до икоты банщика Рустама.

Ветер гулял по помещениям хаммама, врываясь в проемы разбитых окон. Цветные витражные стекла вперемешку со стреляными гильзами хрустели на мраморном полу под тяжелыми каблуками грубых матросских сапог. Вместо напевно-спокойной речи постоянных посетителей хаммама под сводами звучали отрывистые команды и многоэтажные «боцманские загибы», запах благовонных масел давно вытеснился кислой вонью нитроглицеринового пороха. Молотящий сошками по каменному подоконнику пулемет Максима захлебывался порывистым лаем, вразнобой рявкали винтовки, чьи тяжелые пули злобно крошили кирпич стены дворцового комплекса, а иногда с чмокающим поцелуем впивались в появляющиеся в бойницах смуглые лица аскеров султанской гвардии. У двух выбитых дверей, забаррикадированных каменными скамьями и мебелью, устроились замотанные бинтами и полосатыми обрывками тельняшек раненые моряки из Второй роты Очаковского морского батальона. Прикрывая подходы к зданию бани, они периодически вели огонь по мелькающим в отдалении аскерам.

Наученные горьким опытом двух атак, после которых на мостовой обеих улиц улеглось до сотни трупов в турецких мундирах, турки вели лишь редкий беспокоящий огонь, который становился все слабее. И дело не в том, что аскеры этого табора были вынуждены экономить боеприпасы: просто то один, то другой, воровато оглядевшись по сторонам и вслушиваясь в нарастающий грохот приближающегося со стороны Галаты и Золотого Рога боя, потихоньку отползал в сторонку и, убедившись, что этот маневр остался незамеченным, устремлялся к восточной окраине Истамбула. Главным желанием таких аскеров было найти если не лодку, так плот, если не плот – так бочку или бревно, да вообще – любой предмет, могущий основательно держаться на воде, чтобы с его помощью перебраться на азиатский берег пролива – в Скутари. Некоторые из них оставляли прямо на улице оружие, сдирали снаряжение, чтобы было легче плыть, но большинство не спешило расставаться с винтовками: не желая защищать до последнего патрона явно проигрываемое дело султана Мехмеда Пятого, они считали само собой разумеющимся, что оружие послужит им самим как для спасения шкур (проще отнять вожделенную лодку у рыбака грека, нежели просить или тем более покупать ее), так и для дальнейшей добычи пропитания – но уже не в качестве воина султана, а в качестве «ночного бека» – разбойника-кочи.