Эффект преломления - читать онлайн книгу. Автор: Диана Удовиченко cтр.№ 34

— Прячься! — прошипела Агнешка, толкая подругу в темный угол.

Мимо прошла Дарволия, держа перед собою большой глиняный горшок, в котором курились какие-то едко пахнущие травы.

— Пойдем посмотрим, Агнеша! — взмолилась Пирошка. — Душа у меня не на месте. Может, там ничего страшного-то и нету, а мы напридумывали…

— Ладно, что с тобой делать, — проворчала товарка.

Дождавшись темноты, они подкрались к окошку, которое выходило из подвала в укромный угол двора. Встали на колени, заглянули внутрь.

Это было гораздо страшнее, чем картина, увиденная служанками много лет назад. Три девки лежали посреди подвала на топчанах, графиня терзала их тела большими щипцами, вырывая куски плоти. Несчастные были связаны, а для надежности каждую из них держали — Йо Илона, Фицко и Дорка. Рты у служанок были завязаны, и девки могли только хрипеть, когда их касалось безжалостное железо. Тела всех трех были покалечены так, что живого места почти не осталось. Свежие раны сочились кровью.

Дарволия бродила по подвалу, окуривая каждый уголок и бормоча заклинания.

— Прут! — крикнула графиня, надевая рукавицу, и Фицко услужливо вложил ей в ладонь раскаленную полосу железа.

Зашипела под каленым металлом плоть, удушливо запахло паленым мясом. Девки заметались, заходясь в хрипе. Пирошка не выдержала, зажала рот рукой, побежала прочь.

— Видала теперь? — догнала ее Агнешка. — Ведьма она и убийца! А ты молчи, коль не хочешь на их месте оказаться…

Трое суток спустя темной ночью из замка через потайной ход вынесли три свертка в запачканной кровью холстине.

В ту же ночь в дом отца Иштвана Мадьяри постучались. Заспанный священник отворил дверь и отшатнулся: на пороге стоял омерзительный горбун, окруженный стаей черных псов. Фицко, вспомнил отец Иштван, его зовут Фицко, это слуга графини Надашди. Выглядел уродец так пугающе, что отец Иштван хотел было запереться от греха подальше, да не успел.

— Ее светлость прийти просили, — басом проговорил карлик. — Погребальный обряд провести…

Погребальный обряд? Посреди ночи? Священник не имеет права отказывать в свершении таинств. Отец Иштван взял молитвенник и двинулся вслед за Фицко. Тот легкой тенью скользил по темноте, за ним бесшумно неслись демонические собаки. Горбун уводил священника все дальше от дома, и — внезапно понял отец Иштван — от замка Чахтице.

Он уже решил, что карлик замыслил недоброе, и мысленно молился о спасении, как вдруг Фицко остановился и сказал:

— Здесь.

Горбун раздвинул еловые лапы, и перед отцом Иштваном открылась небольшая поляна. Посреди нее была вырыта яма, вокруг которой с факелами в руках стояли служанки госпожи Надашди — Дорота, Йо Илона и Ката.

— Где же сама графиня? — спросил священник.

— Не господское это дело — чернь хоронить, — хохотнул Фицко. — Да ты ступай, ступай к могилке, святой отец. Тебе за это воздастся.

Уже не сомневаясь, что его ждет страшное, отец Иштван шагнул к яме. На дне ее он в свете факелов сумел разглядеть три свертка, полуприсыпанных землей. С одного из них сдвинулась холстина, и наружу высунулась посиневшая, покрытая ужасными ранами рука.

— Давай, святой отец, — голос Фицко звучал угрожающе. — Читай. Сколько нам еще здесь торчать?

Отец Иштван дрожащим голосом прочел молитву. Фицко наскоро забросал яму. Йо Илона сунула священнику тяжелый, приятно позвякивающий кошель:

— Золото.

Тут же три служанки растворились во мраке. Фицко исчез последним, напоследок бросив:

— Забудь эту ночь…

С этими словами горбун растаял вслед за женщинами, с ним в темноту скользнули собаки. Казалось, не было никаких похорон, был лишь страшный сон, а все эти люди отцу Иштвану примерещились.

Только холм могильный был. Священник, спотыкаясь, бросился прочь. Полночи он проплутал по лесу. Выбрался уже на рассвете, забежал в дом, закрылся на засов и долго просидел, сжавшись в комок.

Утром пришла служанка, посмотрела на хозяина, всплеснула руками:

— Святой отец! Что с вашими волосами?

Черные пряди отца Иштвана перемежались теперь седыми…

Так никто и не узнал о той истории, никто не увидел одинокую могилу в лесу. Только через неделю в замок пришли из соседней деревни три крестьянина с женами.

— Где наши дочери? — спрашивали они, стоя посреди замкового двора. — Пропали девки. Вот узнать мы пришли, все ли у них ладно.

К крестьянам вышла Дарволия, строго произнесла:

— Умерли они. Болели сильно. Ступайте прочь.

— Ой, горюшко! — заголосила одна из женщин. — Да как же умерли?! Как болели? Моя Анка здорова была, что твоя кобыла!

Вторая подхватила, завыла третья. Мужья их молча утирали глаза. Замковая челядь пробегала мимо горюющих родителей, отводя взгляды — всем было жалко девок, и слуги знали, что происходит в графском жилище, да боялись сказать. Только цыгане смотрели без сочувствия, еще и скалились, кривили смуглые лица, передразнивая несчастных.

— Ладно уж, здорова. Сегодня здорова, завтра заболела, — проворчала Дарволия, — нате вот вам, на помин…

Она сунула каждой женщине в руку по золотой монете. Слезы стали иссякать: для полунищих крестьян это были огромные деньги.

— Хоть могилку покажите, — всхлипнула одна из матерей.

— Нельзя. Госпожа запретила. — Мольфарка махнула рукой. — Ступайте с богом.

Крестьяне ушли, зато по деревням поползли новые слухи, один другого страшнее. Да и как людям было не говорить, если вскоре после исчезновения трех служанок госпожа выздоровела, стала краше и моложе прежнего?

— Как она так умудрилась? — удивлялась Пирошка. — Ведь не девочка уж.

— Как-как… выпила из девок кровь и жизнь и снова молодая стала, — отвечала Агнешка.

Больше ни смертей, ни исчезновений в замке не случалось. Постепенно люди успокоились, однако судачить не перестали.

А в конце месяца случилось то, чего с нетерпением ждала Эржебета. Рано утром графиня проснулась от цоканья конских копыт по камню, зычных мужских криков и грубого смеха. Счастье затопило душу, когда она узнала голос Ференца.

Накинув шаль прямо на рубаху, подбежала к окну. Он уже соскочил с коня, рассматривал повозку, с которой что-то выгружали. Видно, трофеи боевые. Вокруг гарцевали гайдуки.

Сердце рвалось к любимому — едва птицею не выпархивало из груди. Побежала бы, не чуя ног, кинулась на шею, прижалась бы…

Не стала. Негоже графине простоволосой бегать, подобно деревенской девке. Хлопнула в ладоши:

— Одеваться! Причесываться! Стол собирать!

Прославленного в боях супруга положено встречать при полном параде, за богато накрытым столом. Только вот Ференц не желал признавать правил. Смеющимся голосом кричал: