Наша светлость - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 75

— Я же обещал, что буду тебя кормить, — и смотрит еще прямо в глаза. Были бы одни, Тисса нашлась бы, что ему сказать. Но не при госте же…

А тот словно и не видел ничего предосудительного, продолжая говорить.

…о Красных островах, что выросли на берегах вулканов. Там делают вино из морских ягод, которое на вид, как деготь, но однажды попробовав, уже не сможешь пить другие вина. Поэтому Аль-Хайрам пробовать отказался. Он ведь разумный человек.

…о земле Кшитай, где земли заливают водой, потому что только в воде растет орех, которым кормятся все. Он кислый, но очень сытный и одного зерна хватает, чтобы человек неделю не хотел есть. Но Аль-Хайрам думает, что это глупо. Еда ведь приносит удовольствие, а разве разумный человек будет отказываться от удовольствий?

…о стране Мунд, известной своими шелками. Ткани делают из коконов особой бабочки, которая встречается лишь там. И нить изначально столь тонка, что лишь очень нежные пальцы способны ее распутать. Поэтому шелковниц в раннем детстве ослепляют и лишают слуха. Так их руки обретают удивительную чувствительность…

— А вы почему не едите? — шепотом спросила Тисса.

Вот и надо было ей любопытничать?

— Самому не принято. А ты не кормишь.

Смеется? Тогда почему Аль-Хайрам сам ест… или потому, что он гость? И без жены. А у тана Тисса есть. И получается, что она поступает неправильно.

Ашшарец это видит.

И потому будет над таном смеяться. Или, что еще хуже уважать перестанет.

— Если вы хотите…

— Хочу.

Не следовало и надеяться, что тан ответит отказом. Он отставил блюдо и взял другое, по виду ничем не отличающееся от первого.

— Там женская еда, — пояснил он. — Она не такая острая. Держишь?

Блюдо было тяжелым, но в то же время удобным. И дальше как? Разломить пополам… а внутрь? Выбор огромен и непонятен. Что-то красное, по виду похоже на мясо. И зеленое. И еще желтое, комковатое. Тан определенно не собирается помогать. Наблюдает с явным интересом.

Ладно, в конце концов, не Тиссе это есть.

Красное и белое неплохо сочетаются по цвету. Или лучше желтое?

А если три и сразу?

Останавливать ее не собирались. И пережевывал тан тщательно, с задумчивым видом, только из глаз почему-то слезы текли.

— На, — Аль-Хайрам протянул Тиссе пиалу. — Пусть запьет, а то…

Выпил одним глотком, и пришлось доливать еще. Раза четыре.

— И как? — заботливо поинтересовался Аль-Хайрам. А тан только рукой махнул, похоже, говорить он пока не мог. Тисса несколько опасалась того момента, когда дар речи все-таки к нему вернется.

Но она же не специально!

— Женская любовь, что огонь, — ашшарец подал другой кувшин, с длинным узким горлышком, которое, ко всему изгибалось, словно шея цапли. Тисса чудом умудрилась наполнить чашку, не разлив ни капли. — Слабый огонь сильно не обожжет. А с сильным не каждый справится.

В кувшине, судя по запаху, было вино. И пил его тан маленькими глоточками.

Аль-Хайрам же, разом забыв о происшествии, продолжил рассказ.

…об островах, которые кочуют по морю, а следом за ними плывут и нарвалы, и гигантские черепахи. Из их панцирей островитяне строят дома…

…о землях, которые видят солнце лишь несколько дней в году, а прочее время там царят тьма и холод. Но лишь в холоде растет удивительный сизый мох. За него хаотцы готовы платить алмазами по весу…

…о чудовищах, что обитают в морских глубинах… о Ловцах, которые строят огромные корабли, настоящие плавучие города, а не корабли, и выходят в море бить чудовищ, потому что поклялись истребить всех…

Тисса слушала краем уха, ей было страшно за тана. А если она его отравила? Нечаянно, но…

— Все хорошо. Не волнуйся, — сказал он каким-то осипшим голосом. И поднос убрал. Вероятно, есть ему расхотелось.

Первая партия листовок была отпечатана. И Плешка не без гордости взирал на дело рук своих. Конечно, содержимое желтых бумажек ему не нравилось. Ну вот уродился Плешка таким, непонятливым, сколько уж лет прожито, а все в толк взять не может, чем это одним людям интересна жизнь других людей. И ладно бы просто смотрели, так нет же, влезть норовят с советами предобрыми…

…такие вот добрые когда-то присоветовали Марийке на ферму запродаться, раз уж все равно залетела. И кормят там, и поят, и сухо… кто знал, что груз по дороге скинут?

Свои ж потом и рассказали. Не про Марийку, конечно, кто там знал, как ее зовут. Баба и баба… много таких, неприкаянных в мире, никто убытку и не заметит. Нет, не то, чтобы Плешка так уж душою к шестнадцатилетней шлюшке, по соседству обретавшейся, прикипел, что жизни без нее не мыслил, скорее уж злость брала на дуру, которой вздумалось с судьбой в кости играть.

И на тех, умных, подсказавших выход.

Вот бывает же, что есть человек, а потом раз вдруг и нету…

Неправильные это мысли. И Плешка старательно гнал их, заставляя себя гордиться проделанной работой. А что, оттиски вышли хорошие. Текст аккуратненький, буковка к буковке. Краска легла ровно, даром, что такой трактаты печатать, а не пасквили…

— Молодец, — сказал тот самый наемник, который и принес заказ. Он отзывался на кличку Шрам, хотя шрамов на лице или руках не имел.

Нехороший человек. Мутный. Говорит много, да два слово через одно — вранье, какого поискать. И ведь складно выходит… герой войны… еще той, прошлой, о которой в Городе вспоминать не принято было. Послушать его, так кровь за лордов лил, едва всю не вылил, когда другие — тут Шрам поглядывал на Плешку хитровато, с намеком — в городских стенах отсиживались. А теперь, стало быть, не нужный стал. На обочине жизни… выражался Шрам по благородному, красиво.

Только Плешка к его-то годам меж людей потерся, наловчился за лицами хари видеть. Если Шрам за что и воевал, то за собственную выгоду. Небось, куражился по лесам, пока яйца на прищемило, потом в наемнички подался, да только и там ныне прежней вольницы нету. Вот ему и тесно…

— Деньги? — с такими, как этот Плешка предпочитал говорить о деле и только о деле.

Почудилось — ударит. Но нет, на стол плюхнулся кошель.

— Сегодня заберем.

— И куда?

— А тебе-то что за дело?

— Ну… — любопытство в подобных делах и вправду проявлять не пристало, Плешке почудилось вдруг, что знает Шрам. И про Старого Лорда, и про собственные Плешкины надежды раз и навсегда развязаться с этакой жизнью, и про страх, от которого кости ломит не хуже, чем на дыбе. — Если тебя повяжут, то моей голове на плахе быть.

Он надеялся, что причина покажется достаточно веской.

— Ничего. Тебе за риск платят.

Не поверили…