Ночь оборотня - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Сухомизская cтр.№ 36

– Что?

– Если они тебя в любой точке города могут найти и позвонить хоть в таксофон, хоть в радио, хоть в электрокофеварку, почему они до сих пор этого не сделали?

Я расплылась в самодовольной улыбке:

– Ну, я – то ведь тоже не тапком щи хлебаю! Волшебное кольцо мне на что? Я велела ему, чтобы меня никто не мог найти. Вот они и не могут!

Дашка с уважением посмотрела на кольцо и на меня.

Неизвестно, насколько бы еще затянулся мой визит, поскольку если прожорливость моя и ограничивалась размерами желудка и количеством Дашкиных припасов, то болтливость не знала предела, и разговор мог все в том же бодром темпе продолжаться и час, и другой, и хоть до следующего утра, но в дело вмешались рок и родственные связи в лице Дашкиной любящей родительницы, решившей навестить страждущую дщерь. Появление нового визитера заставило меня раскланяться и отправиться восвояси.

Именно восвояси, поскольку перспектива возвращения в Себастьяново жилище совершенно меня не грела, в отличие от июльского солнца. Тем более что я с заметным опозданием осознала, какую головомойку мне зададут, когда я вернусь. Вообще-то Себастьяна с Даниелем я не особенно боялась – все-таки они ангелы, им людей калечить не положено, а уж фей и подавно. А вот Надя внушала мне ужас и трепет. Все арабские, ирландские и баскские террористы, вместе взятые, казались двухмесячными котятами по сравнению с этой дочерью Востока.

После продолжительной прогулки по Петровскому парку, а затем – вещевому рынку я с сожалением спустилась под землю и, погрузившись в невыносимо душный вагон метро, приклеилась к поддельно-кожаному сиденью. Приближение неминуемой смерти от рук исламской фундаменталистки местного разлива наводило на меня тоску и внутреннюю дрожь, от которых я пыталась отвлечься чтением рекламы, густо облепившей стены вагона. В промежутках между рекламами я изучала пассажиров напротив. Не могу сказать, что утешало меня меньше.

Огромный нос, огромный белый тюрбан, огромная борода, огромные огненные черные глаза с огромными ресницами. Очень живописный индус, но очень уж черный. Прыщавый юноша с застрявшим поперек горла адамовым яблоком – ну очень зеленый, прямо как та жаба у Карцева. Видать, яблоко было неспелым. Толстуха в полупрозрачном сарафане, невероятно длинных серьгах, увешанная центнером бус, – как ей только в них не жарко. Женское лицо со вздернутым курносым носом и торчащей изо рта палочкой от карамели «Чупа-чупс». Скользнув по нему мимолетным взглядом, я вернулась к рекламе магазина меховых изделий, такой же актуальной, как и Надино вязание. Тьфу ты, черт, опять эта Надя! Лучше уж пассажиры. А эта девица даже напоминает кого-то. Актрису, что ли. А что это она на меня так вытаращилась? Я-то вроде ни на какую актрису не похожа. Или ей просто не нравятся рыжие – платок я сняла и убрала в рюкзак, мне и без него было жарко.

И вдруг я ее узнала. И это подействовало на меня гораздо лучше всякого кондиционера. Мне стало так холодно, будто туннель метро, по которому мы ехали, прокладывали сквозь вечную мерзлоту.

Нельзя сказать, что меня это сильно утешило, но девица тоже явно не испытывала желания, издавая крики восторга, упасть в мои объятия. На лице ее читалась какая-то мысль, и, хоть я и не знала, о чем она, мысль эта все равно мне не нравилась.

Первым моим порывом было вскочить с места и бегом броситься к дверям в противоположный конец вагона, хотя моя способность выполнить такой маневр вызывала у меня серьезные сомнения – ног я совсем не чувствовала, настолько, что если бы всем находящимся в вагоне пришла в голову фантазия совершить легкую физкультурную разминку на моей пыльной обуви, я все равно бы их не ощутила.

Потом я решила притвориться, что меня внезапно сморил сон, но и эту идею отбраковала как совсем негодную. Мозги мои от напряженных умственных усилий превратились в коктейль, и, как спастись, я не придумала.

Между тем поезд, приближаясь к станции, замедлил ход, остановился, открыл двери. Внутренне напрягшись, я наблюдала за выходящими и входящими пассажирами. Женский голос объявил о дверях, о следующей станции и с опереточными интонациями призвал пассажиров сообщать машинисту поезда о забытых вещах. Дверные проемы стали стремительно сужаться...

Думается, я побила все мыслимые и немыслимые рекорды мира, жаль только, что названия для такого вида спорта еще не придумали. Очутившись на платформе, я припустила во весь дух и только у эскалатора позволила себе обернуться.

То, что я увидела, заставило меня, вопреки всем правилам пользования метрополитеном, почти сесть на ступеньку эскалатора. По платформе в мою сторону стремительно перемещалась женская фигура. Очевидно, бывшая беременная успела выпрыгнуть за мной в другую дверь и теперь явно горела желанием продолжить наше знакомство.

С сожалением должна признаться, что я отнюдь не питала к ней взаимных чувств. Мне хотелось расстаться с ней как можно быстрее и желательно навсегда. Но, на мое счастье, едва успели захлопнуться двери нашего поезда, открылись двери другого, прибывшего с противоположной стороны. Я чудом успела в них проскочить, а вот киллерше это не удалось – она попала в затор, образованный стремящимися к заветным ступенькам пассажирами. В кои-то веки принесла реальную пользу привычка наших граждан бежать к эскалатору, словно кони, с той только разницей, что кони не умеют толкаться локтями!

Радоваться, однако, было рано. Едва успела я отбежать от дверей следующей станции метро, как из них выскочила бывшая беременная. В руках у нее был уже знакомый мне предмет.

«Черт побери, – думала я в отчаянии, разгоняясь до невообразимой скорости, подстегиваемая нестихающим дробным топотом сзади, – куда смотрит милиция?» Среди бела дня в центре столицы за честными гражданами бегает ненормальная с пистолетом, и никому до этого нет дела! Какая, скажите на милость, разница между прелестями демократии и звериным оскалом тоталитаризма? Сгинуть в мясорубке массовых репрессий или оказаться безвинной жертвой разбушевавшегося не на шутку преступного мира – результат один. Радует, конечно, что на том свете я, без сомнения, рано или поздно встречу Себастьяна и Даниеля – не зря же они ангелы. Но, с другой стороны, я ведь могу и не попасть в рай, поскольку назвать мою жизнь праведной можно лишь с большой натяжкой, одно бесконечное вранье по поводу и без повода чего стоит! И вообще, я как-то не чувствую в себе склонности покидать этот мир в столь незрелом возрасте. Не знаю, с чего вдруг, но мне ужасно захотелось дожить до старости, хотя раньше это желание казалось мне довольно глупым.

Внезапно я вспомнила про кольцо. «Спасай!» – мысленно взмолилась я и вжала голову в плечи, отчаянно надеясь на то, что в киллершу сию же секунду ударит молния.

Но молния не ударила, хотя кольцо часто-часто заморгало всеми тремя высеченными на его камне иероглифами – видимо, тяжело переживало переход хозяйки на тот свет. Топот приближался – вот гадюка, на каблуках бегает, как в кроссовках, – и что-то внезапно обожгло мне щеку. Пуля, поняла я и почувствовала, что лечу. «Ну, все, подстрелили», – печально пронеслось в моей голове. Бедная Марина.