Мир уршада - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Сертаков cтр.№ 57

Склепы Одноглазых старцев…

Тот глаз, за который старшие жрецы получили свое прозвище, был всего лишь искусной имитацией, красивым рисунком на лбу. В действительности, обитатели пещер были слепы, но не от рождения, как полагали глупые торгаши, собиравшиеся по субботам в чайханах. Те, кто нарисовал себе глаз на лбу, успели увидеть главное в своей жизни и добровольно лишили себя зрения.

Они повидали шестнадцатый огонь… По легендам, каждый из древних царей владел собственным священным огнем, зажигаемым в годовщину начала царствования. К тому моменту, когда сын старого дома Саади огласил мир своим первым криком, в Персеполисе давно забыли последнего царя парсов, которому покровительствовал мудрый Ормазд. Султаны Горного Хибра не потерпели бы двоевластия, даже вполне театрального. А поскольку не было царя, главный священный огонь Бахрама поддерживали те, к кому отправили учиться одиннадцатилетнего Рахмани. Седобородый Учитель тогда был вторым жрецом, но уже тогда его имя Рахмани даже во сне произносил с большой буквы.

Учитель и рассказал ему про шестнадцатый огонь. Главный огонь Бахрама составлял основу священных огней провинций. Так было века назад, и так будет, пока на тверди Хибра живут дети Авесты. Огонь Бахрама составляли шестнадцать видов огня, которые жрецы собирали из домашних очагов, принадлежащих разным сословиям. Рахмани исполнилось тринадцать, когда ему впервые доверили замыкать белую процессию, собиравшую пламя. Месяц Сириуса как раз уступил месяцу Бессмертия, цикады бесновались в огненных кронах кипарисов, а сыновья премудрого Ахурамазды, Спента-Майнью и Ангро-Майнью схватились в особенно жестокой битве над краем горизонта.

Как всегда, им сопутствовали воинства мрачных дэвов и светлых ахуров, и пусть скучные студиоузы университетов Зеленой улыбки называют это зарницами, или естественным газовым свечением, юный помощник жреца был твердо уверен в магической природе вечерних небесных сполохов. Жители городка высыпали на улицы, двери отворялись, и не только двери домов, где обитали дети Авесты, но даже последователи пророка высыпали поглазеть на церемонию. Учитель заходил в дом, где жил страж городских ворот, затем немного огня бралось из дома горшочника, из дворца богатого торговца коврами, из лачуги бедных крестьян, из шатра лекаря…

Тринадцатилетний Рахмани очень гордился тем моментом, когда верховный жрец приближался к дому старого Саади, и отец, в праздничной хлопчатой рубахе, подпоясанный белым кушаком, выходил навстречу процессии, чтобы одарить чашу Бахрама толикой своего семейного огня. Серебристые глаза отца лучились, из-под платка мелкими завитушками спускалась на грудь раздвоенная борода, а позади него улыбалась счастливая мать…

Пятнадцать частей пламени собирали служители Праведного, пока мрак не распускал звездные крылья над миром. Тогда же стихала вечная битва ахуров, воцарялись покой и благодать. Процессия неторопливо возвращалась в храм, мускулистые руки младших жрецов высоко поднимали чашу, чтобы все дети Авесты могли видеть и впитывать силу, так необходимую им для победы над злом. Над остывающими улицами и площадями разносилось пение, оно крепло под вибрацию струн рубабов и бой кожаных барабанов. Огонь возвращался к алтарю, а там уже ждала его свежая, только что приготовленная хаома, его ждали на коленях мальчики и старцы, в очищенных и освященных одеждах и масках, и оставалось только одно…

Добыть шестнадцатый огонь.

Шестнадцатый добывать тяжелее всего, он происходит от удара молнии о дерево, что само по себе — большая редкость. Однако без шестнадцатого огня чаша Праведности неполна, и три худшие ипостаси: зависть, лень и ложь могут одолеть человека. Если Ангро-Майнья возьмет верх, за ним последуют послушные ему ночные дэвы, и на тверди восторжествует мрак. Не тот мрак, что покрывает леса и степи после бегства Короны, а мрак в сердцах, который потом не развеять никаким огнем. Во мраке не родится спаситель Саошьянт, не одержит победу над Ангро-Майнья и не воскресит мертвых…

…Саади погрузился в воспоминания, позабыв, что на Зеленой улыбке его телу надо спешить. Что, судя по его внутренним ощущениям, женщина двух имен, Женщина-гроза, Марта Ивачич, совсем недавно пропала на Хибре, чтобы возродиться в реке Великой степи, и прошла по тому каналу, который он построил специально для нее, что Камень ее действительно умирает и умрет прежде, чем достигнет нужного места…

— Иди за мной. — Слепой старец тронул гостя за рукав и первым начал спускаться на второй этаж подземных галерей.

И как всегда, Рахмани упустил момент, не запомнил поворот в лабиринте, после которого начиналась крутая лестница.

Учитель ставил ноги настолько уверенно, что человек со стороны никогда бы не догадался о слепоте верховного жреца. Старик в белом уверенно сворачивал в полной темноте, несколько раз спрыгивал в узкие щели, затем поднимался вверх по отвесной стене, используя крошечные выемки в камне. Рахмани едва поспевал за Учителем, стараясь не отстать, но, тем не менее, несколько раз ощутимо стукнулся ногой и лбом.

Чем глубже они спускались, тем хуже ориентировался ученик. Рахмани заметил это, еще когда попал сюда впервые, совсем безусым юнцом. Вся его отвага и уверенность в собственных силах тогда мигом испарились. В пещерах не работало ни одно заклинание, здесь не светились магические круги невидимости, укол стали не находил сердце, а крик, вырвавшись изо рта, принимался порхать вокруг человека, как преданный птах, упрямо не долетая до стен.

…Слепые старцы умело прятались от мира, не допуская к себе не только иноверцев, но даже младших жрецов своего храма. Младший Саади не принадлежал к сословию жрецов, его отец был потомственный ученый и переписчик «Книги ушедших». Но именно Саади-старший когда-то разглядел в мальчике тайную способность и в восхищении воздал трижды великую жертву, убедившись в своей правоте. После трех дней служения отец посадил ребенка на золотого верблюда, вознес хвалу Аша Вахиште, покровителю огня, и отвез мальчика в храм.

— Мне велено передать, что ты не ошибся, — сообщил ему младший жрец еще три восхода спустя. — Также мне велено передать, чтобы ты молчал о случившемся, и да сохранит тебя Премудрый.

Дом Саади убедился, что его предчувствия были верны. Мальчик обладал даром, и этот дар не следовало терять. Отец ночевал перед входом в храм, не подпуская к себе слуг и дав зарок молчания, а Рахмани в это время впервые в жизни беседовал с Одноглазыми. Тогда он еще не догадывался, кто говорит с ним в темноте, но хорошо запомнил страх при спуске вниз…

…Прошло столько лет, а Рахмани Саади опять боялся. Наверху мало кто верил в существование пещер, но те, кому довелось побывать даже в верхнем уровне галерей, не испытывали желания вернуться туда снова. Разные носились слухи, и даже младшие жрецы, преданные огню с раннего детства, никогда не забредали в скальный лабиринт. Большинство из старших жрецов, дослужившихся до своего высокого положения к концу жизненного пути, так и не удостоились чести обнаружить лестницу на второй уровень галерей.

Только те, кто встретил шестнадцатый огонь.

Увидеть дерево, зажженное молнией, — это было не единственное и самое легкое условие посвящения. Истинный посвященный добровольно заточал себя в склепах, вырубленных под скалой в глубокой древности, и добровольно лишал себя зрения, как только приходил к выводу, что глаза ему не нужны.