Контрольная молитва - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Серегин cтр.№ 54

– Я въехал, – кивнул прихожанин. – И хочу, чтобы ты, батюшка, тоже въехал: Усть-Кудеяр делают перевалочной базой для афганского героина.

– Важно не то, буду ли я это знать, – преодолевая душевное смятение, пояснил отец Василий. – Не для меня вы это делаете, а для себя. Поймите, важно, чтобы вы сами осознали порочность этого пути и сошли с него, чтобы искренне уверовали в личное спасение.

– Я просек, – кивнул мужчина. – Я раскаиваюсь.

Это было очень странное раскаяние – без единой слезы, без дрожания губ или рук и вообще без эмоций.

– Очень важно, – вытер ладонью лоб священник, – чтобы вы поняли, что только от искренности вашего покаяния зависит ваша дальнейшая судьба!

– Ну…

– Что – ну? – отец Василий чувствовал себя так, словно говорит не с человеком, а со шкафом или магнитофоном. – Как я отпущу вам ваш грех без вашего раскаяния?

– Я же сказал, что раскаиваюсь, ты что, батюшка? – недоуменно развел руками прихожанин. – Что я не так сделал?

– Формально вы все правильно сделали, – поморщился священник. – Но разве вы сами не чувствуете, что не смогли по-настоящему покаяться перед Господом? Что в сердце своем вы так и остались нераскаявшимся грешником?

– А чо еще надо? Ты скажи, я сделаю, – мужчина даже не понимал, чего от него, собственно, хотят.

– Вы должны хотя бы усвоить основные понятия…

– Понятия? – переспросил мужчина. – Не знал, что вы тоже по понятиям живете.

Отец Василий схватился за голову.

Он промучился с прихожанином еще минут сорок. Но все было бесполезно, ему так и не удалось втолковать человеку, чего от него хочет Бог. И чем дольше длился разговор, тем сильнее становилось ясно, что этот человек просто не знает, что такое любовь, что такое вера и что такое покаяние.

Отец Василий не любил, когда приходилось так поступать, но выбора у священника не было, и он так и отправил прихожанина с неотпущенными грехами.

– Но исповедь моя, как – считается? – озадачился мужчина.

– Разумеется, – расстроенно подтвердил священник.

– Ну тогда я пошел?

– Идите.

Едва храм опустел, отец Василий на подгибающихся ногах подошел к иконе Николая Чудотворца и пал на колени. Давно уже он так горячо не молился.

То, что происходило в Усть-Кудеяре, пока он уговаривал себя делать свое маленькое дело и не вмешиваться ни во что другое, было чудовищно! И самое жуткое, что он ничего не мог поделать. Тайна исповеди оставалась тайной при любом стечении обстоятельств.

«Господи! Да какая же это исповедь?! – чуть не плакал священник. – Он ведь даже и не думал покаяться!» И все-таки ничего поделать было нельзя, и страшное, богопротивное дело легло на его сердце тяжелым, неснимаемым камнем.

Лишь после молитвы отец Василий немного успокоился – дал Господь разума. Он вышел из храма и неторопливо, прогулочным шагом, побрел домой.

Постепенно по мере сопоставления фактов ему стало предельно ясно, что исповедь действительно была фальшивой. Разумеется, это ничего не меняло – он по-прежнему обязан был сохранить все, что услышал, в абсолютной тайне. Но пища для размышлений вместе с этим выводом появилась.

«Зачем пришел ко мне на исповедь этот странный человек? – спрашивал он себя и сам же отвечал: – Чтобы я знал о пришедшей в Усть-Кудеяр партии героина. А вовсе не для того, чтобы обрести покой и веру под сенью православной церкви».

«А зачем ему было нужно, чтобы я знал об этих наркотиках? – задал он следующий вопрос и тут же получил ответ: – Затем, чтобы я принял какие-то меры».

«Но почему именно я?! – не согласился с таким раскладом судьбы священник и вдруг понял: – Потому что они все считают меня невесть кем. Впрочем, почему невесть кем? Хватит себя обманывать, стукачом меня считают, агентом. Что Козелков, что Парфен, а может быть, даже и начальник милиции Ковалев вместе с начальником отдела Хохловым. Они не знают, на кого именно я работаю, но все думают обо мне одно и то же!»

Отец Василий подошел к своему дому, остановился. Он понял, что ужасно не хочет, чтобы Олюшка видела его в таком «разобранном» состоянии.

«Прогуляюсь-ка я сегодня чуть дальше!» – решил он и прошел мимо.

Было совершенно очевидно, что сегодняшний прихожанин пришел на эту фальшивую исповедь по чьему-то указанию и это указание явно исходило не от Парфена. Для главного усть-кудеярского бандита утечка подобной «служебной» информации смерти подобна. Тогда от кого? От начальника милиции? Вряд ли, он и сам под Парфеном ходит. ФСБ? Зачем? Они и сами с усами. Собственно, из всплывших в последнее время в поле его зрения фигур только одна годилась в кандидаты – сам Вадим Николаевич Козелков.

Правда, оставалось неясным, зачем ему это. Можно было предположить, что интересы министра и Парфена в Поволжье как-то разошлись, и именно поэтому Парфен попытался убить Козелкова, а Козелков решил нанести удар по теневому бизнесу бандита. Но откуда у министра информация, которая и для эфэсбэшника не всегда бывает доступна? Откуда у простого россиийского министра информация об афганском героине? И почему он не передаст эту информацию по своим каналам в ФСБ, хоть тому же Сергею Сергеевичу?

Ответа не было.

По большому счету не так уж и важно было знать, кто именно подослал к нему сегодняшнего прихожанина. Ясно, что этот человек искренне считает священника тайным агентом какой-либо из спецслужб и так же искренне не верит в то, что исповедь действительно остается тайной, что бы ни случилось. Иначе он избрал бы иной путь.

Отец Василий прошел до дороги, ведущей в Дубки, свернул на бегущую параллельно дороге тропинку, углубился в рощу и шел до тех пор, пока перед ним не открылась парфеновская стройка. Именно здесь шла охота на водителя Толяна и его плечевую подругу Ленку. Именно здесь он сам встретился с Парфеном впервые и сразу же получил от него жесткое предупреждение: «Не стой под стрелой, святой отец! Ты понял?» И именно здесь, где-то в тайнике, хранились тысячи доз смерти. Знать об этом и ничего не предпринять было нестерпимо.

Если бы не тайна исповеди, он давно бы плюнул на свою личную неприязнь к Сергею Сергеевичу и уже сидел бы в ФСБ и писал заявление обо всем, что услышал от прихожанина. Но он не мог нарушить тайну, свято соблюдавшуюся христианством все две тысячи лет своего существования, он не мог посягнуть на основы того, во что верил всей душой. Ибо как повернешь грешника лицом к Богу, как заставишь верить в справедливость суда Божьего, если горделиво и безжалостно выставишь его грехи перед судом людским?

Некоторое время он постоял в буйных зарослях бузины, наблюдая, как споро идет строительство, а потом покачал головой и повернул назад.

Тем же вечером ему позвонили из Москвы.

– Отец Василий? – пророкотал в трубку знакомый бас.

– Колька? – не мог поверить своим ушам священник. – Неужели это ты?