Государственный киллер - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Серегин cтр.№ 41

– Белый «Мерседес»? – еще больше помрачнев, переспросила Инна. – С тонированными стеклами, номер…

– Да откель же мне номер разглядеть? – нетерпеливо перебил ее Константин Макарыч. – Его самого, энтого… которого… запомнил, значится, а номер… о-о-осподи божжи-и мой!

Он выпил стопку водки, на которую усиленно налегал его внук, и продолжал:

– Видать, какой-то черномазый… длинный такой, профура, волосы назад зачесаны и так и блестят. Выступает так важно, будто в штаны наложил… все люди как люди… а этот, понимаешь, как хрен на блюде.

Инна отложила вилку, которой она ела второе, и тревожно посмотрела на Свиридова. На ее лицо лице было плохо скрываемое смятение.

– Что, один из твоих знакомых? – негромко спросил Влад, в то время как Константин Макарыч продолжал грузить внучка своим полупьяным старческим бредом.

– По описанию похож на Игоря… Игоря Маметкулова, – ответила она и, неожиданно взяв чистую рюмку, плеснула себе вровень с краем и залпом выпила.

Старикан прекратил свои разглагольствования и с явным уважением посмотрел на нее.

– Есть же, едри твою в дышло, женщины в русских селеньях, – прокомментировал он, обнаруживая свое знакомство с Некрасовым и его поэмой «Мороз, Красный нос». – Вот, Вовка, тебе такую жену, коли еще не женат. Есть у тебя баба-то?

– Нет, – пробурчал Свиридов.

– Эх, Вовка, пропащая твоя башка! – посочувствовал дед. – Мой-то Афоня ладно… болваном родился, бобылем помрет, протоиерейская физия, но ты-то ничего… вроде мужик справный. Или тоже непутевый, по Чечням да всяким там Югославиям мотался, приключеньев на жопу искал?

– Тоже…

Начавшись за здравие, вечер плавно скатился к алкогольно-коматозному заупокою. Дед Костун, надравшись, выволок из какого-то замшелого угла балалайку о двух струнах и начал дребезжащим голоском орать частушки, безбожно фальшивя и перевирая слова. В процессе творческого музицирования одна струна порвалась, и проползавший мимо Афанасий посоветовал своему прародителю не выпендриваться и не строить из себя Никколо Паганини.

– Тоже мне… на одной струне собрался играть, старый сверчок, – сказал он и по единственно верному пути, то бишь синусоиде, направился в гости к Алене, разбитной соседке, которая, по уверениям Константина Макарыча, была рада всему, что обнаруживало мужское естество.

Влад и Инна сидели в комнате и пытались разговаривать, но разговор не клеился, потому что Влад был определенно пьян, а девушка что-то настойчиво недоговаривала, и это крайне его раздражало. Ей даже пришла в голову мысль, что она попала из огня да в полымя, но тут Свиридов сказал:

– П-подожжди… я щас приду.

Вернулся он, скажем, через полчаса, весь мокрый, как цуцик, бледно-зеленый с перепоя, но трезвый. Эта очередная метаморфоза уже не произвела на Инну никакого впечатления, потому что она сказала:

– Знаешь что, милый друг… иди-ка ты спать, а вот завтра утром разберемся, что к чему. – И, поймав его недоуменный взгляд, погладила его пальцами по плечу, на котором порвался рукав рубашки, и вспыхнула чуть виноватой белозубой улыбкой, слегка неестественной и принужденной, как в американских сериалах, где все направлено исключительно на демонстрацию достижений стоматологической отрасли. Она словно хотела сказать: дескать, прости, дорогой, но в таком состоянии, в котором ты сейчас находишься, ни о каком деле говорить не приходится.

Да и о чем другом – тоже.

Привередливая девушка.

Сергей Никольский был определенно взбешен. Большими шагами он ходил по комнате и время от времени бросал злобные косые взгляды на парочку стоящих перед ним амбалов, поцарапанных и помятых так, словно они попали под зерноуборочный комбайн.

– Ну просто детский сад, – говорил он хорошо поставленным приятным голосом, в котором сейчас, однако, звучал металл. – Нет, Василий, ты еще раз скажи мне, что два молодых человека без лишних церемоний позаимствовали у вас Инку, а вы, четверо здоровых бугаев, не смогли противостоять такому, в общем-то, понятному и естественному желанию. Что они… Стивен Сигал с Гэри Дэниэлсом? Или, может, сам Никитич, когда не в меру выпьет? Кстати, если вас четверо, то почему передо мной только двое?

– Потому что Мишану сломали руку и яйца на винегрет пустили, а Ахмет даже в сознание не пришел с тех пор, как ему приложили по башке, – пожаловался Василий, тот самый, с кнопочным носом, которому досталось уже дважды.

– Да пусть хоть в реанимации лежит! – заорал Никольский, подскочив к многострадальному парню и тряся его, как обожравшийся меда медведь в избытке сил трясет молодую липу. – Я спрашиваю, почему их тут нет, а не какие увечья причинили им те двое!

Он с остервенением толкнул Василия так, что тот едва устоял на ногах, а потом сел прямо на стол и, вздохнув, проговорил неожиданно спокойно и мелодично, постукивая по столу пальцем:

– Просто из рук вон… Ну, и что прикажете с вами делать?

– Мы найдем ее, – поспешно заверил Василий. – Эти двое с обезьяной шли пешкарусом, так что, я думаю, они местные.

– Местные кадры деревенского спецназа? – усмехнулся Никольский. – Если хотя бы половина того, что вы мне тут понарассказывали, правда, то эти парни никак на могут быть местными. Не похожи на здешних аборигенов. Другое дело, что они приехали к кому-то в гости.

– Ну да, в гости! – с готовностью подтвердил Василий, а второй амбал, все время молчавший и время от времени прикладывавший руку к посиневшей шее и разбитой скуле, кивнул. – Они, наверно, в Щукинском живут.

– Молите бога, чтобы ваши слова оказались правдой. – Никольский перевел взгляд на огромную икону Спасителя, венчавшую собой целый иконостас в углу, и набожно перекрестился. – А не то с вами будет говорить Маметкул… а вы знаете, какие у Маметкула разговоры.

В этот момент дверь отворилась, и вошел высокий черноволосый человек с атлетической статной фигурой, и при виде его Василий испуганно вздрогнул и облизнул пересохшие губы.

– Это по какому поводу ты пугаешь мной этих шайтанов, Серега? – весело спросил черноволосый, поигрывая левой рукой плетью с резной рукояткой и фигурным позолоченным набалдашником.

– А вот по такому, что двое каких-то ребят с обезьяной… – И Никольский спокойно выложил происшедшее буквально два часа назад.

Красивое смуглое лицо Маметкула все больше мрачнело, а черные брови зловеще заиграли под прорезавшимся морщинками лбом. Узенькие ноздри раздулись и, не дожидаясь окончания рассказа Никольского, он повернулся к парочке амбалов и, с разворота вытянув плетью по спине Василия, скверно выругался, полыхнув бешеным взблеском красивых темных глаз.

– Да как вы смели, псы! – заорал он и еще раз ударил – уже не Василия, а второго парня, который все это время молчал. На этот раз Маметкулов бил набалдашником, да так неудачно – или, быть может, наоборот, удачно, – что удар пришелся точно по виску. Возможно, так бы и не случилось, не отшатнись тот так резко.